Роман виктюк: «теперь мне приходиться общаться и с проститутками»
В Киеве на спектакле по пьесе итальянского актера Нино Манфреди «Путаны» представительниц этой профессии заметно не было. То ли они прилично оделись, то ли действо проигнорировали. Зато в зале были замечены народные депутаты, руководители ведущих украинских телеканалов и представители шоу-бизнеса. Ни одного свободного места! Роман Виктюк поставил яркую клоунаду с оперными ариями в виде собачьего лая и легкой эстрадной музыкой. После спектакля невольно возникает вопрос, что аморальнее: зарабатывать на жизнь, торгуя собственным телом, или продавать свои идеи, душу, талант? Во время действия зрители каждые пять минут взрывались смехом и аплодисментами.
Главная роль была написана специально для Ефима Шифрина. Его партнершей стала Екатерина Карпушина. Напряженной атмосферы спектакля не выдержали даже софиты -- в финальной сцене один из них взорвался. Почти полчаса зрители стоя аплодировали великому режиссеру и его талантливым актерам. Похоже, такая реакция потрясла даже самого Виктюка.
«Девушки легкого поведения, встречая меня на улице, всегда здороваются»
-- По-моему, вы сами не ожидали такого успеха…
-- О, я очень счастлив, что, дома, в Киеве, меня так любят. Спасибо всем большое. В который раз убедился, что киевская публика -- удивительная. Очень скоро вернусь сюда с новым спектаклем.
-- Однако киевских путан, в отличие от московских, на премьеру не позвали?
-- Захотели бы, сами пришли. Но такого, как в Москве, я делать не стал. Когда готовилась премьера спектакля в российской столице, на улице Горького, где я живу, вывесили огромные плакаты с анонсом и пригласили всех путан с Тверской бесплатно. Девушки пришли. После спектакля они бросились ко мне в гримерку, плакали и говорили, что так, как я, их горечь и боль, безумие существования не понимает никто.
-- Название пьесы придумали для привлечения внимания зрителей?
-- На самом деле в нем заложен философский смысл. «Путаны» -- от слова «путь». Это ангелочки с крылышками, которые подходят к деревьям с перезревшими грушами и говорят: «Вот вам наша ладошка, зачем вам падать и гнить на земле. Мы снимем вас до того, как вы упадете, и принесем вам радость». Пьеса ставит вопрос: кто больше путана -- политик, который врет и предает, или девушка, которая держит «путь». По мнению автора пьесы Манфреди, политик страшнее проститутки.
-- Вы сочувствуете проституткам?
-- Я им не сочувствую, я их понимаю, мне приходилось общаться с такими девушками. После премьеры в Москве я решил с Димой Дибровым на Первом российском канале сделать передачу об этих девушках, пригласить путан и поговорить об их образе жизни без отвращения и нравоучений. Но девушки испугались. Думаю, их «мамки», бандерши, были категорически против и не разрешили им идти на телевидение.
-- К вам на работу девушки не просились?
-- У них своя прекрасная работа. Там тоже требуется немалое актерское мастерство.
-- Приходилось когда-нибудь обращаться к путанам?
-- Ну-у-у… Мне теперь приходится с ними общаться. Девушки легкого поведения, когда встречают меня на улице, всегда здороваются. Недавно шел в два часа ночи по Тверской, начал спускаться вниз в переход, вижу, бегут за мной девушки, человек тридцать: «Роман Григорьевич, мы к вам хотим. Давайте зайдем вместе в кафе. Если вы пойдете с нами, нас сразу же разберут клиенты». К счастью, в эту ночь кафе не работало. Девушки провели меня домой и вернулись на свои места. Очень часто они встречают меня во дворе, пишут в подъезде разные послания -- открытки и письма. Недавно одна написала: «Я люблю театр» и нарисовала сердечко. Приятно. Жалко только, что контингент путан изменился. Кажется, что они съехались на Тверскую со всех краев нашей необъятной бывшей родины. Раньше были роскошные, шикарно одетые девицы. Сейчас путаны в основном уж очень плебейского типа. Нет уже того шика, шарма. Но все равно нужно помнить, что у каждой из них своя горестная история.
«Когда меня увольняли из очередного театра, я с улыбкой говорил министру культуры: «До свиданья»
-- Кстати, на спектакле было много представителей политической элиты.
-- Мне это безразлично. Заискивать ни перед кем не собираюсь. Я никогда ничего ни у кого ничего не просил. Когда меня увольняли из очередного театра, я с улыбкой говорил министру культуры: «До свидания». Он кричал: «Куда вы уходите, почему ничего не просите?» А я шел на Пушкинскую площадь, брал две монеты по 15 копеек, звонил в театр и голосом высокого чиновника из министерства культуры снова устраивал себя на работу.
-- С новым министром культуры России уже познакомились?
-- Понятия о нем не имею. Вот с Михаилом Швыдким мы общались, много вместе снимались. Наша дружба начиналась еще тогда, когда он был театроведом.
-- Не хотели бы попробовать себя в роли министра, в Думу пойти?
-- Я что, психически больной!? Раньше мне предлагали идти в Думу. Зачем? Я и так живу в думском дворе. Представляете, до работы мне приходилось бы идти ровно сто метров. Если я на это соглашусь, меня нужно сразу вязать и везти в психбольницу. Не скрою, некоторые партии, чтобы поднять свой рейтинг, звали меня к себе. Даже Ельцин во время предвыборной кампании для своего промоушена почему-то выбрал мой спектакль. Но меня в Театре Моссовета в это время не было. Я специально уехал в Ленинград.
-- В ближайшее время Киев увидит еще один ваш спектакль?
-- Очень скоро привезу свою последнюю премьеру, посвященную великому хореографу двадцатого века, гениальному Рудольфу Нуриеву. Двенадцать лет назад во Флоренции я пообещал ему, что обязательно поставлю спектакль. Обычно Нуриев на такие вещи реагировал с иронией и отделывался ухмылками, иногда даже отвечал грубостью. Он не любил пафоса. А когда я сказал ему, что хочу поставить спектакль, он задумался и ничего не сказал. В его глазах я увидел благодарность. Так у меня родилась идея «Нездешнего сада». Через десять лет после смерти Нуриева я поставил этот спектакль. В зале была такая атмосфера, будто Рудольф с нами. Его дух поддерживал нас и во время подготовки спектакля.
-- Вы верите в мистику?
-- Не знаю, как насчет мистики. Но уверен, что Нуриев точно помогал мне. Чтобы узнать побольше об этом гениальном человеке, я попросил в фонде имени Рудольфа Нуриева дать мне неопубликованные видеоматериалы о его жизни и творчестве. Директор фонда любезно согласился и отправил коробки с кассетами в балетную школу в Санкт-Петербурге. Когда я приехал их забирать, директор сказал, что все сгорело дотла. Я не мог в это поверить и попросился пойти на место пожара. Когда мы зашли в комнату, я почувствовал запах гари, кругом пепел, в комнате ничего не осталось. Только две огромные коробки с кассетами Рудольфа Нуриева стояли, как ни в чем не бывало. Огонь их даже не тронул.
-- Наверное, они были в специальных сейфах?
-- Ну что вы! Какие сейфы? Обычные картонные коробки.
-- Что же уберегло кассеты?
-- ОН! Я верю, он постарался, чтобы у меня все получилось. Я верю в знаки. В следующем году поеду с этим спектаклем в Америку. Ведь следующий год Нуриевский. Я хочу показать миру «Нездешний сад». Тот, куда уходят души великих. Из этого сада они следят за нами, иногда открывают форточку и пускают нас к себе. Мне кажется, что, когда уходят великие люди, нежность, которая остается на земле, опоясывает земной шар и удерживает его, чтобы он не провалился в пропасть.
Читайте нас в Facebook
