На Луганщине ревнивец, поджегший свою 23-летнюю невесту и ее мать, получил пожизненный срок
Когда в июне прошлого года корреспондент «ФАКТОВ» приезжала в Лисичанск Луганской области, за жизнь 23-летней Ани Винокуровой, которую облил бензином и поджег ее ревнивый молодой человек, боролись врачи. Хотя признавали, что у девушки шансов практически нет. Аню даже не смогли отвезти в известный Донецкий ожоговый центр — девушка была нетранспортабельна. Через несколько дней она умерла. Вместе с Аней сильно пострадала ее мать Ирина — увидев, что дочка горит, женщина бросилась на помощь. Тогда изверг поджег и ее… Подробности этой страшной истории потрясали: оказалось, Аня Винокурова уже не первый месяц пыталась избавиться от назойливого и ревнивого кавалера. Не раз обращалась в милицию. Но предотвратить трагедию не удалось.
«Или она будет со мной, или… ее не будет вообще»
Несколько месяцев назад на старом кладбище в Лисичанске появился невероятно красивый памятник — высеченная из мрамора девушка с длинными волнистыми волосами и большими глазами. Все, кто ее видел, говорят: если долго на нее смотреть, кажется, скульптура вот-вот пошевелит рукой или улыбнется — мраморная красавица совсем как живая. Чтобы сделать такой памятник и привести заброшенное кладбище в порядок, бабушка Ани Винокуровой взяла в банке кредит.
— Многие приходят сюда специально — чтобы посмотреть на мраморную Аннушку, — говорит Валентина Алексеевна, бабушка погибшей девушки. — В нашем небольшом городе внучку знали многие. А после трагедии об Анечке узнали абсолютно все. Сразу после похорон мне начали звонить неравнодушные люди. Одни присылали деньги, другие обещали: «Мы сделаем все, чтобы убийца вашей внучки навсегда остался за решеткой. Уже пишем заявления в милицию и прокуратуру…» Многих из этих людей я даже не видела. Теперь с ними хочет познакомиться Ира. Ведь если бы не деньги, которые нам присылали, я потеряла бы не только Аню, но и свою дочь — нам просто не хватило бы денег на медикаменты. А так Ира выжила. Дочка даже смогла прийти на суд. Но когда начали обсуждать подробности того страшного дня, потеряла сознание.
Валентина Алексеевна и сама не может без слез вспоминать эту историю. По словам пенсионерки, кавалер ее внучки Владимир (имя изменено, поскольку приговор еще не вступил в законную силу) сразу ей не понравился. Но 23-летняя Аня влюбилась.
*Со своим будущим убийцей Аня встречалась три года и не раз собиралась от него уйти
— Анечка долго не рассказывала о Володе ни мне, ни Ире, — вспоминает Валентина Алексеевна. — Когда они познакомились, внучке было 20 лет. Он — на 11 лет старше. Здоровенный, накачанный и какой-то… грубый, что ли. То резко схватит ее за руку и бросит на диван, то небрежно толкнет. Все старался подчеркнуть, что Аня полностью ему принадлежит. Внучку это не смущало, как и то, что в свои тридцать с лишним он нигде не работал. Только сутками пропадал в спортивных клубах. До Володи у Ани ни с кем не было серьезных отношений. Поклонников было достаточно (хоть Аня и одевалась довольно скромно, всегда привлекала к себе мужские взгляды), но внучка всем давала отпор — говорила, что ей никто не нравится. А тут влюбилась…
Со временем Володя стал все чаще проявлять по отношению к Ане агрессию. Доходило до того, что во время ссоры мог поднять на внучку руку. Говорить на эту тему со мной он, естественно, не хотел. «У нас с Аней все хорошо», — отвечал одной и той же фразой. А у самого при этом лицо становилось каменным, а глаза — красными. Сожмет руки в кулаки, и видно, как белеют косточки на пальцах. Потом уже узнала, что через полгода после их знакомства он не только запретил внучке ходить в клубы, но даже встречаться с подругами. Дескать, они плохо на нее влияют, настраивают против него. Пользуясь тем, что в городе у него много знакомых, начал контролировать каждый Анин шаг. Ему докладывали все: когда она вышла из дома, куда пошла. «Бабушка, мне иногда самой становится не по себе, — как-то призналась Аня. — Он ведет себя, как маньяк. Ревнует меня даже к моим любимым актерам — сразу требует, чтобы выключила телевизор». Я вспомнила, как во время одной из наших первых встреч Володя сказал: «Свою Аню никому не отдам. Или она будет со мной, или… ее не будет вообще».
Однажды произошел и вовсе из ряда вон выходящий случай. Едва ли не первый раз за год Аня пошла в местный клуб. Естественно, Володе тут же об этом сообщили. Не прошло и получаса, как он приехал в этот клуб. Подошел к Анечке и, схватив ее за волосы, с размаху бросил на пол. Ударившись головой об пол, внучка потеряла сознание. Никто из присутствовавших за нее не заступился — не хотели связываться с двухметровым верзилой. А Володя вызвал такси и увез внучку к себе. Дома Анечка появилась только в полдень следующего дня. Вся избитая, в синяках и гематомах, длинные ногти были вырваны с мясом. «Это все Володя, — расплакалась внучка. — Он такое устроил… При всех начал обзывать проституткой, бил меня головой об пол. Как с цепи сорвался. А когда я уже не могла встать, сказал: „Ой, это же криминал“ — и стал вызывать такси».
«Дочка ко мне приходила — вся в белом, как ангел»
Аня окончательно решила расстаться с назойливым кавалером. После этого заявления Владимир стал буквально ее преследовать. Сутками дежурил возле подъезда, а стоило Ане выйти, как подбегал и заявлял: «Ты все равно будешь со мной. Со мной или ни с кем. Вот увидишь».
— Начал угрожать даже мне, — вспоминает Валентина Алексеевна. — Звонил на домашний телефон и кричал: «Передай этой проститутке, что, если так будет продолжаться, я ее убью» или «Изуродую твою Аньку-красавицу, а потом убью. Будешь всю жизнь плакать. Это ты виновата, что она меня бросила». Мы несколько раз обращались в милицию. В Лисичанском горотделе нас знали, наверное, уже в лицо. Сотрудники милиции говорили, что провели с ним воспитательную беседу, но Володя продолжал названивать и угрожать. Внучка хотела уехать из города. Но куда уезжать, если вся родня здесь, в Лисичанске? А потом мы узнали, что Аня… опять к нему вернулась. Когда я спросила зачем, внучка расплакалась: «Как только я сказала, что опять буду с ним, Володя успокоился. Другого варианта я не вижу. Побуду с ним еще немножко, а как только подвернется возможность, сбегу. Уеду туда, где он меня не найдет».
Уверяя Володю, что они теперь вместе, внучка просила подруг помочь ей куда-то ехать. Надеялась, что в другом городе ее смогут приютить какие-то знакомые. К счастью, Володя об этом не знал. Но продолжал ужасно ее ревновать. Контролировал все, даже Анин менструальный цикл. А тут у нее почему-то случилась задержка. Володя сразу это заметил. И начал кричать: «Ты от кого, шлюха, успела забеременеть?!» Он знал, что бесплоден, и, конечно, заподозрил ее в измене. Аня пыталась объяснить ему, что задержка еще не говорит о беременности, но он даже слушать не стал. Начал исступленно орать, что «за измену убьет или в лучшем случае навсегда оставит инвалидом». Внучка прибежала домой и с тех пор старалась одна не выходить. Только через несколько дней решила пойти на пляж с мамой и отчимом Василием. Надеялась, что, если будет с ними, ничего не случится…
Вечером, когда Аня с родителями еще была на пляже, Валентине Алексеевне позвонили. Это был Владимир. «Ну все, — сказал он довольным голосом. — Все о’кей. Принимай своих уродов». И бросил трубку. А буквально через минуту пенсионерке позвонила дочка: «Мамочка, быстрее приезжай на пляж! Володя нас сжег!»
— Как потом рассказывала дочка, этот изверг стерег их у входа на пляж, — говорит Валентина Алексеевна. — «Сидел в кустах и выжидал, — рассказывала Ира. — Был весь при параде: в хорошей рубашке, дорогой обуви. Выскочил к нам белый как мел, а глаза были такие страшные. Он избил нас с Васей то ли битой, то ли палкой, мы потеряли сознание. Я очнулась от крика Анечки. Смотрю: а она горит! Этот изверг облил ее бензином и поджег. У нее горело все: лицо, волосы, руки… Я начала стряхивать с нее огонь. Было очень горячо, я чувствовала, как у меня горят руки, спина… Но главным было спасти дочь». По словам Иры, этот изверг даже попытался сбросить их в овраг. Тогда она начала громко кричать, и он убежал.
Увидев в больнице внучку, Валентина Алексеевна ее не узнала: лица у Ани уже не было. Вместо него — черное, похожее на уголь пятно. Не было видно ни рта, ни носа, ни глаз. И… собранные в комок обгоревшие волосы. У девушки констатировали ожоги 90 процентов тела. Врачи говорили, что делают все возможное, но внутренние органы постепенно отмирают… На восьмые сутки после случившегося Аня Винокурова умерла. Ее маме Ирине о смерти дочери не сказали. В день похорон женщине, которая тоже сильно обгорела, как раз делали операцию. Владимира задержали. Наводя справки, сотрудники милиции нашли его бывших подруг, которых он запугивал так же, как погибшую Аню. Девушки вынуждены были уезжать из города. Аня уехать не успела.
— После того как о нас рассказали «ФАКТЫ» и сняли сюжеты по телевидению, нам начали звонить люди со всей страны, — говорит Валентина Алексеевна. — Все хотели помочь Ирочке. Присылали деньги, сдавали для нее кровь. Дочка была в очень тяжелом состоянии, за день на медикаменты порой уходило несколько тысяч гривен. Все наши сбережения ушли за неделю. Дальше помогали люди. Спасибо всем большое — они спасли мою дочь.
Через месяц Ирина пошла на поправку. Женщина все время спрашивала о дочке. Сдерживая комок в горле, Валентина Алексеевна говорила, что Анечка в реанимации.
— Но потом Ира сама все поняла, — качает головой пенсионерка. — Однажды позвала меня: «Мама, ко мне приходила Аня. Красивая такая, вся в белом, как ангел. Сказала, что уходит навсегда, но меня с собой не возьмет… Она умерла, да?» Я поняла, что не могу больше врать. Боялась, как бы Ире не стало хуже. Но дочка неожиданно взяла себя в руки: «Мам, мы все выдержим. Раз Анечка сказала мне, что я должна жить, я не сдамся». Еще Ире очень помогла поддержка людей. Узнав, что ей помогают люди со всей страны, воспрянула духом, все время спрашивала врача, что еще можно сделать, чтобы скорее поправиться. Поражаюсь силе ее духа. Даже когда Ире перестали помогать обезболивающие, не плакала. Ляжет, прижмет к себе Анину фотографию и терпит. Она уверена, что Аннушка стала ее ангелом-хранителем.
К счастью, лицо Ирины практически не обгорело. Чего нельзя сказать о теле — у женщины сильно обожжены руки, грудь, живот и шея. Помочь могут только пластические операции.
— Еще у дочки большой шрам на лбу, — говорит Валентина Алексеевна. — Этот изверг ударил ее битой по голове. Но Ира и по этому поводу не расстроилась. «Ничего страшного, — сказала. — Буду теперь носить челку». Врачи удивлялись, как быстро она начала восстанавливаться. Через два месяца ее выписали из больницы. Я уже думаю: может, Анечка действительно наблюдает за нами с небес и помогает?
«На суде мы ожидали извинений, а услышали оскорбления»
— Оказавшись дома, дочка не стала соблюдать постельный режим, — продолжает Валентина Алексеевна. — «Так можно и всю жизнь пролежать, — заявила. — А мне нужно восстанавливаться». Из-за многочисленных ударов битой у нее практически отказала правая рука. Даже после двух операций движения были ограничены. Но Ира каждый день, преодолевая боль, упорно делала лечебную зарядку. Одновременно начала выполнять работу по дому. Однажды прихожу, а дочка и одежду погладила, и обед приготовила. «С ума сошла? — возмутилась я. — Тебе нельзя так себя нагружать». Но Ира говорила, что так ей будет лучше. Недавно устроилась на работу на стеклозавод. Заполняя документацию, умудряется писать больной рукой. И говорит, что уже практически не чувствует боли.
— Из-за шрамов не переживает? — интересуюсь.
— Конечно, Иру, как и любую женщину на ее месте, это удручает. Особенно некрасивой стала грудь — кожа на ней напоминает крокодилью. Ира носит закрытые вещи. Даже летом вынуждена была ходить в платье с длинным рукавом. Дочка надеется, что когда-нибудь получится сделать пластические операции. Ей ведь всего 42 года, совсем еще молодая. Но пока мы не можем себе этого позволить. Страшно даже представить, сколько все это будет стоить.
— Но мы справимся, — вступает в разговор Ирина. Голос женщины звучит твердо и уверенно. — Шрамы? Конечно, это ужасно неприятно. Я могла бы сейчас плакать и говорить, что этот изверг испортил всю мою жизнь: забрал у меня дочь, внешность… Но не буду. Анечке это не понравилось бы. Жизнь продолжается.
— Единственное, о чем Ира не может говорить, так это о трагедии, — говорит Валентина Алексеевна. — Она не может вспоминать весь этот кошмар. Поэтому суд для нас стал еще одним испытанием. Ира приходила только один раз, когда нужно было давать показания. Ей стало плохо прямо в зале суда. Весь следующий день дочка просидела возле фотографии Анечки. А потом опять вернулась к работе и бытовым делам. На заседания ходили мы с мужем. По городу поползли слухи, что этот негодяй может выйти сухим из воды.
На суде Владимир в основном молчал. Показания Ирины и других свидетелей не опровергал — только стоял, опустив голову. Но во время дебатов начал говорить его адвокат.
— Мы ожидали извинений, а услышали оскорбления, — качает головой Валентина Алексеевна. — Когда экспертиза показала, что Владимир абсолютно вменяем, адвокат сказал, что Анечка сама довела его до такого поступка. Дескать, все время ему изменяла, играла его чувствами и заставляла страдать. Даже предполагал, что внучка не раз делала аборты. Слушать это было невозможно. Не сдержавшись, я расплакалась, начала кричать… Судье пришлось меня успокаивать. Кстати, Анечка не была беременна. За несколько дней до смерти у нее началась менструация.
На днях Северодонецкий городской суд Луганской области приговорил ревнивца к пожизненному заключению. Как сообщили «ФАКТАМ» в пресс-службе Луганской областной прокуратуры, государственный обвинитель приговором удовлетворен — он настаивал на пожизненном сроке. Владимир отреагировал спокойно. А его адвокат заявил, что уже готовит апелляцию.
— Значит, точка в деле еще не поставлена, — расстроенно сказала Валентина Алексеевна. — Надеюсь, приговор оставят в силе. Меня многие спрашивают, почему трагедию не удалось предотвратить. Ведь доведенная до отчаяния Аня не раз обращалась в милицию. Не могу сказать, что правоохранители ничего не делали. После каждого Аниного заявления они вызывали Владимира в райотдел, проводили с ним воспитательную беседу. Не помогало. А задержать его только за то, что он продолжал угрожать и стеречь внучку около подъезда, говорят, не могли. За преследование и угрозы в нашей стране ведь не наказывают…
5345Читайте нас у Facebook
