«если бы не вы, галя, и не эта статья в «фактах», у меня не было бы семьи… »
Ее жизнь пошла под откос 25 лет назад, когда зазевавшийся водитель многотонного БелАЗа наехал на двух женщин — контролеров отдела технического контроля, которые шли на работу по дороге рудника. 28-летняя Галина Токарь успела отпрыгнуть, ее коллега осталась лежать на земле, раздавленная огромным колесом. «Увидев, что осталось от моей подруги, я так кричала и билась, что меня не могли удержать десять человек. Это колесо проехалось и по моей судьбе», — вспоминает Галина. (»ФАКТЫ» рассказывали об этой истории в июле 2007 года. )
«Я не могла дышать, говорить, глотать»
Суд посчитал, что в случившемся в большей степени виновато руководство рудника, не позаботившееся о специально оборудованной площадке для высадки людей. Водителю дали два года условно. Его также обязали выплачивать алименты детям погибшей женщины. А вот 28-летняя Галя по неопытности не стала требовать компенсации. Лишь спустя годы узнала: на суде она проходила даже не как потерпевшая, а как… свидетель. Впрочем, тогда ей было не до судов. Она постоянно лежала в больницах — сказывались последствия перенесенного нервного стресса. А в 2004 году у нее обнаружили опухоль щитовидки.
Опухоль весом полтора килограмма находилась за грудиной. Хирурги удалили ее. Но после операции пациентка потеряла способность дышать, говорить и глотать. Лечение, назначенное хирургом-эндокринологом, делавшим ей операцию, не помогало. Воздух, который она не могла втянуть больным горлом, стал самым недоступным для нее сокровищем. Звук прежнего, звонкого, голоса превратился в прерывистое тихое сипение. Не могла Галина и глотать.
- Я была не в состоянии выпить глоток воды, съесть даже кашу, — вспоминает Галина Токарь. — Запах любимой еды — хлеба или шашлыка- сводил меня с ума. Теперь все это было недоступно. Недоступным стало и общение. Ведь как разговаривать без голоса? В маршрутках возила с собой листочек, где было написано обращение к водителю: «Остановите! Я выхожу». Если сидели с подружками, то мне, чтобы перекричать их разговор, приходилось хлопать в ладоши, и только тогда я могла прошептать пару слов… Но эти неудобства не шли ни в какое сравнение с тем, что я не могла дышать.
Позже Галя узнала, почему ей было так плохо.
- В Киеве мне объяснили, что, удаляя опухоль щитовидки, криворожский хирург ненароком перерезал мне голосовые связки, — рассказывает женщина. — Говорят, такое случается во время подобных операций, особенно если опухоль большая, как у меня. Получается, от одной беды врач меня спас, а на другую обрек. Но самым страшным было то, что он ничего не сказал мне об этом. И три года лечил консервативными методами то, что вылечить было уже невозможно.
Однажды, когда Галя пожаловалась, что ей совсем худо, хирург послал пациентку на консультацию к фониатру. И только через три года, от фониатра, она узнала: восстановить дыхательную функцию может операция на связках, которую, как оказалось, делают в Киеве уже двадцать лет.
«Водитель БелАЗа сказал: «Все болеют! Больше не хочу об этом вспоминать!.. »
Не зная, что ее ждет впереди, сколько еще предстоит операций, Галя (через 23 года после несчастного случая в карьере!) попыталась собрать документы для получения регресса на производстве. Но судебное решение в суде ей выдать отказались, объяснив, что она проходила по делу лишь как свидетель.
- Тогда я позвонила водителю БелАЗа, чтобы попросить у него копию решения суда, — продолжает женщина. — «Гриша, — говорю, — я очень болею, дай мне копию приговора, чтобы сделать регресс… » Он ответил: «Ты болеешь? Все болеют. Что ты от меня хочешь? Я ничего тебе не дам и не хочу об этом вспоминать». Я только успела сказать: «А я об этом помню всю жизнь!» — как он бросил трубку…
В Киев, в Институт отоларингологии, Галя приехала совсем без сил. Ей тут же назначили операцию.
- У больной был двусторонний паралич голосовых складок (часто их называют связками), стеноз гортани второй-третьей степени, — рассказал сотрудник Киевского института отоларингологии им. А. С. Коломийченко Академии медицинских наук Украины профессор доктор медицинских наук Юрий Минин. — Это стало следствием перенесенного три года назад вмешательства по удалению опухоли щитовидной железы. Из-за паралича голосовая щель сузилась, и женщина не могла в полной мере ни дышать, ни говорить. Организм не получал в нужном объеме кислород, что могло привести к инфаркту, инсульту, гипертонической болезни. В любой момент при малейшей простуде женщина могла погибнуть от удушья…
К счастью, с операцией успели. Голосовую щель врачам удалось расширить до пяти-шести миллиметров (до операции была всего полтора, а у здорового человека расстояние между связками до восьми миллиметров. — Авт. ). Пациентка начала оживать на глазах. А когда вышла статья в «ФАКТАХ» и ей стали звонить со всех концов Украины со словами поддержки, и вовсе воспряла духом.
- Звонили из Львова, Донецка, Кировограда, Херсона, Днепропетровска, — вспоминает женщина. — Было немало звонков больных, которые страдают параличом голосовых связок. Оказалось, во многих городах врачи не знают или не хотят знать, что пациентам с таким диагнозом, как у меня, можно помочь в Киевском институте отоларингологии. Статья в «ФАКТАХ» для многих стала открытием и спасением.
Звонила мама молодой актрисы: карьера ее дочки оказалась под угрозой из-за паралича голосовых связок. Присылал sms-ки мужчина, которого бросила жена. Он был счастлив от того, что сможет сделать операцию, вернуть дыхание и голос. Надеялся вернуть и жену. Приезжала ко мне в гости женщина — главный бухгалтер из Кривого Рога, которая вынуждена была бросить любимую работу из-за болезни. Все просили адрес Института отоларингологии. (Адрес Института отоларингологии: г. Киев, ул. Зоологическая, 3. Телефон отделения реконструктивно-восстановительной хирургии — 8-044-483-77-16. — Авт. ) По моим подсчетам после публикации в «ФАКТАХ» в институте должно было прооперироваться, как минимум, двадцать человек.
Но больше всего мне запомнилась история одной девушки, которая работала диктором на радио. Во время занятий спортом она получила травму шеи. Ее жених в это время находился на заработках в Португалии. Уже назначили день свадьбы. И вдруг — травма. У Светланы наступил паралич голосовых связок, она оставила работу. Жениху Света ничего не сказала. От отчаяния решила разорвать отношения с парнем, ничего ему не объясняя. Думала, что даже не стоит его посвящать в ее болезнь, вряд ли он женится на инвалиде… И тут — статья в «ФАКТАХ»… Девочка схватилась за нее, как утопающий за соломинку.
Мы стали переписываться sms-ками. Света писала: «Я сделаю операцию, а потом, когда все будет хорошо, расскажу жениху». «Расскажи сейчас, — говорю. — Тогда узнаешь, надежный ли он человек и нужно ли выходить за него замуж». Свету прооперировали. Парень ее поддержал. Они сыграли свадьбу. Через год Светланка прислала фотографии с мужем и новорожденным сынишкой. Написала на обороте, что муж и сын — это моя заслуга. «Если бы не вы, Галя, и не эта статья в «ФАКТАХ», у меня не было бы семьи!» Вот такие были слова!
- А как складывалась ваша личная жизнь после публикации в «ФАКТАХ»?
- Звонили мужчины, говорили, что восхищаются моей силой духа. Приглашали на свидание. Но, честно говоря, я стеснялась, что еще не очень хорошо разговариваю и дышу. Конечно, лучше, чем до операции, но не так, как здоровый человек. Поэтому встречаться отказывалась. Бывший муж, с которым мы, прожив 18 лет, разошлись, тоже объявился и предложил жить вместе. Сказал: «Я знаю, что таких, как ты, на свете почти не бывает… » Потом добавил: «Представляешь, я взял на 5 тысяч гривен в «Приватбанке» кредит, а отдавать трудно». «Ах вот, — говорю, — в чем причина твоей любви!» (Смеется. ) Конечно, я отказалась возвращаться к прошлому. К тому же муж пил… Он сломался еще во время перестройки, когда все рушилось…
«Шашлык проглотить не могу, вот это для меня настоящий кризис!»
В сентябре 2008 года криворожские врачи направили Галину на консультацию в Украинский государственный НИИ медико-социальных проблем инвалидности, который находится в Днепропетровске. Как на беду, в поездке женщина попала под дождь и приехала в институт с воспалением седалищного нерва.
- Я сообщила об этом заведующей отделением, та отправила меня в палату, — рассказывает Галя, — сказав, чтобы я ждала доктора. Но время шло, я рыдала от боли, а доктор все не шел. Три часа я была без медицинской помощи, пока мои соседи по палате не подняли шум. Сутки сидела голодная. Спуститься в столовую на первый этаж из-за боли в ноге не могла, а медперсонал меня накормить… забыл. Только когда на следующее утро потеряла сознание от голода и боли, врачи забегали. Потом поняла, что это «стиль» здесь такой: не замечать больных. Даже на самые невинные вопросы о ходе лечения и обследования врачи не отвечают, а просто проходят мимо. Я написала жалобу на имя директора института Анатолия Ипатова.
Конфликт закончился тем, что меня вытурили из больницы, несмотря на то, что я себя еще очень плохо чувствовала и не могла в таком состоянии ехать в Кривой Рог. Очень долго после этой поездки в институт я болела. Через месяц от директора института пришел ответ на мои заявления. Ответа на большинство конкретных вопросов, которые я задавала, по моему мнению, в нем не было. (Директор института Анатолий Ипатов в беседе с журналистом «ФАКТОВ» сказал, что к официальному ответу, который он дал Галине Токарь, ему «добавить больше нечего». — Авт. ) Вскоре после моей поездки в Днепропетровск криворожская медико-социальная экспертная комиссия сняла с меня вторую группу инвалидности и дала третью, лишающую целого ряда льгот. То есть, по их мнению, я стала здоровее, хотя Киевский институт отоларингологии, где мне делали операцию, дал заключение, что полная реабилитация невозможна. Я не буду уже глотать и дышать лучше, чем сейчас. Это максимальный результат, достигнутый врачами.
- Вы стали оспаривать это решение?
- Из принципа я отказалась от группы инвалидности вообще. С одной стороны, можно было сложить руки и жалеть себя: как несправедливо со мной обошлись! Но я решила: хватит страдать! И хватит проходить бесконечные круги унижений, доказывая свою инвалидность. Попробую выжить сама… Хотя сделать это было не так просто. Регресса за тот случай на производстве у меня не было, от пенсии по инвалидности я отказалась. Осталась только социальная пенсия. У меня были сбережения. У подруги я заняла еще 5 тысяч долларов под 10 процентов ежемесячных и открыла магазинчик по продаже секонд-хенда. Сначала это было небольшое 15-метровое помещение, за аренду которого я ежемесячно платила 700 гривен. А потом за те же деньги нашла более просторное помещение, площадью 30 квадратов, в другом конце города, и переехала туда.
Место у меня удобное — рядом три общежития, 11-я городская больница. В зале я торгую одна. Цены не завышаю, в основном, товар по 10-12 гривен. Причем есть здесь и стоковые вещи — абсолютно новая одежда, которая просто не была продана в других странах в сезон. Народа много. Здесь и мамочки из общежития, и врачи из больницы, и девочки, подъезжающие на иномарках. Кстати, я заметила, что отношение к секонд-хенду поменялось. У людей уже нет той брезгливости, как раньше. Мне говорили, что на Западе магазины с одеждой секонд-хенд запросто могут находиться рядом с бутиками и никто этого не стесняется. Там ношеная одежда — такой же товар, как и любой другой… Причем богатые тоже с удовольствием ходят в секонды…
Галя готова часами рассказывать о своем первом в жизни бизнесе. В ее словах и настроении не ощущается ни капли уныния и разочарования. А ведь в стране кризис…
- Галя, вас как-то коснулся кризис? — спрашиваю ее.
- Это смотря чем его измерять. Прибыль у меня пока небольшая. Приходится на всем экономить. Недавно забрала к себе свою больную сестру, у нас на продукты выходит 20-40 гривен в день на двоих. Если смотреть с этой стороны, то кризис меня, конечно, задел, как и остальных людей. Но у меня другие мерки. Еще два года назад я готовилась к собственным похоронам, даже составила завещание. Упомянула в нем и своих подружек, которых очень люблю и которые не бросали меня в трудный момент: «Тане — шубу. Любе — золотую цепочку. Наташе — костюм… » Слава Богу, завещание не понадобилось. Теперь, после операции, я дышу, хожу, могу глотать! Могу работать и общаться с друзьями. И если смотреть с этой стороны, кризиса вроде бы и нет. Во всяком случае, по сравнению с возможностью дышать, работать, жить, он не так страшен…
А проблема в другом. Знаете в чем? Хоть щель между голосовыми связками у меня уже пять-шесть миллиметров, мои любимые шашлыки я по-прежнему проглотить не могу… Вот это для меня настоящий кризис! (Смеется. )
Кто хочет поддержать нашу героиню, может позвонить ей по телефону 8(067)898-43-71.
2349Читайте нас у Facebook
