За любовь к своему народу журналиста валерия марченко киевский областной суд признал опасным рецидивистом

0:00 — 27 жовтня 1999

Тяжелобольного правозащитника приговорили к 10 годам лагерей особого режима и 5 годам ссылки…

Иногда складывается странное впечатление, что хрущевская оттепель начала шестидесятых была прекрасно срежиссированной гигантской провокацией советского государства. Вдруг его правителям ужасно захотелось узнать: сохранились ли в народе, столько лет подвергавшемуся страшному геноциду, чувства собственного достоинства, порядочности, справедливости. И когда выяснилось, что да, сохранились, и что на этой ниве вдруг проросли невиданные, невозможные для тоталитаризма цветы, вновь пустили «газонокосилку».

ВІДЕО ДНЯ

Имея все возможности для блестящей карьеры, Валерий Марченко встал на защиту национального самосознания

Валерий Вениаминович Марченко попал «под нож» 29 декабря 1973г. Вот выдержки из приговора суда: «Летом 1971 года у себя на дому изготовил антисоветскую статью «Страшний якийсь тягар» и имел намерение передать за границу для опубликования ее в националистических издательствах». «В начале 1972 года у себя дома с целью подрыва и ослабления Советской власти и для распространения и передачи за границу написал антисоветский документ под названием «За караваном iдейностi», в котором возводит злобную клевету на советский государственный и общественный строй».

Именно за то, чем и должен заниматься порядочный журналист, литератор, критик: честную мысль, острое слово, за любовь к своему народу и языку молодой журналист получил 6 лет лагерей строгого режима и 2 года ссылки.

Украинский правозащитник Валерий Марченко вырос в благополучной семье украинских советских интеллигентов. Его дед -- известный историк Украины и украинской культуры, заслуженный профессор, с которым заигрывали даже в ЦК КПУ. Дед принадлежал к поколению национальной интеллигенции (выпускник Института красной профессуры), всем обязанному советской власти, но в душе сохранил тайную связь с народными традициями. Последнему способствовало и то, что он перед началом войны попал под пресс большевистской карательной машины, выскочив из него лишь чудом. Михаил Марченко входил в киевскую культурную элиту, и перед его внуком открывалась возможность блестящей карьеры.

Валерий Марченко закончил отделение украинской филологии филфака Киевского госуниверситета в 1970 году, и тогда же пришел на работу в редакцию газеты «Лiтературна Укра на». Уже в лагере на Урале Валерий описывал свои впечатления от нескольких лет работы в этой редакции в очерках «Клопоти з редагуванням» и «Довкололiтературне життя». «Архиважным моментом публикации (перевода), как выяснилось, была фамилия переводчика. В газете на дух не переносили Кочура, Лукаша, Светличного, Стуса». «Ряд имен писателей (репрессированных или эмигрировавших -- Чупринка, Мельничук и т. д. ) нельзя было вспоминать вообще. Винниченко и еще некоторых разрешалось упоминать только в негативном контексте». «Особое внимание цензор требовал обращать на тематику, посвященную охране природы. В газете не должно было появляться ничего критического, касающегося плотин и гниения водохранилищ на Днепре, уничтожения карпатских лесов». «Известный наш работник Иван Билык имеет четыре неопубликованных романа. Зав. отделом зарубежной литературы Ганна Заец не может опубликовать книги о Соломие Крушельницкой. Зав. отделом искусства Раиса Скалий не протолкнет нигде монографию о Лесе Курбасе».

Матери запретили передавать лекарства для тяжелобольного сына

С шестнадцати лет Валерий Марченко страдал хроническим нефритом, и после его ареста матери, Нине Михайловне Марченко (Смужанице), пришлось пройти по всем кругам ада. Она писала бесконечные заявления, ходатайства, жалобы в Верховный суд, прокуратуры, ЦК КПУ и ЦК КПСС, в медучреждения МВД и министрам здравоохранения. Увы, только отдельные порядочные люди выражали ей свое сочувствие и предлагали помощь. Вся же энергия государственной машины была направлена на работу грандиозной «газонокосилки» для неугодных. Что ей было до материнского горя? Валерия из-за болезни не взяли в армию. Однако в тюрьме сидеть ему не было противопоказано.

«На Ваше письмо сообщаем, что состояние здоровья осужденного Марченко удовлетворительное: полностью обследован, консультирован врачами-специалистами, по существующим правилам сообщить результаты анализов крови и мочи не представляется возможным. Начальник учреждения ВС- 389/35 Н. Г. Поляков».

«Медицинский отдел УВД Пермского облисполкома сообщает, что Ваш сын Марченко В. В. комиссионно обследован врачами-специалистами. Состояние его здоровья удовлетворительное. К досрочному освобождению по болезни не подпадает. Зам. начальника медотдела УВД Пермского облисполкома В. А. Костин».

В 1978-м году тридцатилетний осужденный Марченко стал инвалидом третьей группы. Матери запрещают передавать для сына лекарства, которых нет в медчасти -- 5-НОК, леспенефрил, таблетки черноплодной рябины.

«Лекарствами обеспечивается согласно рекомендации врачей. Бандероль будет Вам возвращена. Начальник учреждения ВС-389/35 Н. М. Осин».

В том же 1978-м Валерий Марченко переносит тяжелейшее воспаление легких. И все это время продолжает работать. Много читает, переводит, пишет статьи, очерки, эссе. Собирает, записывает и нелегально передает на волю информацию о положении заключенных, заявления, обращения. Свою напряженную работу он продолжает и в ссылке. Неполная библиография работ Марченко только за 1974--1981 гг. в книге «Листи до матерi з неволi» занимает полторы страницы. А сколько его работ пропало навсегда в дебрях ГУЛАГа? А его огромное эпистолярное наследие, единственный, пожалуй, жанр, разрешенный (и то с ограничениями) в условиях лагеря строгого режима?

В лагере Валерий впервые почувствовал свое одиночество. Большое влияние на его мировосприятие оказали встречи с несколькими ветеранами украинского сопротивления коммунизму, их рассказы о свободной жизни до прихода красных. Другим значительным переживанием стало сближение с представителями правозащитного движения России и Украины. Там, на дне пропасти, в которую его столкнула госбезопасность, среди бесправия и рабского труда, он пережил огромный внутренний кризис. Обретение смысла жизни для него соседствовало с обретением надежных друзей и включением в общую борьбу за достоинство человека в глухой казахской ссылке. Для перевоспитания (или слежки) к нему подослали молодую учительницу, каким-то ветром занесенную в эту глушь. Ссыльный был для нее одновременно и врагом, человеком второго сорта, и таинственным незнакомцем, представителем неведомой цивилизации. Валерий жалел ее… Но через несколько лет она выступила свидетелем обвинения на новом суде над ним.

После освобождения КГБ следил за диссидентами, готовя их к новому процессу

В 1981 году Марченко возвращается в Киев. Павел Проценко в своих воспоминаниях о Валерии Марченко, опубликованных в «Русской мысли», пишет, что правозащитника, вопреки закону, поставили под административный надзор: с 10 часов вечера до 6 утра он должен был, под страхом репрессий, находиться дома. «На одно из наших свиданий летом 1981 года он принес ряд заявлений, связанных с этим произволом властей, и просил передать их на Запад для огласки. Здесь же был ряд его частных писем. Припоминаю обращение к знакомой девушке из Италии с просьбой устроить ему приглашение на выезд для лечения нефрита. Все это, по сути, означало, что Валерий начинает новый этап открытой борьбы с системой. Я считал своим долгом отговорить его от активных действий. В тех обстоятельствах можно было выжить, лишь затаившись на дне…

Валерий не согласился с моими доводами. Он ответил: «Я знаю, что впереди ждут тяжкие испытания, но не хочу от них уклоняться. Из статистики видно, что после освобождения КГБ плотно пасет диссидентов, готовя их к новому процессу, но у человека есть немного времени, чтобы успеть совершить что-то полезное для дела свободы перед тем, как его вновь поглотит пасть ГУЛАГа».

Тем не менее, после возвращения из ссылки Валерий Марченко начинает бесконечный поиск работы. С мая по июнь 1981 года бывшему политзаключенному около десяти раз отказали в устройстве на работу или предложили заведомо невозможные для тяжелобольного человека варианты. Он столкнулся с негласно действовавшим в стране «запретом на профессии». Сунув нос в сопроводительные бумаги, чиновники шарахались от него как от зачумленного. За отказом в трудоустройстве стояла неприкрытая угроза -- обвинение в тунеядстве со всеми вытекавшими из этого последствиями. Валеру травили опытные охотники на людей, создавая вокруг него атмосферу враждебности. Они хотели вынудить его устроиться на непосильную работу, которая стала бы каторгой для больного человека. Но не тут то было. Валерий их не боялся, заваливая государственные инстанции всевозможными обличительными заявлениями, вскрывавшими тайные пружины механизма преследований. Заявления эти публиковались на Западе. В конце концов Валерию удалось устроиться сторожем в тепличное хозяйство. Это была маленькая победа. И он снова стал работать: очерки, эссе, интервью, переводы и, конечно, правозащитная деятельность.

После восьмилетней отсидки Марченко не совсем ясно представляет себе положение на свободе, в «большой зоне». В знаменитом 35-м политическом концлагере строгого режима в Пермской области, где он отбывал срок, Валерий застал остатки режимной оттепели и включился в борьбу, которую вели узники совести, отстаивая свои права и человеческое достоинство. В условиях советского застенка он сумел отшлифовать свой писательский дар и стал талантливым журналистом. Его публицистика постоянно печаталась в самиздате «Хроника текущих событий». Валерий участвовал в выработке статуса советского политзаключенного, в составлении летописи лагерной борьбы, в налаживании подпольных связей со свободным миром вместе с Семеном Глузманом, Иваном Светличным. Но в то время, когда в лагерной борьбе им многое удалось ценой собственных жертв, когда они увидели трусость и растленность служителей советской системы, шаткость самого строя, основанного на насилии и подавлении человека, -- страна все более погружалась в атмосферу идеологической истерии, вызывавшей в памяти примеры из мрачной эпохи Сталина и Гитлера.

Из второго этапа Валерий уже не вернулся

В 1982 году Валерий Марченко передает украинской диаспоре приказ министра просвещения УССР об усилении изучения русского языка в Украине с комментарием: «Высылаю свеженький валуевский указ».

КГБ этого Валерию простить не мог. 21 октября 1982 года его вновь арестовывают. 13 марта 1983-го Киевский облсуд признает Валерия Марченко особо опасным рецидивистом и приговаривает к десяти годам лагерей особого режима и 5 годам ссылки.

С тем же успехом ему могли присудить десять смертных казней. В октябре 1984 года Валерий Марченко умер в Ленинградской тюремной больнице.

По мнению матери, Нины Михайловны, он умер 5 октября 1984 года, но справка о смерти датирована 7-м, матери о смерти сына сказали только 9-го, тело выдали 13-го. Может, для того, чтобы она не смогла похоронить сына в родной земле? Она смогла.

Перед отправкой на свой последний этап Валерий сказал матери: «Что ты волнуешься, мама? Я скоро вернусь домой -- через год. Мне очень странный сон приснился, и даже не сон, а какое-то видение. Мне было сказано, что буду дома раньше, чем через год».

Он вернулся. В праздник Покрова Божией матери. Его отпевали в Покровском храме. Похоронили в селе Гатном Киевской области, в родной земле, рядом с его родственниками.

Каждый год мать Валерия Марченко, родные, друзья собираются у его могилы. В этом году там довелось побывать и мне. Я был уверен, что никогда не встречался с Валерием. Но священник Украинской автокефальной православной церкви читал молитвы, я смотрел на портрет Валерия, и вдруг вспомнил: в 1982 году, на Пасхальной всенощной в Макарьевской церкви, что на Татарке, я с ним встречался при обстоятельствах, о которых вспоминает Павел Проценко.

«Весной 1982 года во время крестного хода на пасхальной заутрене я нес хоругвь, и в толпе, обступившей наш маленький деревянный храм св. Макария, увидел радостное лицо Валерия, освещенное колеблющимся пламенем свечи. Лицо, изнутри растепленное и одновременно обостренно пронзительное».

ХРОНИКА ДОСТИЖЕНИЙ СОВЕТСКОГО НАРОДА

1959 -- Совет Министров СССР принял постановление о продаже в кредит товаров длительного пользования рабочим и служащим.

В 1930 году принято постановление об общем начальном обязательном образовании.

1938 -- первая в СССР женская паровозная бригада во главе с З. Троицкой совершила скоростной рейс от Москвы до Куровской.

1984 -- в СССР осуществлен запуск первой в мире экспериментальной ядерно-энергетической установки «Ромашка» с прямым преобразователем тепловой энергии на электрическую.

1933 -- на полигоне в подмосковном Нахабино стартовала первая советская экспериментальная ракета на гибридном ракетном топливе «ГИРД-09».

В 1949 году отстроенный Днепровский алюминиевый завод в Запорожье выдал первый алюминий.

В 1920 году вышел из печати первый номер центральной украинской газеты «В›ст› ВУЦВК».

НАД ЧЕМ СМЕЯЛИСЬ СОВЕТСКИЕ ЛЮДИ

Интервью с западным профсоюзным деятелем, посетившим СССР:

-- Что вам понравилось у нас?

-- Понравилось многое… но больше всего -- возможность ничего не делать и получать за это зарплату!

***

Инспекция ездит по совхозам, выясняя, чем там кормят кур. «Отборным зерном», -- отвечают в одном совхозе. «Разбазаривать на кур отборное зерно?!», -- следует страшный разнос. «Отбросами», -- отвечают в другом -- предупрежденном -- совхозе. «Советских кур -- отбросами?!», -- следует страшный разнос. Директор третьего совхоза Рабинович говорит комиссии:

-- Сколько полагается в день на курицу? Две копейки? Вот мы каждой курице и даем деньгами!