Сейчас Оля находится в Запорожской детской областной больнице и, судя по травмам — у девочки многочисленные переломы, лечиться ей придется долго. Негромко, чтобы не мешать соседям по палате, она рассказывает невеселую историю своей жизни. До прошлого года с мамой и старшим братом она жила в частном доме в одном из сел Запорожской области. Брат постоянно избивал ее, а мама выпивала и не могла защитить дочку. Тогда Оля отважилась на решительный шаг — пришла в районную прокуратуру и попросила, чтобы ее отправили в интернат.
«Воспитательница ударила меня коленом в пах. Все это было при детях»
Просьбу девочки удовлетворили, отправив в Мирненский приют, где Оля прожила восемь месяцев. За это время ее маму лишили родительских прав. Дальше Оле предстояло учиться в Вольнянской специальной общеобразовательной школе-интернате. Слово «специальная» означает, что все воспитанники имеют психические расстройства. Детей сюда направляют по решению областной медико-педагогической комиссии.
— В интернат я попала в апреле, — рассказывает
Потом завела в бытовое помещение и там начала избивать: ладонью по лицу, кулаками по чему попало. Затем сказала девочкам: «Даю вам десять минут на растерзание, делайте с ней что хотите». Девочки меня трепали за волосы, били кулаками по лицу, ногами по почкам... А тут к Наталье Александровне кто-то зашел, и она крикнула: «Девочки, давайте быстрее». Они ответили: «Хорошо-хорошо, мы уже будем выходить» — и еще несколько раз ударили. Защищаться я не могла, их было, кажется, пятеро... Затем меня отвели к умывальнику...
*Девочка получила многочисленные переломы, и ей придется долго лечиться в больнице (фото Юрия Жука, специально для «ФАКТОВ»)
Как оказалось, физические издевательства были ничем по сравнению с моральным унижением, которое за этим последовало. И неизвестно, что ранило сильнее. Но об этом чуть позже.
Тем временем педколлектив интерната защищает честь мундира. В рассказе воспитателей нет жутких подробностей насилия над ребенком. Все выглядит так, якобы девочки не поделили кавалера. Ну а контингент в интернате, оправдываются педагоги, неадекватный, с проблемами умственного развития. От таких можно ожидать чего угодно.
«Пока девочка была в приюте, никто из родных ее не навещал»
После случившегося директору интерната Евгению Лахно не до журналистов, у него теперь проверки за проверками. Поэтому он просит завуча рассказать о случившемся.
— Когда я впервые увидела Олю, обратила внимание на ее настороженный взгляд, она была как затравленный зверек, — говорит заместитель директора по учебно-воспитательной части Валентина Павливская. — Я расспросила, откуда она родом, кто родители... Оказалось, дома ее избивал родной брат. Я еще поразилась ее словам: «До полусмерти». Девочка убегала из дома, ночевала у друзей, на вокзале. Пока Оля жила в приюте, никто из родных ее не навещал, хотя она очень скучала.
Я познакомила ее с детьми из восьмого класса, предупредив, что у нас есть девочка со сложным характером — Вера, которая дружит с нашим же мальчиком-десятиклассником. И посоветовала держаться от нее и этого мальчика подальше, чтобы не было конфликтов. Попросила сообщить нам, если кто-то будет ее обижать. Но Оля, в отличие от других детей, была очень спокойной, по заключению областной медико-педагогической комиссии у нее задержка психического развития. Хотя она еще может догнать своих сверстников. Четыре раза в год проводятся обследования, и мы ни единого ребенка не оставляем без повторной комиссии.
Однажды дети сказали, что Вера ревнует Олю к своему парню, но обе девочки заверили меня, что не конфликтуют.
А 27 мая около трех часов дня дети с воспитателем, закончив изготавливать поделки, пошли в спальную комнату. Там работала «сантройка», проверявшая санитарное состояние комнаты. Кровати всегда проверяют, поднимая матрасы. И вот у Оли нашли там грязное белье. Впрочем, не только у нее. Наталья Александровна объяснила девочкам, что это нехорошо, и скомандовала: «Пойдемте, будете стирать». Девочки взяли свои вещи и пошли в умывальную комнату. Стирали по очереди. Первая — Оля. Девочки принесли ей мыло, она стирала, все было нормально. Как раз в это же время туда пошла Вера. А потом по коридору прошел парень, который нравится им обеим. И то ли он засмеялся, то ли произошло что-то другое, но, как объясняет Вера, она оглянулась и увидела открытое окно. Закричала: «Наталья Александровна, Оля из окна упала!» — и все побежали на улицу.
«Тебе не жить, мы тебе ночью сделаем темную!»
Оля рассказала «ФАКТАМ» свою версию случившегося: с грязным бельем ее заставили пройти по всему интернату, включая... спальни мальчиков! При этом ее сопровождали девочки и сама воспитательница.
— Я просила, чтобы она не заставляла меня это делать, — от страшных воспоминаний у Оли перехватывает горло, и она переходит на шепот. — Мне пришлось идти с высоко поднятой рукой, девочки держали мою руку, потому что я ее опускала и прятала. Мы прошли по всем комнатам мальчиков — от шестых до десятых классов. Воспитательница провела меня вместе с детьми, мне было так стыдно...
Кроме того, одна девочка пожаловалась воспитательнице, что я отбила у нее парня. Хотя они сами поругались. Наталья Александровна взяла меня за горло и сказала: «Нечего отбивать чужих пацанов. Еще раз такое будет — я тебя тут закопаю, я твой первый враг». И велела, если кто спросит о моих синяках, говорить, что это Вера побила меня из-за парня.
В умывальник меня опять сопровождали дети и воспитатель. Там девочки меня еще раз избили. Язык был прикушен, губа разбита, под глазами синяки, но они все равно продолжали бить. И одна девочка мне сказала: «Тебе не жить, мы тебе ночью сделаем темную!» Я не могла оттуда выйти, потому что они стояли в дверях. От отчаяния, не понимая, что делаю, я побежала к окну. Кто-то закричал: «Держите ее!», подбежал ко мне, но не успел поймать... Я оказалась на земле.
Помню, как ребята вели меня к зданию. Ноги подкашивались, я теряла сознание. Первую помощь оказала медсестра, потом «скорая» увезла меня в районную больницу, оттуда — в областную. А вот милиционеры ко мне приехали только два дня назад, хотя, как мне кажется, должны были сразу выяснить, в чем дело.
Завуч убеждена: воспитатель не могла «держать двери», чтобы подопечная выпрыгнула в окно. Ведь потом ее за это посадили бы в тюрьму! Действительно, женщина дверь не держала, что и подтвердила милиция, не обнаружив ее отпечатков пальцев. К тому же сотрудники интерната сообщили, что родственники Оли затребовали с них четыре тысячи долларов! В такую сумму они якобы оценили «правильные» показания травмировавшейся девочки.
— О том, что «воспитатель била девочку», мы узнали только тогда, когда с нас стали требовать деньги! — говорит завуч Валентина Павливская. — В интернат приехала Олина тетя с каким-то мужчиной. Он потом перезвонил нашему директору и сказал, что нужно встретиться, а директор отправил на эту встречу нас.
— В указанном месте нас встретил по-боевому настроенный мужчина, — подключается к разговору старший воспитатель Валентина Ивженко (к слову, мама молодой воспитательницы Натальи Александровны, обвиняемой в насилии над несовершеннолетней). — Я и не подумала, что подразумевается под словом «встретиться»! Он спрашивает: «Чем вы располагаете?» — «Не поняла?» — переспросила его. «Ну, зачем вы сюда приехали: улаживать конфликт?» — «Да». После этого говорит: «Вы же понимаете, ребенка истязали. Уголовное дело будет возбуждаться не против детей, а против школы и педагогов. Чтобы уладить вопрос, надо четыре тысячи долларов. И тогда Оля скажет все, что надо, в защиту вашего интерната!» Если бы кто-то заранее меня проконсультировал, я бы включила диктофон. Мы-то думали по-человечески поговорить, ведь и ребенка жалко, и воспитателя. Я объясняю, что таких денег у меня нет, что нужно посоветоваться с руководством... Он дал нам срок до воскресенья, а был четверг. Еще предупредил, что уже побывал и в прокуратуре, и у следователя, у него, мол, все схвачено, и все общение теперь надо вести только с ним.
Мы, конечно, сообщили об этом в прокуратуру. Но примут ли наше заявление во внимание? А Оля, видимо, уже рассчитывает на эти деньги. Когда я пообещала ей привезти старенький телефон, она сказала, что тетя ей пообещала: «Скоро будут денежки, и мы тебе купим мобильный».
Воспитатель, чьи действия так или иначе подтолкнули подростка к злополучному прыжку из окна, продолжает работать с детьми. За недостаточный контроль директор объявил ей лишь выговор.
Наталья Александровна согласилась пообщаться с корреспондентом «ФАКТОВ». На воспитателя-тирана она мало похожа, наоборот, оказалась тихой и милой женщиной. Едва мы зашли с ней в одну из комнат, как дети окружили ее, обняли и наперебой стали называть «мамой». Ребята уверяют, что по телевизору показали неправду.
— После того, что было показано в программе «Надзвичайні новини», я, моя семья, люди, которые меня знают, пребывают в шоке, — едва сдерживая слезы, говорит Наталья Кляшторная. — Ни я, ни дети не ожидали такого от Оли! Даже не могли подумать, что нас так можно оклеветать. 
Среди 15 моих подопечных Оля была неконтактной, занимала позицию наблюдателя, часто грустила. Она даже не давала поводов повысить на нее голос, настолько спокойный это был ребенок.
*Воспитатель Наталья Кляшторная и ее подопечные уверяют, что причиной злополучного прыжка стала неразделенная любовь (фото автора и Юрия Жука)
— В чем же вы видите причину такого поступка?
— Думаю, что выброситься из окна ее побудила неразделенная любовь к мальчику, который предпочел другую.
— Давайте откровенно: вы заставляли девочку пройтись с грязными вещами по комнатам интерната?
— Нет! Этого точно не было!
Тем не менее прокуратура Запорожской области занялась проверкой Вольнянской специальной общеобразовательной школы-интерната.
— Мы поставили вопрос об увольнении руководителя интерната и привлечении к дисциплинарной ответственности воспитателей, которые допустили такие отношения в коллективе, — сообщила журналистам заместитель прокурора Запорожской области Елена Герус. — А также поставили вопрос о привлечении к дисциплинарной ответственности следователя Вольнянского райотдела милиции, до сегодняшнего дня не выяснившего обстоятельств происшествия — понадобилось вмешательство прокуратуры области.
— После падения девочку сразу же осмотрели наши врачи, — объясняет заведующая реанимационным отделением Вольнянской райбольницы Елена Ульяничева. — Если бы синяки от побоев были получены за несколько дней до падения, то они были бы «цветущими» и заметными. Если же они получены незадолго до падения, то отличить их от свежих гематом невозможно. Никаких разговоров о том, что девочку били, в больнице вообще не было. Иначе мы немедленно сообщили бы об этом в милицию.
— Падение с высоты третьего этажа могло повлечь за собой очень сложные травмы, — рассказал заместитель по хирургической работе детской областной больницы Евгений Копылов. — На момент поступления девочки в больницу кровоподтеков или кровоизлияний у нее еще не было. А имевшиеся травмы связывали с падением. Сейчас доказать, были ли синяки от избиений, практически невозможно.
Защитой интересов девочки занимается ее тетя. А вот куда идти после выздоровления, Оля не представляет.
«Она в интернат не вернется», — заверила заместитель прокурора области. По словам Елены Герус, девочка вообще не должна была находиться в этом интернате, так как ее обследовали психологи и не нашли никаких психических заболеваний, опровергнув выводы областной комиссии. Правоохранители разберутся, есть ли в этом вина сотрудников социальной службы.
P.S. Имена детей, участников этой истории, изменены.
9686Читайте нас у Facebook
