«когда мы с ельциным одновременно выстрелили в лося, я попал животному в лоб, а пуля будущего президента россии угодила в дерево»
Многие, наверное, с сожалением могут отметить, что скандалов, стихийных бедствий и ЧП в Украине происходит более чем достаточно, а любовь по-прежнему остается в дефиците. Поэтому так приятно оказаться в доме, где все дышит любовью. Переступив порог квартиры Евгения и Надежды Качаловских, сразу ощущаешь тепло домашнего очага.
«До знаменитой пекинской утки в ресторане подавались 102 перемены блюд»
Просторная прихожая отделана светлыми деревянными панелями, над которыми укреплены эффектные рога лесного и горного оленей, сайгака, а козлиные, переходящие во второй виток, вообще уникальны. Нетрудно догадаться, что хозяин квартиры -- заядлый охотник. На призеркальной полочке, украшенной резным орнаментом, нет ни единой пылинки. А глядя на паркет, создается впечатление, что перед моим приходом завершилась его полировка.
По приглашению супругов Качаловских захожу в уютный кабинет, в котором взгляд сразу же останавливается на известной работе Алексея Леонова «Земля из космоса». Это оригинал с автографом автора. Над письменным столом висит уникальный портрет юбиляра, выполненный из зерновых культур: пиджак -- из маковых зерен, лицо -- из пшена… Плакаты с моделями современных автомобилей подсказывают, что передо мной страстный автолюбитель. В центре коллекции небольшая красная моделька «Мицубиси» -- семейной гордости Качаловских. Перехватив мой взгляд на шахматную доску с необычными резными фигурками, супруга Евгения Викторовича Надежда Викторовна уточняет:
-- Это мы привезли из Китая, где работали три года после заключения договора между Сталиным и председателем ЦК Компартии Китая Мао Цзедуном. Как ценитель прекрасного супруг привез оттуда много сувениров. А последнее его приобретение -- глобус с подсветкой. Я была против этой покупки, потому что уже ставить некуда. Но случилось так, что в конце 2000 года, упав перед зданием Администрации Президента (как потом шутила, что могла упасть только перед президентом), я сломала ногу. Хорошо, хоть поликлиника была рядом. Врач хотел сообщить сам, но я подумала: «Муж, услышав по телефону мужской голос, разволнуется». И, превозмогая боль, позвонила сама. Естественно, я выбыла из строя на какое-то время, а Женя, который самостоятельно вел хозяйство, все-таки не устоял и купил понравившуюся ему вещь.
… Оказалось, что из Китая Евгений Качаловский привез не только изысканные изделия, но и свою первую награду -- медаль с силуэтами Сталина и Мао. На его полковничьем кителе первый наградной ряд занимают два ордена Ленина, орден Октябрьской революции и два Трудового Красного Знамени. Далее в четыре ряда следуют награды рангом ниже. Евгений Викторович вспоминает:
-- После окончания в 1948 году Днепропетровского института инженеров железнодорожного транспорта я работал помощником машиниста на пригородных поездах Сталинской (теперь Приднепровской) дороги, потом машинистом, мастером, начальником подсобных цехов. Со временем нам с супругой -- молодым специалистам (Надя закончила тот же ДИИТ), предложили поехать в Китай.
В те годы работа за границей считалась опасной, а в Китае и подавно -- из-за оголтелых хунвейбинов. Поддавшись досужим вымыслам о том, что в этой стране нет яблок, мы оставили свою двухлетнюю дочь Наташку у тестя и тещи в Новосибирске, а сами отправились в Харбин. Здесь жена работала в управлении железной дороги, я в локомотивном депо отвечал за ремонт паровозов. Через полгода из пяти советских специалистов двоих пригласили на совещание в Пекин для разработки новых правил ремонта паровозов. Следует подчеркнуть, что в Союзе, в отличие от США, Германии, Франции, не было взрывов паровозных котлов из-за особых требований к их ремонту и проверке.
После окончания совещания отведать пекинскую утку в ресторан пригласили четверых специалистов, в числе которых был и я. До знаменитого блюда китайской кухни подавались 102 перемены (а мы считали, что в этой стране нет яблок!). Когда официант приносил очередное угощение, я спрашивал у соседа-китайца: «Это пекинская утка?» -- и неизменно слышал в ответ: «Нет».
Спустя некоторое время принесли жареные обезьяньи мозги. Мозги как мозги -- мне в 24 года было все равно, что кушать, но очень хотелось попробовать знаменитую утку. Словом, мы ели, ели, ели… И только под конец ужина нам принесли утку размером с гуся. Министр железнодорожного транспорта Китая посмотрел на нее и сказал: «Пусин, пухо». Что означает: «Не надо, плохая». А другая ему понравилась: «Хо» -- значит, хорошая. Ее в мгновение ока разрезали двумя ножами на кусочки толщиной в мизинец, которые заворачивались в блинчики и поливались соусом. Секрет этого блюда заключается не в его приготовлении, а в особом выкармливании утки. Пожарить мясо могут все, в этом сложностей нет. Опытный кулинар, посмотрев на блюдо, уже знает, как оно приготовлено. Ноу-хау состоит в том, чтобы мясо живой утки было особенным, воздушным, а это зависит от рациона кормления птицы.
Перед окончанием нашей служебной командировки в Китае вышел приказ, подписанный премьером Государственного административного совета КНР Чжоу Эньлаем, о награждении советских специалистов. Среди них оказались и мы с женой.
Возвратившись из Китая, я продолжал работать заместителем начальника депо, главным инженером, начальником депо Нижнеднепровск-Узел. А когда возникла необходимость перехода с паровозной тяги на электрическую, Днепропетровский паровозоремонтный завод черной металлургии, директором которого меня назначили, перепрофилировали в электровозостроительный. Пришлось получать второе высшее образование инженера-электрика. С должности директора этого завода меня избрали председателем Днепропетровского горисполкома.
«Текст песни «Серебряная свадьба», которую позже исполняла Валентина Толкунова, был написан специально для нас с Надей»
-- Вы рассказывали, что перед отъездом в Китай, маленькую дочку оставили на попечение родителей жены в Новосибирске. Как вас свела судьба с сибирячкой?
-- О, это целая история. Родом я из Днепропетровска, но школьные годы прожил в Запорожье, где отец работал начальником транспортного цеха «Запорожстали». Летом 1941 года 15-летним школьником отдыхал в пионерском лагере под Мелитополем. Узнав о начале войны, я ушел из лагеря и 10 часов бежал по жаре до города. На железнодорожном вокзале люди пожалели безденежного пацана и положили на багажную полку в вагоне поезда, следующего в Запорожье. Когда немцы стали подходить к нашему городу, «Запорожсталь» эвакуировали в Новосибирск. Вместе с работниками завода и отцом отправился в Сибирь и я. Мама, у которой было больное серде, осталась в оккупации, так как последний этап эвакуации проводился в сильной спешке, а бежать по жаре она не могла.
В Новосибирске на заводе я получил специальность токаря. Там же, в Сибири, в 1943 году поступил на подготовительное отделение ДИИТа, эвакуированного из Днепропетровска. Однажды на занятиях товарищ сказал мне: «Тут есть та-а-кая девчонка!» -- «Ну покажи!» Увидев Надю, я влюбился на всю жизнь. Пришлось за ней четыре года ухаживать: ходил следом, писал стихи, рисовал портреты, помогал в учебе, завоевывал расположение ее родных. Окончив первый курс, мы уехали в освобожденный от немцев Днепропетровск. Когда я сказал маме, что собираюсь жениться, она в слезы: «Такой молодой! Знаешь, сколько ты еще найдешь… » -- «Мама, такой больше не найду!» «Ну, если не найдешь, тогда женись!» -- дала мама «добро».
-- Но свадьбу мы сыграли только через четыре года, на последнем курсе института, -- присоединяется к нашему разговору Надежда Викторовна. -- До сих пор помню, что на свадебном столе все тарелки были разнокалиберными. В 1997 году в ресторане «Киев» мы отметили золотую свадьбу, на которую, кроме родственников, приехали наши однокурсники, присутствовшие у нас на свадьбе в 1947 году. Вообще, ДИИТ -- это уникальное братство. Даже если вы не были знакомы, не учились вместе, а просто окончили этот институт, вам всегда помогут и пойдут навстречу.
Так вот, в суматохе по случаю золотой свадьбы, выходя из дому с гостями, мы забыли ключи. Пришлось после ресторана вызывать пожарных, чтобы они, разбив окно, забрались в квартиру и впустили нас, «молодоженов».
Расскажу еще один любопытный факт. В подарок на 25-летие нашей свадьбы советская поэтесса Екатерина Шевелева по просьбе наших московских друзей написала стихи «Серебряная свадьба». Позже из текста убрали имена Надя и Женя, написали к нему музыку и получилась песня, известная многим в исполнении Валентины Толкуновой.
«Евгений Викторович прожил в ладу с тещей 20 лет»
-- Надежда Викторовна, как вам жилось с супругом -- государственным и партийным деятелем?
-- Мы прожили счастливую и интересную жизнь! У меня добрый и заботливый супруг. О его характере можно сказать коротко: муж прожил в ладу и мире с тещей 20 лет. Наша Наташа до 30 лет искала мужа, похожего на отца. Зная отзывчивость Евгения Викторовича, к нему постоянно приходили просители, где бы он не работал.
Вам уже понятно, что Евгений Викторович -- страстный автолюбитель. Первым его техническим приобретением стал немецкий мотоцикл «Цундап», на котором он носился по послевоенному Днепропетровску с сумасшедшей скоростью. Посадит сзади меня, уже беременную, боком и через каждые пять минут оборачивается: «Ты там еще сидишь?» Потом у нас появилась белая «Волга», теперь автоувлечение дошло до «Мицубиси»…
-- Это спортивная машина?
-- Какая там спортивная, всего 250 километров, -- уточняет Евгений Викторович, держа руку жены в своих ладонях.
-- Все ремонты в доме -- его дело, -- продолжает супруга. -- У мужа золотые руки. Бывало, уходя на работу, он напоминал тещеньке (иначе он мою маму не называл) вызвать слесаря. Когда тот приходил, Клавдия Фадеевна наливала ему сто граммов, кормила и отпускала. Вечером Женя спрашивал: «Слесарь приходил?» -- «Приходил, но ты сделай сам, у тебя лучше получится!»
Знаете, сколько у него водительских прав? 14!
На мой вопросительный взгляд Евгений Викторович предъявляет водительское удостоверение, в котором проставлены пять печатей. Следовательно, его владелец имеет право управлять мотоциклом, легковым и грузовым автомобилями, автобусом и транспортным средством с прицепом. Далее Евгений Качаловский перечисляет:
-- Есть еще удостоверение на право вождения паровоза, электровоза, тепловоза, танка, вертолета, самолета, моторных лодок и катеров различной вместимости. Нет только крейсера и подводной лодки.
-- Евгений Викторович, будучи в 70-х годах председателем Днепропетровского горисполкома, что вы сделали для города?
-- Лучше об этом спросить у днепропетровцев, но, если надо, могу и сам сказать.
Раньше в Днепропетровске по берегам Днепра были задворки. За центральной улицей Карла Маркса начинались заборы, одноэтажные дома, огороды. Уборные, простите за натурализм, висели над рекой, куда и шли нечистоты, потому что здесь не было канализации. В мою бытность председателем горисполкома все это снесли и построили великолепную набережную.
Хотелось бы вспомнить еще вот о чем. Вообще-то через Днепропетровск проходит множество железнодорожных путей. Раньше в ожидании зеленого света машины вынуждены были подолгу стоять на переездах. Однажды на одном из них даже кортежу машин Хрущева пришлось около часа промаяться -- на перегоне что-то случилось с паровозом, а дежурный, не имея связи с машинистом, не мог открыть шлагбаум. Никита Сергеевич ругался страшно. После этого случая горисполком взялся за строительство 16 двухуровневых развязок.
Ресторан «Парус» на воде тоже строился во времена, когда я был мэром Днепропетровска. Как-то приехали в наш город генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев и первый секретарь ЦК Компартии Украины Щербицкий, и я начал рекламировать эту «достопримечательность». Владимир Васильевич незаметно для Брежнева толкнул меня в колено:
-- Молчи, в Грузии новаторов, потративших миллионы на подобную стройку в море, выгнали с работы.
Пришлось мне уточнять: «Леонид Ильич! Да тут же 15 метров от берега, никаких миллионов!»
«Брежнев землякам всегда помогал»
-- С 1970 года вы перешли на партийную работу: первый секретарь Днепропетровского горкома, второй, затем первый секретарь обкома. В те времена Днепропетровская область соревновалась со Свердловской. Вы должны были встречаться с первым секретарем обкома Ельциным…
-- Мы встречались неоднократно. Во время одной из поездок в Свердловск первый секретарь обкома пригласил меня в воскресенье поехать в горы на охоту. Накануне на Урале выпал такой снег, что дорогу пришлось расчищать бульдозером. Мы с егерем сели в первый «бобик», Борис Николаевич следовал во втором. Уральская природа завораживала. Снег и солнце до боли слепили глаза. Вдруг егерь остановил машину: «Во-о-он лось стоит!» А до него метров 200, не меньше. Я стекло опустил, выставил пятизарядный карабин с оптическим прицелом и выстрелил. Одновременно с моим выстрелом раздалось «бах!» из второй машины. В чешской винтовке Бориса Николаевича пулька была маленькая, а в моем карабине большая! Пришли на место, но лося сразу не увидели: упавшее животное скрывал снег. Пуля из карабина попала зверю в лоб, а ельцинскую нашли в дереве по маленькой дырочке, оставленной пулей.
Конечно, открыли там же бутылку, достали хрустальные рюмки. «Почему у тебя водка не прозрачная?» -- спрашиваю Ельцина. Борис, любитель пошутить, ответил: «Мы привыкли сначала выпить, а потом закусить, а здесь сразу в одной рюмке и выпивка, и закуска».
-- Вы как земляк Брежнева пользовались его расположением?
-- Леонид Ильич землякам всегда помогал. Могу рассказать вам один случай. Как раз перед моим отъездом в Киев на работу первым заместителем председателя Совмина республики на свою родину должен был приехать Леонид Ильич. Я советуюсь с Владимиром Васильевичем Щербицким: «Хочу попросить у Брежнева деньги на строительство метро». «Да ты что? -- возражает первый секретарь. -- В Харькове метро построили потому, что это бывшая столица Украины, в Киеве -- понятное дело. А Днепропетровск разве столица? Лучше попроси у него на орошение». -- «На орошение, Владимир Васильевич, вы мне сами поможете».
Кончилось тем, что приехавшему генсеку я высказал свою просьбу: «Леонид Ильич, Днепропетровск и Ленинград одинаковы по площади, но метро у нас нет. Чтобы успеть к 7. 00 на заводы, горожане вынуждены вставать в пять часов утра». «Да, это рано, но метро -- это такое дело… » -- вслух размышлял Леонид Ильич. «Вы знаете, Днепропетровск дает продукции на пять с половиной миллиардов рублей», -- вступил в разговор Владимир Васильевич. «Да, это много. Ну напиши мне письмо», -- обращается ко мне Брежнев. А у меня уже все готово. «Ну ты даешь!» -- удивился Леонид Ильич.
Помощник Брежнева Цуканов, зная, что Леонид Ильич всегда передавал бумаги через плечо, тут же оказался у него за спиной. Потом по письму было принято решение Политбюро ЦК КПСС, подписанное генеральным секретарем. Это было мое последнее «прощай!» Днепропетровску, где метро строилось уже без меня.
«Космонавт Леонов, зная недостатки своей знаменитой картины, написал для нас новую»
-- Судя по автографу советского космонавта Алексея Леонова на картине, вы получили ее в подарок в 1983 году, когда только переехали в Киев на работу первым заместителем председателя Совмина УССР. Не кажется ли вам это символичным: завоевание космоса и ваша карьера?
-- Я об этом как-то не думал. Просто однажды, побывав в гостях у космонавта Леонова в Москве, я попросил его продать или обменять понравившуюся мне картину. Алексей Архипович сказал: «Хотя эта работа обошла весь мир, я знаю ее недостатки. Лучше я для тебя сделаю новую». И слово свое сдержал.
Приглашение первого секретаря ЦК Компартии Украины Щербицкого «Давай, дорогой, собирайся на работу в Киев» я воспринял с опаской. Хотя Владимира Васильевича знал еще по Днепропетровску. Помню его приезды на наш электровозостроительный завод. По программе он обязательно посещал заводскую столовую, изучал цены и меню, пробовал блюда. Владимир Васильевич спрашивал, какую зарплату получают рабочие, и в уме подсчитывал, сколько у них уходит на обеды.
Однажды в рабочей столовой он взял стакан с мутной беловатой жидкостью: «Что это такое?» -- «Компот». «Какой же это компот?» -- удивился Щербицкий и поставил стакан обратно. -- «Яблочный. А цвет такой, потому что другие фрукты отошли», -- говорю я, наблюдая, как он осторожно пробует напиток, а затем выпивает полстакана. На мою реплику «Ну, наверное, хороший компот!» Владимир Васильевич рассмеялся.
Первый секретарь был интеллигентным, умным и работоспособным человеком. Как-то он поделился со мной: «Просидел до часу ночи над решением Политбюро, которое уже все подписали. Сколько пришлось подчеркнуть красным карандашом! Все-таки много упускается серьезных вопросов». Со свойственной ему щепетильностью он детально изучал каждый документ.
Обладая чувством такта, Владимир Васильевич умел ненавязчиво выяснить, как аппаратчики ориентируются в документах. -- «Евгений Викторович, ты читал решение Политбюро? Подскажи, как там звучит фраза… » Если не получал нужного ответа (чего греха таить, документы заедали), советовал: «Посмотри еще раз». После его подсказок приходилось садиться за бумаги.
Откровенно говоря, первое время, работая в Киеве, я даже побаивался, как здесь будут идти дела. Но в Совмине республики меня приняли хорошо. Председатель Александр Павлович Ляшко отнесся с пониманием к «новичку», помогая мне освоиться. Я никогда не чураюсь людей и всегда стремлюсь к взаимопониманию, поэтому работа складывалась со многими.
-- Во время вашей работы в Совмине произошла авария на ЧАЭС. Какие воспоминания о тех днях у вас остались?
-- В первые дни после чернобыльской аварии информация о происшедшем была очень противоречивая: Москва сообщала одно, Запад -- другое. В те времена в голове не укладывалось, что радиация может оказаться в Киеве. Ведь Чернобыль находится в сотне километров от столицы. Помню, что 1 Мая на демонстрации трудящихся на Крещатике было очень жарко. Мне на трибуне так напекло в лысину, что к вечеру даже голова разболелась.
Наша дочь с зятем оставались в Киеве, никуда не уехали. Зачем давать повод к сплетням: «Вот, Качаловский своих вывез… », хотя я имел такую возможность. Мы все вчетвером спокойно жили на даче в Конче-Заспе.
В октябре 1986 года по решению Полибюро на смену оперативной группе, возглавляемой председателем Совмина УССР Александром Ляшко, создали государственную комиссию по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Как ее председатель я регулярно ездил в Чернобыль. В моем кабинете даже стояла кровать, на которой я спал, когда не удавалось вернуться домой. Иногда приезды московских делегаций растягивались на сутки, а я буквально с ног валился: «Вы как-то свои приезды согласовывайте. Приезжали бы вместе. Я ведь не железный».
Вначале ученые и специалисты рекомендовали временно переселить всех жителей из зараженной зоны. Когда же мы практически все сделали, из Москвы поступило распоряжение о переселении пострадавших на постоянное место жительства в другие районы. Конечно же, мы столкнулись с большой проблемой.
-- Уход на пенсию был для вас психологическим испытанием?
-- Я воспринял это изменение в жизни совершенно спокойно. Председатель Совмина УССР Виталий Масол, занявший эту должность в 1987 году, считал, что нужно омолаживать кадры. Хотя мне, уже отметившему 60-летие, ничего не говорили, я написал заявление об уходе на пенсию. Чтобы занять себя работой, перечитал большую домашнюю библиотеку. Особенно увлекался детективами Чейза …
-- Какой свой поступок вы считаете самым удачным в жизни?
-- Выбор супруги -- она у меня единственная и постоянная. Многое менялось в моей жизни, а жена осталась та же.
Читайте нас у Facebook
