Через несколько минут после взрыва шахта «краснолиманская» напоминала госпиталь времен войны
21 января в 9. 36 утра на шахте «Краснолиманская» в городке Родинское недалеко от Красноармейска (Донецкая область) произошла вспышка метана с последующим взрывом воздушной смеси в тупике вентиляционного штрека шестой южной лавы. В это время горному диспетчеру на поверхности поступила информация о том, что связь с шестым участком оборвалась и прекратили работу аппараты-самописцы, предназначенные для регистрации газовой обстановки под землей. После взрыва метана в шахте начался пожар. В это время там, на глубине 800 метров, работали 59 рабочих, 56 из которых находились непосредственно в лаве, где произошел взрыв. 34 шахтера удалось сразу же поднять на поверхность.
Почти все шахтеры погибли от серьезных механических травм
-- Я слышал лишь хлопок, а дальше уже ничего не помню, -- рассказывает Вадим, один из шахтеров, находившихся в эпицентре взрыва. -- Когда очнулся, смотрю: кругом груда искореженного металла, мертвые люди… Потом я опять потерял сознание.
-- Сначала прозвучал глухой хлопок, потом возник столб пыли и появилось огненное зарево, -- вспоминает один из тяжело раненных шахтеров Станислав Костырев. -- Следом взрывная волна отбросила нас в сторону, где-то метров на десять…
-- Все было, как обычно, -- вспоминает горнорабочий Сергей Самойлов. -- Воздух шел по ходу выработки, как вдруг струя опрокинулась, и горячий воздух пошел в обратную сторону. Потом полетели камни, уголь, пыль. Взрывной волной меня отнесло на пять метров и придавило к двигателю. И тут пошла волна огня. На мне обгорело все, целой осталась лишь спина, которую спасла рубашка.
-- Кто этого не видел, не поймет, что нам выпало в тот день, -- рассказывает один из спасенных шахтеров. -- Знаете, а ведь тогда страшно не было. Это теперь, когда прокручиваешь весь тот кошмар, жутко становится. Сначала я даже не понял, что обгорел. В голове проносилась лишь одна мысль: надо спасать оставшихся в живых.
-- Почти все шахтеры погибли от серьезных механических травм, -- вспоминает горноспасатель Андрей Фирсов. -- Многие были придавлены искореженным металлом, шахтным оборудованием. Одного шахтера придавило тяжелым ящиком с инструментами. Ребята пытались его спасти, а поднять ящик не могли -- руки сильно обгорели. Такими руками парни не могли открыть не то что ящик, даже самоспасатели (индивидуальный дыхательный прибор, имеющийся у каждого горняка. -- Авт. ).
-- О случившемся я узнал совершенно случайно, -- рассказывает горняк шахты «Краснолиманская» Сергей Костырев, сын одного из тяжело травмированных в ходе аварии. -- Городок наш маленький, и все новости облетают его мгновенно. Знакомая врач, которую вызвали на шахту сразу же после аварии, позвонила нам домой, зная, что в тот день мы с отцом должны были выйти на смену. Действительно, мы с ним работаем в одной смене, но именно в этот день у меня был выходной. Потом, когда я сразу после аварии увидел отца на шахте, первое, что он сказал мне, было: «Всю жизнь буду благодарить Бога за то, что в тот день был в шахте один». Практически с первых минут аварии я был уже на шахте. Увиденное напоминало картину военного госпиталя времен войны -- кругом раненые, врачи, медсестры… Вижу, что людей не хватает, -- я быстро разделся и стал помогать медикам. Признаюсь, было страшно: я просто не узнавал своих товарищей и даже родного отца. Обугленные лица, руки, лохмотьями висит кожа на теле. Когда я увидел отца, страшно обгоревшего, но все же стоявшего на ногах, у меня на сердце отлегло -- главное, что он жив. Рядом сидел мой товарищ Костя -- у него были стеклянные глаза, он молчал. Я спросил его: тебе плохо, тебе больно? А он только мотал головой. Горноспасатели сразу поняли, что у парня болевой шок, и ввели ему обезболивающее. Тут начали подъезжать машины «скорой помощи», реанимационные машины.
«Мы работаем как на пороховой бочке, и когда-нибудь она должна рвануть», -- говорил шахтер своему сыну
Вскоре спасатели нашли и подняли на поверхность тела восьми погибших, один из пострадавших шахтеров скончался по дороге в больницу. Самым старшим из погибших был 48--летний Юрий Успенский, самым молодым -- 20--летний Дима Бугаев. В результате аварии 24 шахтера были травмированы, 15 из них получили ожоги разной степени тяжести и сейчас находятся в Донецком ожоговом центре. По словам директора Центра неотложной и восстановительной хирургии Владимира Гусака, потерпевшие шахтеры получили ожоги тела (от 10 до 60 процентов) и дыхательных путей.
По последним данным, один горняк находится сейчас в тяжелом состоянии. Несколько человек переведены уже из реанимации в обычные палаты. Глава Донецкой обладминистрации заявил, что для скорейшего выздоровления спасенные шахтеры будут обеспечены всем необходимым. И это действительно так. Медсестра, работающая в реанимации ожогового центра, рассказала о том, как ей приходится уговаривать родных не приезжать к больным, так как в больнице имеются все необходимые для лечения медикаменты. Пострадавшие находятся под постоянным присмотром ведущих специалистов-реаниматологов. Все, что им сейчас нужно, это покой и отдых.
Тем временем на шахте продолжаются работы по ликвидации последствий аварии. Первоначально необходимо было потушить пожар на глубине 800 метров. Для этого задействовали более 280 горноспасателей из Донецкой, Луганской и Днепропетровской областей. Были возведены перемычки, которые локализовали огонь. После этого аварийный участок с помощью смонтированной спасателями газогенерирующей установки заполнили инертным газом. Это позволило выдавить весь кислород из-под земли и тем самым погасить огонь. Ликвидировать пожар удалось лишь к вечеру 24 января.
До сих пор ситуация осложнена возможностью новых выбросов газа, поэтому силы горноспасателей направлены на то, чтобы спасти шахту от взрыва. Лава по-прежнему остается сильно задымленной. Работы спасателей ведутся круглосуточно в четыре смены.
«Краснолиманская» считается одной из ведущих шахт Украины. Показателем благополучия может служить хотя бы то, что ежемесячная зарплата рабочих достигает тут нескольких тысяч гривен, выплачивают ее стабильно, без задержек. Чтобы устроиться на шахту, нужно чуть ли не конкурс пройти…
Интересно, что накануне трагедии, 19 января, в одной из уважаемых в Украине газет была опубликована большая статья о «Краснолиманской», где, помимо рапортов об успешных достижениях, рассказывалось о том, что половина всего добытого угля на этой шахте получена на взрывоопасных пластах. Это считается особо трудным делом. В статье это звучало как большое достижение и показатель высокой цены горняцкого труда. А спустя несколько дней -- как приговор для девяти шахтеров.
-- Отец нередко говорил мне о том, что в настоящее время газовая обстановка на шахте сложнее, чем тридцать лет назад, -- рассказывает Сергей Костырев. -- Все объясняется тем, что мы работаем на все больших и больших глубинах. Отец то и дело повторял: мы работаем как на пороховой бочке, и когда-нибудь она должна рвануть. Так оно и случилось.
«Если бы появилась альтернатива, я ушел бы из шахты»
В письме-соболезновании в адрес семей погибших горняков Президент Украины Леонид Кучма заявил, что государство не оставит их один на один с бедой.
По распоряжению премьер-министра Украины Виктора Ющенко создана специальная правительственная комиссия по расследованию причин трагедии и оказанию помощи пострадавшим и семьям погибших. До 1 февраля комиссия должна проинформировать о результатах расследования, а также о принятых мерах. В минувшие дни эксперты не могли спуститься под землю для изучения обстановки, поскольку пожар продолжался и последствия аварии не были ликвидированы.
Авария на «Краснолиманской» стала самой крупной после прошлогодней трагедии на шахте имени Баракова в соседней Луганской области, когда в один миг из-за взрыва пылевой смеси погибли 80 человек. Тогда в Краснодоне причиной аварии были грубые нарушения правил техники безопасности: в загазованной и запыленной шахте проводились сварочные работы. По мнению представителей независимых профсоюзов горняков, тот урок так ничему и не научил угольщиков. И в режиме жесткой экономии средств по-прежнему экономят в основном на технике безопасности.
Как заметил один из сотрудников Министерства угольной промышленности, сегодня можно точно сказать, что вины самих шахтеров в аварии быть не может. Нарушение правил техники безопасности горняками на шахте с такой огромной степенью опасности приравнено к самоубийству.
Как сообщила пресс-служба Государственного департамента по надзору за охраной труда, накопление метана в выработанном пространстве произошло вследствие интенсивного разрушения газоносных песчаников в породе, прилегающей к угольному пласту. Метан вспыхнул из-за кратковременного нагрева песчаника до температуры 1200 градусов от фрикционного трения стойки металлического крепления, когда ее освобождали.
Родинское -- город-спутник Красноармейска. Раньше здесь работали две шахты и завод. Последний уже давно стоит.
-- Шахта «Краснолиманская» остается основным местом работы местных жителей, -- говорит Сергей Костырев. -- Мой отец работает на ней уже почти 30 лет. Он гордится тем, что не ушел с родного предприятия в трудные времена. Хотя я считаю, что, если бы даже он захотел уйти, то просто не смог бы найти себе другую работу. Я человек более прагматичный. Если бы альтернатива была, я ушел бы с шахты и отца забрал бы, даже несмотря на то, что у нас средняя зарплата две тысячи гривен.
-- Пожилые люди воспринимают происходящее как естественное бремя, которое они обязаны нести, -- рассказывает жена пострадавшего шахтера Мария Спорыш. -- Они не уходят с угольных предприятий, потому что не в состоянии прожить на одну пенсию. Оставляют работу, только когда уже совершенно нет сил. Раньше люди надеялись, что, отработав в лаве свой срок, получат достойную пенсию и уйдут на отдых… Кстати, самому старшему из пострадавших горняков 61 год.
-- При Союзе нас приучили, что шахтеры -- это передовой класс пролетариата, -- говорит Сергей Костырев. -- Мы с ребятами даже рвались в техникум на горные специальности. Я горный техник-технолог, а работаю горнорабочим. Тем не менее по специальности я ни за что не пойду работать. Потому что условия труда на шахтах очень тяжелые, средств на технику безопасности не хватает. Как правило, если что-то случается на шахте, виновными оказываются люди с такой специальностью, как моя.
Старшее поколение воспринимает случившееся как неизбежность, а дети шахтеров реагируют на это иначе.
-- Как-то у нашего младшенького учительница спросила, кем он хочет стать, когда вырастет, -- рассказывает супруга пострадавшего горняка Мария Костырева. -- Сын ответил, что хочет стать шахтером: мол, ему нравится быть грязным, к тому же папа -- шахтер. Когда же сейчас он увидел своего обгоревшего отца, то сказал, что будет кем угодно, только не горняком.
Четырехлетний Дима Спорыш, сын одного из тяжело раненных на шахте горняков, до случившейся аварии мечтал быть милиционером или военным. На днях он сказал родным:
-- Я буду только директором шахты. Раз эта шахта сгорела, я построю новую, причем такую, чтобы ни папа, ни кто-то другой в больницу больше не попадал.
1017Читайте нас в Facebook
