12-летний мальчик повесился после «воспитательной беседы» с директором школы и классным руководителем
Поступок семиклассника Максима Танчука из села Сычевка Христиновского района Черкасской области шокировал все село. Веселый мальчишка из благополучной семьи повесился в саду возле своего дома. Еще до того как сотрудники милиции выяснили причину трагедии, ее уже назвали одноклассники Максима и их родители. Они уверяют: самоубийство спровоцировали учителя и директор школы, которые не первый год третировали Максима. И не только его.
Учителя, к которым после таких заявлений, приехали местные журналисты, уверяли: они не имеют никакого отношения к трагедии. Дескать, Максим был хорошим и спокойным мальчиком, а что могло спровоцировать такой жуткий поступок, неизвестно. Одноклассники Максима опровергали их слова. По словам школьников, за несколько часов до трагедии мальчика побил классный руководитель. После этого у школьника была пятнадцатиминутная беседа с директором, выйдя из кабинета которого Максим, весь в слезах, убежал из школы. Чтобы выяснить, что же на самом деле предшествовало трагедии, корреспондент «ФАКТОВ» отправилась в Сычевку.
«Такой у Максимки был характер — он не любил говорить о своих неудачах, о том, что его кто-то обидел»
— Вы ищете семью Танчуков? Они живут в конце села, — сразу догадался житель Сычевки Андрей, увидев, что приехали журналисты. — Страшный случай, что и говорить. Мы с детства знали Максима, он рос на наших глазах. Приветливый добрый мальчик, очень общительный. Его мама Ольга работает у нас на почте. Глядя на Максима, никогда не подумал бы, что у него были какие-то проблемы. Хотя об обстановке в нашей школе знаю не понаслышке. Первое впечатление от школы прекрасное: аккуратная парадная дверь, отремонтированные кабинеты, везде чистота и порядок. Только когда там начал учиться мой сын, я узнал, что все это лишь красивая обертка. Чтобы понять, что происходит, нужно поучиться там хотя бы пару недель.
По словам односельчан, их дети до сих пор боятся ходить мимо дома Танчуков. А если и приходится, то стараются не смотреть во двор — на сарае по сей день остался крючок с кусочком провода от радиоприемника, на котором повесился Максим.
— Его пока не убирают, ведь это вещественное доказательство, — объяснила мать мальчика Ольга (на фото). Осунувшаяся и почерневшая от горя женщина обхватила плечи руками. — Наш старший сын Саша теперь спит вместе с нами с мужем, а заходя в детскую, сразу начинает плакать… Все, что рассказывают о Максиме, — правда. Он был хорошим жизнерадостным ребенком, обожал брата, друзей, любил гулять во дворе и играть в футбол. Как все дети, одним словом. Учился средне. О том, что сыну не очень комфортно в школе, я сначала даже не догадывалась. Когда он начинал ныть по утрам, мол, не хочу никуда идти, я не воспринимала это всерьез — думала, ленится. Но потом заметила, что и из школы ребенок возвращается мрачным. Часто приходил без аппетита и, закрывшись в детской, о чем-то думал. Я спрашивала, в чем дело, но он, насупившись, отвечал: «Мама, все хорошо. Я просто устал». А однажды у Максима вырвалось: «Ну не могу я больше с этой Ириной Антоновной (имя изменено. — Авт.)! Мам, она жизни мне не дает!» Ирина Антоновна — это директор школы. «Она все время ко мне цепляется, — объяснял сын. — И не только ко мне. Многие ребята ей не нравятся, и она на каждом шагу к ним придирается. Даже если ты тихо проходишь мимо, она обязательно сделает замечание, при всех скажет о тебе что-то неприятное, унизит». «Может, вы плохо себя ведете?» — спросила я. «Ты что! — покачал головой сын. — Мы все ее боимся. Но она все равно придирается. То у меня не такой спортивный костюм, то плохие кроссовки, то просто я какой-то не такой…»
О многих вещах, которые происходили в школе, я узнала только сейчас от родителей других детей. Например, то, что моего ребенка при всех оскорбляли учителя, называли его дебилом, а директор это только поощряла. Мне Максимка этого не рассказывал. Такой у него был характер — он не любил говорить о своих неудачах, о том, что его кто-то обидел. Даже о ссорах с друзьями никогда не рассказывал. Когда начинала расспрашивать, переводил разговор на другую тему.
— Мне тоже ничего не говорил, — присоединяется к разговору Саша, брат Максима. — Максим с детства не любил жаловаться, все держал в себе. Я учился в той же школе и знаю: обстановка там не сахар. Учителя легко могут при всех обозвать тебя недоразвитым или наркоманом. Когда ребенок спрашивал, почему учитель его так не любит, педагог запросто мог ответить: «Потому что ты меня раздражаешь!» Но когда я учился, все еще не было настолько серьезно. Теперь же, я слышал, детей там буквально затравили. Нашего Максима, видно, тоже.
— Уходя утром в школу, сын пообещал мне, что вечером почистит орехи, — вспоминает Ольга. — Еще предложил мне уговор: мол, он почистит все орехи в доме, а мы с мужем наконец купим новую антенну для телевизора. Я давно ему обещала, поэтому согласилась. Максим ушел в школу. А около десяти утра, когда должен был идти урок, позвонил. «Мама, — срывающимся голосом сказал сын. — Я больше никогда не пойду в эту школу!»
«Учитель заломил ему руку за спину и несколько раз пнул ногой»
— «В эту школу больше не пойду!» — повторил Максим и бросил трубку, — продолжает Ольга. — Перезваниваю — занято. Я позвонила мужу. «Там был какой-то конфликт с учителем по поводу мобильного телефона, — сказал супруг. — Максим мне тоже звонил, но я толком ничего не понял. Сейчас он придет домой». Но вместо сына пришла… директор школы Ирина Антоновна. Я удивилась — она никогда не приходила к нам домой. «Не переживайте, — заметив, что я разволновалась, сказала Ирина Антоновна. — Просто в школе возник конфликт. Ваш Максим на перемене включил слишком громкую мелодию на мобильном телефоне. Мы сказали выключить, но он включил ее опять. Хотели забрать у него телефон, а он не отдавал…»
Меня охватило странное чувство. Впервые директриса говорила со мной в таком тоне. Ее голос звучал… виновато, что ли. «И что было дальше?» — спросила я. «Да, собственно, ничего, — замялась Ирина Антоновна. — Просто ваш сын мог что-то понять не так, принять слишком близко к сердцу. Поэтому давайте так: я сегодня была для него кнутом, а вы будьте пряником». «В каком смысле — кнутом?» — я начинала понимать, что случилось что-то серьезное. Иначе зачем директору приходить ко мне домой и рассказывать о банальном конфликте с мобильным телефоном? «Будьте с ним помягче, успокойте его, — продолжала Ирина Антоновна. — Вы меня понимаете?»
В этот момент во двор зашел Максим с красными от слез глазами. Увидев Ирину Антоновну, он глянул на нее и молча пошел за дом. Сын, ссутулившись, шел по двору, а мне вдруг так захотелось остановить его, обнять, успокоить… Будто кто-то говорил мне: останови его! Всю жизнь буду корить себя за то, что не сделала этого. Ирина Антоновна продолжала что-то рассказывать о мобильных телефонах. Дескать, как плохо, что дети ими пользуются, это очень вредно. Мне хотелось поскорее ее выпроводить и пойти к сыну, но директор все не уходила. Ушла только минут через десять. Я начала искать Максима. В доме его не было, во дворе — тоже. Несколько раз окликнула его, но никто не отозвался. Обошла весь дом — ребенка нигде не было, мобильный не отвечал. Не зная, что и думать, позвонила мужу. Он был на работе и тоже начал названивать Максиму. Потом мне позвонила свекровь, мы вместе стали думать, где его искать. «Проверь еще раз в саду, — посоветовала свекровь. — Вдруг спрятался?» Я обернулась — и увидела Максима. Он… висел на крыше сарая.
— Разговаривая с невесткой по телефону, я вдруг услышала, как она закричала: «О, Боже! Максим!» — вспоминает бабушка мальчика Екатерина Михайловна. — Я поняла: случилось что-то страшное. Оля сама сняла Максимку, но было поздно — он уже начал синеть. Крик невестки, наверное, слышало все село. Когда мы приехали, Оля так и сидела на земле, обнимая сына…
Я тоже знала, что у внука что-то стряслось в школе. Максим позвонил мне около половины десятого утра. Еще удивилась: внук почти никогда не звонил мне, тем более из школы. Но он ничего не сказал. Я услышала шум в трубке и чьи-то голоса. «Максим, отдай телефон! — кричала какая-то женщина. — Быстро!» Потом женщина сказала: «Сейчас отведем тебя в сельсовет. Ты понял? Хотя нет, лучше в милицию. Если ты не скажешь (что не скажешь, я не поняла), я вызываю милицию. Пусть они с тобой разбираются». «Это не я», — раздался подавленный голос внука. Мне показалось, что он плакал. «Так что будем с ним
делать?» — вмешался в разговор какой-то мужчина. На этом связь оборвалась. Я несколько раз перезванивала, но у Максима было занято.
*Максим был добрым спокойным мальчиком, и никто не ожидал от него такого поступка
О том, что случилось в тот день в школе, смогли рассказать одноклассники Максима.
— На перемене мы с ребятами стояли в коридоре и игрались мобилками, — рассказывает семиклассник Костя. — Мы пробовали включать ультразвук — это такая пищалка на телефоне. Из кабинета вышла учительница английского и сказала нам выключить мелодию. Но потом телефон Максима опять заиграл. Тогда англичанка позвала директора и нашего классного руководителя Сергея Борисовича. «Кто это сделал?» — спросила Ирина Антоновна. Мы молчали. «Кто это сделал?» — переспросила директор. И приказала нам отдать ей телефоны. Мы с ребятами спрятали их в карманы, а Максим не успел. Тогда Сергей Борисович схватил его за руку, в которой был телефон, и заломил ему руку за спину.
— Максим не удержался, упал на пол. — продолжает Костя. — А Сергей Борисович его не отпускал и еще потянул в сторону…
— Потом он его скрутил и несколько раз пнул ногой, — говорит еще один одноклассник Артур. — Мы очень испугались, и сами отдали Ирине Антоновне телефоны. Только тогда Максима отпустили. Он плакал.
— Максима завели в класс, — говорит одноклассник Андрей. — Он сказал, что хочет домой. Но директриса встала в дверях и не пускала его. А потом насильно повела к себе в кабинет.
— Одному Богу известно, что там происходило, — говорит мать Кости Людмила. — После этого ребята Максима больше не видели. Одноклассники были шокированы. Когда мой сын пришел из школы, я еще долго его успокаивала. Еще бы: на их глазах учитель избил одноклассника!
— Вместо того чтобы оставить ребенка в покое, директор решила провести с ним «воспитательную беседу» и пришла ко мне домой, — качает головой Ольга Танчук. — Я уверена: если бы она этого не сделала, Максим остался бы жив. Директор угрожала сыну милицией — это слышала бабушка. Неизвестно, что еще она ему говорила. Дома Максим ждал поддержки. А вместо этого опять увидел директрису. Наверное, услышал, как Ирина Антоновна на него жалуется, и решил, что я тоже буду его ругать…
«Педагог не мог никого оскорбить. Он, между прочим, заслуженный учитель Украины!» — возмущалась директриса»
— Страшно даже представить, что чувствовал бедный ребенок, — качает головой Людмила, мама одноклассника Максима. — Был в отчаянии от того, что его никто не может защитить. Мало того что в школе террор, так еще директор пришла домой… Когда мы узнали, что Максим повесился, я сразу поняла, что это из-за школы. Мои дети не такие скрытные, многое мне рассказывают. Когда здесь училась старшая дочка, она почти каждый день возвращалась домой в слезах. Не хочется даже повторять все те слова, которые некоторые учителя позволяют себе говорить в адрес детей. И «дебилы», и «недоразвитые». Дочка не выдерживала такого отношения: если ты чем-то не понравился учителю, тебя вызывают в центр класса и поливают грязью. То же происходит и с моим младшим сыном, который сейчас там учится. Он у нас инвалид детства, освобожден от физкультуры. Когда Костя объяснил учительнице физкультуры, почему не может заниматься, она на весь спортзал заявила: «Дети, на той скамейке у нас сидит инвалид. Осторожнее!» А когда началась какая-то игра, опять при всех нарочито громко сказала: «Запомните, калеки нам не друзья. Они с нами не играют». Костя пришел домой заплаканный. Оказывается, после этого урока его все стали называть калекой.
О том, что на переменах можно отдыхать, дети уже давно забыли. Даже в коридорах мобильные телефоны запрещены, так как они «мешают отдыхать учителю». Если ослушаешься, узнаешь о себе много интересного. Выражений педагоги не подбирают. Сына довели до того, что при одном только слове «учитель» он начинал нервничать. Я пришла в школу, пыталась разобраться, но директриса оборвала меня на полуслове: «Что вы такое говорите? Педагог не мог никого оскорбить, он, между прочим, заслуженный учитель Украины!» И все. А моральный прессинг продолжался. Стало только хуже — с тех пор Костя почувствовал предвзятость со стороны директора. В конце концов, нам понадобилась помощь психиатра.
— В прошлом году мы даже писали коллективное обращение к Президенту Украины — обстановка в школе стала просто невыносимой, — говорит мама еще одного ученика, Наталья. — Учителя обзывают детей дебилами и калеками. А последней каплей было новое негласное правило: хочешь выйти в туалет — плати пять гривен. У моего сына не оказалось с собой денег, и он… уписался прямо на уроке. Многие в селе видели, как ребенок в мокрых штанах плача шел домой. По словам сына, новое правило директор огласила на школьной линейке. После этого случая я несколько раз ходила к Ирине Антоновне, но все заканчивалось одной и той же фразой: «Ваш сын все это придумал». Когда я прямо спросила о нововведении с пятью гривнями, Ирина Антоновна сказала, что вообще никогда такого не говорила. Правда, теперь она уже объясняет все по-другому — мол, это была шутка, которую школьники неправильно поняли.
— Дети уже на грани: они понимают, что даже мы, родители, не можем их защитить, — говорит мама еще одной ученицы Тамара. — Я бы давно перевела ребенка в другую школу, но некуда — это единственная школа в селе. В соседнее село автобусы ходят редко, машины у нас нет. А ребенку нужно образование. Но не такой же ценой! Во время урока учительница рассказывала детям о том, как узнать наркомана. И назвала мою дочь как пример. Вся школа знает, что дочка занимается спортом и никогда даже сигареты в рот не брала. Убежав с урока, девочка проплакала целый день. Я уже консультировалась с юристами, но они говорят одно и то же: все, что мы рассказываем, недоказуемо. Дескать, если бы на глазах у свидетелей педагог избил ребенка, да еще и дело дошло бы до больницы, тогда да. А так… Кого интересует психологическое давление? Вот дождались случая, когда ребенка избили. Только Максима уже не вернуть.
— Усилиями педагогов большинство детей уже считают себя полными ничтожествами, — качает головой Людмила. — Ведь им каждый день это внушают. Одни жалуются родителям, другие, как Максим, все держат в себе. После родительского собрания, на котором мы с другими родителями в очередной раз безуспешно поднимали этот вопрос, услышали такую фразу педагога: «Пункт первый — учитель всегда прав. Пункт второй — если учитель не прав, смотри пункт первый». Это звучало как издевательство. Дескать, все равно вы ничего не добьетесь. Я уже сама не верю, что можно что-то изменить. В этой школе своя система, которая укоренилась много лет назад. Не скажу, что все учителя оскорбляют детей, но большинство из них делают это. А директор… поощряет.
— Вы не пробовали жаловаться в районное управление образования? — интересуюсь.
— Это замкнутый круг, — качает головой Виталий, отец одноклассника Максима. — В Христиновской райадминистрации работает супруг Ирины Антоновны, он занимает там высокую должность. Поэтому на наши жалобы мы даже не получали ответов.
«После случившегося учителя перестали здороваться с детьми»
Когда корреспондент «ФАКТОВ» приехала в Сычевку, стало известно, что и директор, и классный руководитель Максима написали заявления об уходе. Сергея Борисовича, который, по словам детей, начал бить мальчика, мы не нашли — дома его не было, телефон учителя не отвечал. А вот бывшего директора мы встретили… в школе.
— Я уже не могу говорить на эту тему, — тяжело вздохнула женщина. — Произошла ужасная трагедия, но я не понимаю, почему в этом обвиняют меня. В тот день в школе не произошло ничего особенного. Просто дети включили очень громкую мелодию, какую-то сирену. Она мешала работать учителям, и мы попросили их выключить. Максим не послушался и включил ее опять. Вот мы и решили забрать телефон. Сергей Борисович просто взял его за руку и потянул… Но это не значит, что в самоубийстве мальчика виновата школа. Я потом, наоборот, всячески старалась успокоить Максима.
— Бабушка мальчика, которая слышала отрывок вашего разговора, говорит, что вы угрожали ему милицией. За что?
— Я… не угрожала. Просто предупредила, что когда дети регулярно нарушают порядок, с ними может проводить беседы участковый. Вот и все. При этом я говорила с ребенком мягко, не повышая голоса. Видела, в каком он состоянии, и поэтому даже решила проводить его домой. Но так получилось, что он отстал, и я пришла к его маме первая. Еще попросила ее ни за что его не наказывать. Вот скажите, в чем я виновата? Что я сделала не так? Претензий остальных родителей вообще не понимаю. Скажите, в чем они меня обвиняют?
— В том, что вы никак не реагировали на их многочисленные жалобы, а дети в это время, по их словам, подвергались психологическому террору со стороны педагогов. Говорят, их здесь все время оскорбляли и унижали.
— Посмотрите на наших учителей, — вздохнула Ирина Антоновна. — Да я сейчас могу привести вам каждого из них, вы лично пообщаетесь и увидите — это интеллигентные и порядочные люди. Ну не могли они никого называть дебилами! Не знаю, зачем родителям учеников понадобилось наговаривать на меня и на педагогов.
— А что это за история с пятью гривнями за выход в туалет? Один ребенок из- за этого даже уписался во время урока.
— Господи, да это была… обычная шутка! Мне надоело, что ученики все время ломают в школе туалеты, и я в шутку объявила: мол, если это будет продолжаться, придется брать с вас деньги за пользование туалетом. Не представляю, кто это мог воспринять серьезно. К тому же у того мальчика с детства проблемы со здоровьем. Неприятность могла произойти из-за этого.
Учителя от комментариев по поводу случившегося отказываются. «Мы можем одно сказать: школа ни в чем не виновата, — заверили меня присутствующие в учительской педагоги. — Мы будем просить Сергея Борисовича вернуться, он очень хороший человек. Здесь к детям относятся абсолютно нормально».
Через день после нашего визита в Сычевку мне перезвонила мать одного из одноклассников Максима Людмила.
— У нас ничего не изменилось, — сообщила женщина. — Стало только хуже. Учителя перестали здороваться с детьми. Они делают вид, что дети — пустое место. А нас, родителей, начали обвинять в том, что мы хотим закрыть школу. Боже упаси! Мы лишь пытаемся решить проблему. Но она, похоже, нерешаема.
Прокуратура Христиновского района Черкасской области начала проверку по этому случаю.
6339Читайте нас у Facebook
