Анатолий Гриценко: «Пойдет Путин войной на Украину или откажется, будут сорваны выборы или нет — зависит только от нас»
Недавно министр обороны (2005—2007 гг.), народный депутат Анатолий Гриценко пережил один из самых тяжелых в своей жизни моментов. После вторжения российских войск в Крым его старший сын Алексей вместе с активистами Автомайдана отправился на полуостров. Купив на собранные единомышленниками деньги медикаменты, продукты, электрогенераторы, они решили помочь украинским военным в Крыму, которые оказались заблокированными в своих частях. В результате местные сепаратисты «заблокировали» и самих активистов. Восемь дней их держали в плену, подвергая издевательствам. Все это время Анатолий Гриценко отчаянно призывал отечественные силовые структуры к действиям по освобождению десяти плененных в автономии активистов, но всякий раз получал лишь неутешительную информацию. В какой-то момент анонимы сообщили, что его сын погиб и похоронен под Судаком…
Своими личными переживаниями и прогнозами по поводу дальнейшей судьбы нашей страны бывший глава оборонного ведомства поделился с «ФАКТАМИ».
— Анатолий Степанович, в конце января вашего старшего сына вместе с другими лидерами Автомайдана объявили в розыск за «участие в массовых беспорядках», после чего он скрывался на конспиративных квартирах, а позже оказался в крымском плену. Вы не пытались уговорить Алексея «угомониться»? Ведь он воспитывает двоих маленьких детей — ваших внуков…
— Мои старшие дети, Алексей и Светлана, в 2004-м стояли на Майдане с первого и до последнего дня. И 21 ноября в прошлом году они тоже вышли на акции протеста. Мы воспитывали детей неравнодушными гражданами своей страны. Конечно, задним числом я (не как отец, а как военный стратег) сказал, что координатору Автомайдана, сыну экс-министра обороны и народного депутата не стоило ехать в Крым, где он стал «мишенью» номер один. Тем не менее полагаю, что сын действовал правильно — и как мужчина, и как гражданин.
Переживал ли я за него? Конечно! Представьте, что чувствует отец, когда сын звонит в одиннадцать вечера и говорит: «В Симферополе за нашей машиной гонятся три джипа, идет стрельба…» После этого связь с Алексеем оборвалась на долгих восемь суток. И не было никакой определенной информации о месте и условиях его пребывания. Только звонки и sms-сообщения от неизвестных людей: то «Ваш сын жив и здоров», то «Выражаем соболезнование родным и близким покойного, он похоронен под Судаком». Мне, мужчине, офицеру, готовому сдержать любой удар, было непросто, а женщинам в нашей семье еще тяжелее.
— Почему Алексей не пошел по вашим стопам и не стал военным?
— Мы не можем навязывать детям свой выбор. Алексею больше по душе компьютеры, информационные технологии. Он закончил факультет прикладной математики Киевского политехнического института. Мне, кстати, родители тоже не «помогали» выбирать профессию. Хотя, помню, они были встревожены, когда я в 14 лет решил поступать в Киевское суворовское училище.
— Телепередач «Служу Советскому Союзу» насмотрелись?
— На мое решение повлияло военное прошлое отца. В 1944 году 17-летнего Степана Гриценко призвали в армию, научили саперному делу и отправили на разминирование территорий в Дании, Финляндии и Норвегии. Сейчас это назвали бы миротворческой миссией. Потом папа стал танкистом и прослужил в общей сложности шесть с половиной лет. Меня в детстве очень впечатляли фотографии отца на танке Т-34 и его рассказы о том времени. К тому же я очень много читал, в том числе военную литературу. Все это, возможно, и определило мой дальнейший путь.
— Почему же тогда вы избрали профессию военного инженера, а не подались в танкисты?
— После суворовского училища, которое окончил с золотой медалью, мне очень хотелось заниматься новыми технологиями в Вооруженных силах. Тогда я думал, что танковые войска уже устарели и не являются определяющей силой в бою. Будущее армии связывал с авиацией, которая традиционно опиралась на новые технологии. Потому поступил в Киевское высшее военное авиационное инженерное училище, которое также закончил на «отлично». И не жалею о своем выборе. Учеба в суворовском и авиационном училищах дала мне знания, которые позволили работать в самых разных сферах. Я служил в авиационном полку, проводил научные исследования, потом защищал диссертации, писал научные работы по системам управления летательными аппаратами…
— Не обижаетесь, когда оппоненты называют вас «паркетным полковником», который в основном в кабинетах работает?
— Ни в коем случае. До своего назначения министром обороны я не командовал ни дивизией (или корпусом), ни армией. Не занимался также экономикой предприятий и бюджетным финансированием. Тем не менее, если вы проанализируете деятельность нашей небольшой команды из пяти человек, которые с 2005-го по 2007 год работали в Министерстве обороны, то увидите, что это был эффективный и позитивный период развития наших Вооруженных сил. В то время повысились и боеготовность, и социальное обеспечение военных. Никто не обвинит меня во взяточничестве или разворовывании бюджета.
С 2007-го в Минобороны сменилось пять руководителей. У двух последних министров — Дмитрия Саламатина и Павла Лебедева — были российские паспорта. Впрочем, как и у двух предыдущих председателей СБУ — Игоря Калинина и Александра Якименко. Сегодня мы пожинаем плоды их решений, которые шли вразрез с интересами украинской армии и безопасности страны. Но ответственность имеет фамилию, и в первую очередь ее должен нести Виктор Янукович. Тем не менее даже в нынешнем положении в армии остаются хоть и не большие, но вполне определенные боевые возможности, на которые страна может положиться.
— Ваш младший брат Виталий, майор запаса, служил в России. Он до сих пор живет в Вязьме Смоленской области?
— Брат так же, как и я, служил в авиации. После развала СССР их воинскую часть перевели из Германии в Российскую Федерацию, а несколько лет назад Виталий вместе с женой вернулся в Украину. Они живут сейчас в Умани Черкасской области, где брат работает водителем «скорой помощи», получая порядка двух-трех тысяч гривен в месяц.
— Что же вы родному человеку не помогли устроиться в Киеве?
— Да, к сожалению, есть у нас такая тенденция: стоит кому-то стать большим начальником, как он сразу начинает всех своих родственников, друзей, кумовьев перетягивать поближе, назначает их на какие-то должности или строит им небольшие Межигорья. Наш отец умер год назад, но можете поехать в город Ватутино на Черкасчине и посмотреть, как живет моя мама: все в той же старой квартире на первом этаже хрущевки. Теоретически я мог отломать кусочек бюджетного пирога Минобороны (который составлял в то время порядка двух миллиардов долларов), но не этому учили меня родители, преподаватели и командиры. Поэтому сегодня мне не стыдно смотреть в глаза людям, и я не прячусь от них за толпой охранников.
*Анатолий Гриценко: «Мама живет в городе Ватутино на Черкасчине в старой квартире на первом этаже хрущевки»
— У вас четверо детей. С младшими Глебом и Аней много времени проводите?
— Глебу уже 16 лет, Ане — девять. Мне стыдно, что я не даю им того тепла, в котором они нуждаются. Довольно редко удается найти время, чтобы поговорить о школьных делах, посмотреть новые рисунки Ани и послушать стихи, которые пишет Глеб. Дети активно развиваются, но я, к сожалению, пропускаю очень важные и яркие моменты их жизни. Однако должен регулярно и маму проведывать, ведь после смерти отца она осталась одна…
— В интернет-энциклопедии «Википедия» указано, что вы с супругой, известной журналисткой Юлией Мостовой, свадьбу отмечали… семь раз. С чем связана эта история?
— Мы поженились в марте 2003 года и решили, что не будем устраивать особых торжеств, а отметим это событие в кругу родственников. Выехали за город, на небольшую базу отдыха на Киевском море, и там по-семейному тихо отпраздновали. Но друзья и коллеги по работе, как говорится, взяли нас за горло (улыбается) и потребовали продолжения банкета — с их участием. Поэтому пришлось справлять свадьбу в центре Разумкова, который я тогда возглавлял, затем в еженедельнике «Зеркало недели», потом еще отдельно со старыми друзьями… В общем, празднование растянулось. Последний — седьмой! — раз отмечали женитьбу в июне 2003-го, когда нас приехали поздравить лидер партии «Наша Украина» Виктор Ющенко с супругой Екатериной Чумаченко. Выпили с будущими президентом и первой леди по пять граммов, посидели, пообщались…
— Жена дает вам политические советы?
— Мы с Юлей сначала стали друзьями, затем полюбили друг друга и создали семью, будучи уже зрелыми и состоявшимися людьми. Нашу семейную жизнь определяет близость характеров, общность позиций и уважительное отношение друг к другу. Конечно, мы советуемся по всем вопросам, в том числе политическим. Например, Юля лучше меня разбирается во внутренней политике. Когда я еще служил в Генштабе, она писала политические материалы и знала подноготную всех предыдущих и нынешних руководителей. Видела, как технологи проводили в Верховную Раду кандидатов, которые за время избирательной кампании ни разу не посетили свои округа. То есть в наших политических реалиях с помощью больших денег можно даже обезьяну избрать.
Юля считает, что в украинской политике еще долго будут побеждать популисты, никогда не выполняющие данных избирателям обещаний. Именно поэтому жена не советовала мне баллотироваться на президентских выборах. Но я надеюсь, что в этом случае она ошибается.
— Чем, на ваш взгляд, может закончиться дальнейшее расшатывание Россией внутриполитической ситуации в Украине?
— До сих пор российскому президенту позволяли все. Он видел, что руководство Украины давало команду военным в Крыму «стоять, не провоцировать», поэтому пошел и взял что хотел. Группировка войск, которую Путин держит сейчас на границе, позволяет заграбастать Донецк, Харьков или Киев. Пойдет он войной на Украину или откажется, будут сорваны выборы или нет — зависит только от нас.
Если наш Генштаб просит на оборону 37 миллиардов гривен, а Верховная Рада дает лишь половину, Путин хлопает в ладоши и ставит себе плюс. И наоборот: ставит минус, видя величайший подъем патриотизма в Украине и очереди в военкоматах… Именно таким образом Путин складывает свой баланс. И если он увидит, что на президентских выборах победил решительный человек, который защитит страну от оккупантов, Владимир Владимирович поставит жирный минус — и уйдет в сторону.
— Говорят, вы очень меткий стрелок. В последний раз когда оружие в руках держали?
— Пистолет и сейчас со мной. К сожалению, власть пока не может обеспечить порядок в стране, и время от времени мы слышим перестрелки на улицах. Еще несколько месяцев назад, когда на активистов Майдана началась настоящая охота, я достал из сейфа свое наградное оружие, почистил, пристрелял… Было несколько случаев, когда оно помогло мне и самому избежать нападения, и защитить мирных людей. К сожалению, против снайперов, которые с расстояния 100—200 метров расстреливали протестующих, мой пистолет бесполезен, поскольку является оружием ближнего боя. Но убийцы людей на улице Институтской должны быть наказаны, вплоть до пожизненного заключения.
— После недавней стрельбы, открытой в центре города активистом «Правого сектора», Верховная Рада обязала МВД и СБУ немедленно разоружить незаконные вооруженные формирования. Но вы за соответствующее постановление не голосовали. Почему?
— Во-первых, не нужно никаких постановлений парламента, чтобы милиция и Служба безопасности выполняли свои прямые обязанности. Во-вторых, в условиях частичной деморализации правоохранительной системы, которая пока не может обеспечить безопасность граждан, я выступаю за легализацию оружия. Если правоохранители начнут повсеместно отбирать пистолеты, ружья и автоматы (так же, как пытались разоружить Александра Музычко), то будут горы трупов. Другой вопрос, что нужно «профильтровать» владельцев незарегистрированного огнестрельного оружия. Каждый, у кого оно есть, должен предоставить соответствующее медицинское заключение, справку о несудимости и прочие требуемые разрешения.
— Вы часто говорите о гражданской позиции, так же называется и ваша партия… В чем же заключается эта самая позиция?
— Лучше всего объяснить на примерах. Недавно во Львове я встречался с группой офицеров — и действующих, и запаса. Мы с ними обсуждали, как подготовиться к защите и эффективно организовать территориальную оборону. По окончании встречи ко мне подходит один офицер и говорит, что, мол, такой-то глава военкомата ворует, берет взятки и я, как член парламентского комитета по борьбе с организованной преступностью и коррупцией, должен вмешаться в ситуацию. Тут же предлагаю этому офицеру написать обращение на мое имя, перечислив все изложенные факты нарушений. И что вы думаете? Человек сразу смутился и отошел в сторону. Так вот, твердая гражданская позиция — это осознание людьми своих прав и обязанностей, готовность защищать и отстаивать права, помогая друг другу, и добросовестно выполнять обязанности. Гражданская позиция, как беременность: она либо есть, либо ее нет.
6184Читайте нас у Facebook
