Евгений дворжецкий всю жизнь любил только одну женщину -- нину
Что можно сказать об актере, который погиб в тридцать девять лет? Он любил свою профессию. Был очень талантлив и популярен. Сыграл более сорока ролей в кино и театре. И сыграл бы еще больше, если бы не погиб 1 декабря 1999 года в автомобильной катастрофе на улице Москворечье, -- пишет журнал «Кино парк». Что можно сказать о мужчине, который погиб в тридцать девять лет? Он очень любил свою жену Нину, детей -- десятилетнюю Аню и годовалого Мишу, родителей -- Риву Яковлевну и Вацлава Яновича, брата Владислава, который тоже умер в тридцать девять лет. 12 июля 2000 года Евгению Дворжецкому исполнилось бы сорок. А что можно сказать о красивой женщине, замечательной театральной актрисе, которая в тридцать восемь лет потеряла мужа? Она очень его любила. Любила настолько сильно, что, кажется, умерла вместе с ним после его похорон -- 4 декабря. А 5 декабря Нина Дворжецкая играла в спектакле. Иначе быть не могло.
В детстве Женя был ужасно влюбчивый -- у него каждую неделю менялась любимая девочка
Почти в каждой торговой палатке около метро «Аэропорт», недалеко от дома, где жили Нина с Женей, продавщицы до сих пор рассказывают, как Женя покупал у них воду и сигареты. «Он все время просил апельсиновый сок и минеральную воду без газа. Сигареты себе и что-нибудь с ментолом для жены. Спрашивал, как у нас дела, как идет торговля. Иногда даже стоял с нами, курил, анекдоты рассказывал, байки всякие про кино. Приглашал в театр. Мы в Российском молодежном все спектакли с его участием посмотрели».
Коллеги Нины и Жени по театру говорят, что они были красивой, талантливой и жутко смешной парой. «Ну, представьте, он -- красивый, худой, с черными волосами, всегда куда-то торопился. Она -- роскошная, шикарная, рыжая, чуть-чуть медлительная. Постоянно друг друга подкалывали. Нина, например, могла после спектакля запросто сказать: «Женя, знаешь, ты сегодня так погано играл! Не делай так больше». Он ей, кстати, тоже. И даже похлеще. А если он был доволен ее игрой, то просто заходил за кулисы, обнимал ее и что-то шептал на ухо. А незадолго до своей смерти Женька купил Нине шубу из нутрии -- такую красивую, черную. И Нинка была в ней королева. А он знаете что делал? Обзывал ее при всех выдрой, а сам наглядеться не мог. Это у них шутки такие были».
А Рива Яковлевна Левите, Женина мама, часто вспоминает, какой Женя был влюбчивый в детстве -- у него каждую неделю менялась любимая девочка. А когда он уже был звездой Молодежного театра, за ним толпами ходили фанатки, писали ему письма величиной с целую тетрадь. А молодые журналистки каждый день назначали интервью и кокетливо задавали ему вопросы типа «Приятно ли вам внимание женщин? Любите ли вы их? Были ли у вас романы на стороне?» И при этом зазывно на него поглядывали. Он же отвечал со всей серьезностью: «Да, я часто засматриваюсь на слабый пол -- женщины обладают необыкновенной силой, которой нет у нас, мужчин. Слабость -- это ваша, женская, сила. Просто так у вас ничего не бывает. И то, что нельзя разгадать, безумно интересно».
Да, засматривался он на многих. А любил всю жизнь только одну -- Нину.
Они познакомились в 1978 году. Вместе поступали в Щукинское училище. Для Жени это была уже вторая попытка -- с первого раза он не поступил. Дома-то, в Нижнем Новгороде, за него все контрольные писали девчонки. Тем не менее он умудрился со вступительного экзамена вынести сочинение на проверку подружке. Она все исправила. Он вернулся, написал зачем-то еще столько же и налепил почти тридцать ошибок.
В тот год, когда они впервые встретились, умер Владислав Дворжецкий -- брат. Женя ходил в черной водолазке, черном пиджаке и ни на кого не обращал внимания. Как говорила Нина, «он был настоящим романтическим героем. Хотя, может, я это сейчас выдумала. Таким байроновским, с печатью печали, необычным». Нина же, наоборот, была яркой, с длинными рыжими волосами и белоснежной кожей. Она прекрасно знала, что он сын знаменитого актера Вацлава Дворжецкого и брат Хлудова из «Бега». Когда она его увидела, подумала: «Хорошо бы за него замуж выйти!» Нет, не из тщеславия. Просто была такая девичья мечта.
«Брак с Ниной был по расчету. Только расчет оказался долгим»
В Щукинское училище Нина поступила только в восьмидесятом. Женя тогда всем поступающим помогал делать этюды. Это была их вторая встреча.
А третья, решающая, произошла уже в начале сентября.
Нина: «Я тогда находилась в таком состоянии… чуть ли не замуж выходила. Роман был, куда там! Страсти-мордасти! С мальчиком-выпускником ГИТИСа. История этой встречи с Женькой стала семейной легендой. Он с нашим дружком Андреем Раппопортом, своим однокурсником, сидел внизу в училище. И тут вошли мы: я, Ира Метлицкая и Ира Матвиевская. И Раппопорт сказал: «Смотри, прямо выставка. Я вот эту себе выбираю» -- и показал на меня пальцем. На что Женька ему ответил: «Фиг тебе. Я на ней женюсь». С тех пор он стал сумку мою носить. Потом подарил духи «Клима» -- дорогущий подарок. Двадцать пять рублей. И так случился роман. Настоящий. Причем романились мы долго, почти год. А поженились только в марте восемьдесят второго. Мы с ним вместе выросли».
Вацлав Янович увидел Нину первым из родственников. И всем тут же сообщил: «Хорошая девочка, симпатичная. На юг можно съездить» -- это шутка такая была. Еще он любил говорить всем девушкам, которые приходили в дом: «Раздевайся, ложись… э-э-э… садись». А Рива Яковлевна после первой же встречи с будущей невесткой сказала мужу: «Хорошая девочка, наша. Берем».
Женя в то время заканчивал училище и собирался работать в театре. Алексей Бородин, главный режиссер Российского молодежного театра, звал его к себе. Но прописка-то у Жени была нижегородская, значит, работать в Москве он не мог. Распределение давали только в провинциальные театры -- он не хотел. А свободный диплом могли дать только в том случае, если у тебя жена работает или учится в Москве. В общем, замкнутый круг. И тогда стало ясно: надо что-то делать. Они и сделали: объявили родственникам, что женятся. Никто не был против. Правда, Нинин брат, Алеша, в день их свадьбы решил заболеть свинкой, и ее папа сказал: «Нин, может, перенесем? Алеша же заболел». Она ответила: «Нет, папа, не перенесем. Свинка пройдет, а свадьба, знаешь ли, неизвестно… » Они расписались в Грибоедовском загсе в 12. 00. В 13. 30 Женя показывался в Театре на Малой Бронной. После этого они сидели за свадебным столом в коммунальной квартире Жениной тетки, где было девяносто человек родственников, а вечером, в 19. 00, он играл спектакль. Нина прописала его в своей квартире, после чего Женя получил бумагу из Министерства культуры, с которой Алексей Бородин тут же взял его в Молодежный театр.
Нина после училища работала в Театре сатиры. Но не постоянно, а так, играла в некоторых спектаклях. Ее приглашал к себе Анатолий Эфрос, который тогда только-только пришел в Театр на Таганке. И возможностей у него было еще мало. Поэтому с постоянной работой пришлось подождать до осени. И она продолжала играть в Театре сатиры. А потом сказала: «Жень, устрой меня к себе в театр. Ну пусть я пока буду работать по блату. Мне главное начать, а потом я уж всем покажу, какая я талантливая и замечательная». Ей нужен был шанс.
Она пришла к Бородину по Жениной протекции в восемьдесят шестом. В штат ее сразу не взяли. Зато дали тот самый шанс. Бородин предложил ей пока небольшую роль -- в спектакле «Кабанчик» она сыграла любовницу отца главной героини. Там была сцена, по которой можно судить, на что способна актриса. Когда Женя увидел ее на репетиции, то сказал Бородину: «Посмотрите! Вот это актриса! Что я рядом с ней?» Потом у нее была роль учительницы в спектакле «Между небом и землей жаворонок вьется… » И Бородин взял ее в труппу.
«Меня поймут те, кто, не дожив до сорока, остался без отца»
Они всегда мечтали иметь собственный загородный домик. Небольшой. Деревянный. Чтобы туда приезжали друзья с детьми, собаками, кошками. Чтобы все время играла музыка, жарились шашлыки, дети смеялись, а собаки лаяли. И чтобы в доме все время сохли детские пеленки. Причем пеленки собственных детей. Они хотели иметь как минимум двоих. И еще собаку.
Нина: «Из-за жуткого желания иметь в доме животное я стала носить с улицы кошек. А через два дня мы их дарили. Потом купила рыбок и чуть не уморила Женю сухим кормом -- он стал от него задыхаться. А когда у нас появилась своя квартира, мы решили, что, точно, берем собаку. А аллергию как-нибудь вылечим. И кто-то нам сказал: «Ребята, а вы не хотите взять таксу? Они совсем не вызывают аллергию». Женька тогда сказал: «Таксу? А это не смешно? Ну, ладно, давай таксу». Позвонили мы Максу Суханову, у него был кобель. Узнали через него телефон клуба и купили Чучу, которой сейчас двенадцать лет. Когда Женька ее вез от хозяев, она все время плакала. И он ее по дороге домой уговаривал: «Чу-чу-чу». Привез и сказал: «Это Чуча».
Через два года у них родилась Аня.
Нина: «Он с ней нянчился каждую свободную минуту. Не спускал ее с рук. Причем Женька очень хотел иметь первой дочку, а уже потом -- сына. Говорил, что накопит денег, повезет Аньку по всем миру на машине. А потом на этой же машине остановится на каком-нибудь острове и позвонит мне в Москву с мобильного телефона. Такое действительно случилось. Только ездили мы с ним вдвоем, а машину брали напрокат на Канарах. Правда, телефон был наш. И в Москву мы с него действительно звонили».
Когда Ане было полгода, Женя отправил их летом на дачу к Нининой бабушке, на свежий воздух, чтобы поухаживать за ребенком. И вот когда ребенку нужен был самый уход, Чуча решила рожать.
Нина: «Я понятия не имела, как рожают собаки. Еще была жуткая гроза -- дом трясся. Свет, естественно, выключили, как это обычно бывает в дачных поселках. Бабушка моя вышла с керосиновой лампой и сказала, что нам этого будет достаточно. Собака бедная забилась в угол, рожает, гром гремит, молния сверкает, ребенок орет. Но никто к нему не подходит, потому что мы принимаем роды.
Когда Ане было шесть лет, а Чуча опять рожала, наш ребенок взмолился: «Оставьте одну собачку!» И Женька сказал: «Ладно, черт с вами, оставляйте. Там, где одна собака, там и две». Так появилась вторая такса -- Шляпа. Имя ей тоже придумал Женька. Когда она подросла, он подошел ко мне и сказал: «Посмотри на эту дуру. Ну как ее можно назвать? Только Шляпа!» И в семье появилась присказка: «Если Чучу воспитывали мы, то Шляпу -- Чуча и улица». Правда, когда рожала Шляпа, Аня взмолилась еще сильнее, чтобы оставили и третью собачку. Но тут нашего папу уговорить не удалось».
В 1999 году родился Миша.
Сначала Нине казалось, что Женя равнодушно относится к рождению ребенка -- пропадает в театре, на телевидении. И ничего не говорит о сыне. Когда Нину отвезли в роддом, Женя был на гастролях в Новороссийске. Следующие месяца два-три после рождения Миши он как-то странно себя вел. Сложно привыкал к отцовству. Боялся подойти к сыну. Хотя на самом деле радовался. И переживал, конечно.
Нина: «Помню, я так от всего устала, что в семь утра просто взмолилась: «Забери его от меня!» Я хотела спать, а Мишка проснулся и требовал внимания. Женька забрал его на кухню. Через какое-то время я проснулась, пошла к ним. Женька его фотографировал, разговаривал с ним, комментировал новости, которые шли по телевизору, что-то ему объяснял. А потом взял на руки, поцеловал и сказал: «Дворжик ты мой, сынок». Я тогда чуть не заплакала. Женьку самого маленького называли Дворжиком. И я поняла, как он на самом деле счастлив, как много для него значит Мишка. И сейчас он остался без такого отца. Я часто задумываюсь: ладно, Бог наказал меня за что-то. Правда, не могу вспомнить ничего, за что меня можно было ВОТ ТАК наказать. Но детей-то за что? У них никогда не будет лучшего отца.
«У нас дома висит Женькина фотография. Мы каждый день с ним разговариваем. А иногда и ночью. Как в жизни»
Сейчас с Ниной постоянно ее мама. Рива Яковлевна. Андрей Раппопорт. Подруга Лида. Константин Карасик -- студент Нины и Жени, который был с ним в машине 1 декабря. Они ее не оставляют.
А многие, кто считались друзьями семьи, перестали звонить. Одни когда-то взяли у Жени денег в долг и не отдали в свое время. Другие просто боятся после Жениной смерти позвонить Нине. Не знают, что сказать.
Нина: «Существует версия, что после смерти лицо человека на фотографии меняется. Я раньше не верила. А теперь иногда стесняюсь об этом кому-нибудь лишний раз сказать, чтобы не подумали, что у меня крыша едет. У Женьки на фотографиях действительно изменилось лицо. Причем оно меняется каждый день. Иногда у него очень грустные глаза, а лицо усталое. А на следующий день на этой же фотографии я вдруг вижу, что глаза смеются. Я не знаю, действительно это так или это зависит от моего настроения. Или у него просто такой тип лица, что в разных ракурсах оно выглядит по-разному. Не знаю. Точно могу сказать только одно: лицо до сих пор живое. У нас дома висит большая Женькина фотография. Мы каждый день с ним разговариваем. А иногда и ночью. Как раньше».
Читайте нас в Facebook
