"Мы в Славянске согласны и пенсию получать меньше, и за газ платить втридорога. Только бы жить в Украине!"
19 февраля, когда украинские войска выходили из Дебальцево, боец Нацгвардии Мирослав Гай на своей странице в «Фейсбуке» написал: «Сегодня видел чудо! В Артемовск, жители которого отказались принимать наших воинов, приехали люди из Славянска. Они со слезами, я сам очумел, уговаривали командиров подразделений отдать им ребят на помывку и ночевку. Чтобы вы понимали, в Артемовске ребята разместились кто где. Многие, не смыв кровь и грязь, спали на земле и в технике. Вещей и еды нет. Когда волонтеры из Славянска увидели эту картину — слез было…
Только что позвонил товарищ и сказал, что в Славянске драка за право разместить вышедших из окружения! Славянск — это Украина!"
Связавшись с координатором волонтерского движения в Славянске Ларисой Коваленко, я спросила, правда ли это.
— Еще какая! До кулачных боев, к счастью, не дошло, но желающие разобрать бойцов по домам страшно переругались, — подтвердила Лариса. — Давайте я сведу вас с семьей Маник, и они сами все расскажут. Героические люди! В мае прошлого года супруги Маник спасли раненого украинского летчика, и сейчас заботятся о бойцах 128-й горно-пехотной бригады. И супруги, и их сын Коля вообще большие активисты. Кстати, это 60-летняя Татьяна Маник сшила 20-метровый украинский флаг для нашего горисполкома. Он висел поперек здания от крыши до первого этажа, пока полотнище не порвало ветром.
Фразу из поста Мирослава Гая «Славянск — это Украина!» я прочувствовала лично. Представьте мое изумление, когда на площади перед железнодорожным вокзалом, где мы договорились встретиться с семьей Маник, появилась колонна автомобилей под украинскими флагами с тризубцами на капотах. Сидящие в машинах люди размахивали флажками с национальной символикой и кричали прохожим: «Слава Украине!»
— Такой патриотический автопробег мы устраиваем каждое воскресенье, и это уже 32-й по счету, — объяснила Татьяна Маник, усадив меня в свою машину. — Надо менять настроение людей. К сожалению, в Славянске еще кое-кто мечтает о царстве «русского мира». Обычно собирается от 20 до 70 автомобилей. Летом, когда мы только начинали акцию, прохожие плевали нам вслед. А теперь совсем другое дело. Да вы своими глазами увидите и убедитесь, как изменилось мировосприятие горожан.
Автоколонну с национальными флагами большинство горожан приветствовали улыбками и словами: «Героям слава!». Мужчины и женщины, возвращавшиеся из магазинов с полными сумками, одобрительно кивали головами. Те, у кого руки были свободны, складывали из пальцев знак победы или тризубца.
Правда, были и другие примеры. Группа подростков показала «факи», некоторые прохожие выкрикивали грубые ругательства, а таксисты дважды попытались «разбить» нашу колонну.
— Год назад моя семья тоже думала, что Донбасс спасет сближение с Россией, — признается Татьяна. — Мы были за Таможенный союз, но война все изменила. Спасибо Путину: он сделал нас патриотами Украины.
— Вся эта гадость, «ДНРы» и «ЛНРы», началась с нашего города, — вступает в разговор 61-летний Леонид Маник. — Я до сих пор чувствую свою вину за это. Когда на центральной площади проводили сепаратистские митинги, мы просто смотрели новости дома по телевизору. А надо было выйти на улицы и показать: Славянск — это Украина! Потом уже стало поздно: город наводнили вооруженные до зубов чеченцы, раздали оружие местным бандитам и наркоманам.
И такое началось! В одной палате с Женей (летчиком, которого мы тайно вывезли из больницы) лежал местный старшеклассник. Сепаратисты прострелили парнишке обе ноги — за то, что он выкрикнул им в лицо: «Слава Украине!» А что сделали с нашей знакомой?! Ополченцы пришли к ней в дом, чтобы насильно забрать в свои ряды ее сына. Женщина попыталась его защитить — ее застрелили на месте.
— После всего, что мы пережили, я хочу, чтобы весь мир (а Путин — перво-наперво!) знал: жители Славянска согласны и пенсию получать в два раза меньше, и за газ платить втридорога. Только бы жить в Украине, — поддерживает мужа Татьяна.
Проезжая по улицам, я обратила внимание, что в Славянске практически все постройки целы. О проходивших здесь военных действиях напоминает только взорванный при въезде в город мост и разбомбленная АЗС. Удивительно, как быстро восстановили почти полностью разрушенный артобстрелами город.
— Это украинские власти помогли вернуть Славянску прежний вид?
— Волонтеры постарались, — объясняет младший сын Маников — 33-летний Николай. — Из Центральной и Западной Украины приезжали каменщики целыми бригадами, привозили стройматериалы и отстраивали здания. Я вам видео покажу: дома на нашей улице стояли ведь без окон и крыш. Волонтеры все отремонтировали.
Автопробег завершился на центральной площади Славянска, где началось традиционное воскресное народное вече. Горожане обсуждали проблему коррупции среди местной власти, советовались, как с этим бороться. В перерыве между выступлениями на сцене люди, приложив руки к груди, пели Гимн Украины. Возле меня стоял парень в камуфляже и плакал.
— Я был здесь на блокпосту с мая по июль, — сказал мне, вытирая слезы. — Тогда невозможно было представить, что вскоре увижу, как местные жители, раньше считавшие нас врагами, поют национальный гимн. Вообще-то я здесь проездом. На улице подходят прохожие, обнимают, фотографируются со мной… Теперь понимаю, за что мы воюем.
Тем временем Татьяна Маник стала подгонять мужа и сына — надо возвращаться домой.
— Вечером забираем военных из Артемовска, а ужин еще не готов, — пояснила женщина. — Каждый день ведем за ребят «бой». Командир не хочет отпускать: мол, по уставу не положено. Я его уговариваю: «Только на одну ночку! Я мальчиков накормлю, выкупаю, одежду перестираю. А утром, когда скажете, верну на базу».
Дом у Маников большой и уютный. Во всех комнатах Татьяна расстелила постели для солдат. Свои спальни и гостиную хозяева уступили бойцам, а сами уходят ночевать к соседям.
*И семья Маник, и их соседи такой заботой и любовью окружили украинских бойцов, что ребята признались: это согрело им душу
Пока все семейство хозяйничало на кухне, готовясь к приему военных (они приезжают сюда небольшими группами по очереди), я успела расспросить о случае с украинским летчиком.
В мае 2014 года «ФАКТЫ» со ссылкой на пресс-службу Министерства обороны Украины кратко сообщили: «Капитан Евгений Краснокутский, осуществлявший воздушное патрулирование возле Славянска, освобожден из плена». Больше никакой информации военные не давали. Подробности мы узнали только сейчас.
— Его спасли мой отец и наш сосед Леша, — вспоминает Николай Маник. — Они на руках вынесли Женю из больницы. Если бы «сепары» их поймали, сразу бы к стенке поставили.
В ночь на 2 мая 2014 года под Славянском боевики сбили два украинских вертолета Ми-24. 37-летний Евгений Краснокутский, единственный выживший из шестерых военных, попал в плен. Утром боевики приехали на место падения вертолета вместе с журналистами телеканала «Россия-24». «Его свои же бросили, — хмыкнул в кадр террорист в маске. — Забрали пистолет, сели в вертолет и улетели. А мы спасаем. Вот, везем в больницу». На самом деле Евгения хотели потом обменять на боевиков. А историю «спасения» украинского летчика несколько дней смаковали в российских и ДНРовских теленовостях.
*37-летнему летчику Евгению Краснокутскому боевики прострелили ногу, избили и привезли в больницу Славянска (кадр из сюжета телеканала «Россия-24»)
— Увидев тот сюжет, я позвонила соседке Лене, — рассказывает Татьяна. — Она работает в больнице и подтвердила: да, к ним привезли украинского военного. Я сварила бульон и побежала к нему. Был ливень, вымокла до нитки. Поднялась на этаж, мокрая, запыханная, а там два «дээнеровца» стоят — пленного охраняют. Я спокойно прошла мимо них к посту медсестры: «Где раненый летчик?» Она, не поднимая головы, прошептала номер палаты. Когда охранники отвлеклись, я шмыгнула в нужную дверь.
Смотрю, лежит: лицо багрово-синее и заклеено пластырями. Это сепаратисты так летчика ногами отделали. Я ему яблоко протягиваю, а он рукой машет: «Заберите. У меня все зубы шатаются». Стою, а из глаз слезы катятся. Он в недоумении: «Вы кто?» — «Жительница Славянска, принесла вам еду». — «Уходите отсюда! Ко мне нельзя, я же военнопленный». — «Да знаю. Что я могу для вас сделать?» — «Пожалуйста, позвоните моей жене. Скажите ей, что со мной все в порядке», — попросил он и продиктовал номер.
Я рассказала летчику, что по всем телеканалам крутят ролик: его, раненого, бросила украинская армия. Он аж вскипел: «Это неправда! Когда нас подбили, командир вытолкнул меня из вертолета. А сам выпрыгнуть не успел… При падении я сломал шейку бедра. Видел, как ездили наши БТРы и летали вертолеты — меня искали. Но трава высокая, а подняться я не смог, только руками махал.
Тут боевики начали обстрел, и наши отошли. Приехали ополченцы, избили меня, прострелили здоровую ногу и привезли сюда. Непонятно, зачем охрану приставили. Я ведь при всем желании не сбегу".
На следующий день, когда Женю прооперировали (кстати, наши хирурги постарались) и поставили ему аппарат Илизарова, охрану сняли, и я навещала летчика по нескольку раз в день, приносила продукты и лекарства. Слышала, как расхаживающие по больнице боевики возмущались: «Его не лечить, а расстрелять надо!»
Жениной супруге я позвонила, успокоила. Но она общалась со мной настороженно. Тогда я попросила у Жени номер его родителей. Они мне сразу поверили. Договорились так: они приедут в Славянск, а мы к тому времени придумаем, как забрать Женю из отделения травматологии. Хотели было перетащить его ночью к нашим знакомым (они живут совсем рядом). Но напротив больницы стоял «сепарский» блокпост. Незаметно вынести пленного летчика было невозможно. «Что-то придумаем, — твердил муж. — Для такого дела Бог даст шанс». И дал!
— 5 мая жена понесла в больницу еду, а вернувшись домой, вспомнила, что забыла прихватить радиоприемник в палату, — продолжает рассказ Леонид Маник. — Разволновалась: «Сейчас снова побегу. Обещала ведь Жене радио принести». «Отдохни, — говорю. — Я сам отнесу». Миную центр города, а там крики, суматоха: возле горы Карачун шел бой, в больницу доставляли убитых и раненых сепаратистов. Захожу к Жене в палату, а там сидят его родители. Только приехали, говорят. Через минуту заходит наш сосед Леша. «Шел по улице и увидел, как ты в больницу побежал, — говорит. — Ну, я следом за тобой». Он знал, что мы Женю опекаем.
Мы с соседом переглянулись и поняли друг друга без слов. «Вы на машине? — спрашиваю родителей летчика. — Отлично. Другого такого шанса не будет». Взяли раненого на руки, быстро вынесли из больницы, положили в автомобиль. Боевики, занятые своими ранеными, даже не обратили на нас внимания.
Стали думать: куда везти Женю? Решили рискнуть и выбраться из города. К счастью, в тот день на выезде никого не проверяли: «сепарам» было не до этого. Через несколько часов Женин отец позвонил нам из харьковского госпиталя: «Когда врачи узнали, что доставили находившегося в плену летчика, все выбежали его встречать». В Харькове Жене сделали шесть операций, сейчас он уже может ходить.
После того случая семья Маник стала активно помогать украинским военным. Прошлой весной наши солдаты с большим недоверием относились к местным жителям, поэтому поначалу встретили их в штыки. Помогла история со спасением летчика. Узнав, что это заслуга супругов Маник, бойцы обрадовались: «Ура! Живой! Мы ведь тогда искали его всю ночь и не нашли».
— Возле комбикормового завода стояла 95-я аэромобильная бригада, — вспоминает Татьяна. — На их блокпосту продуктов вообще не было, а половина ребят ходили в резиновых шлепанцах. Мы подвозили еду и обувь. Когда увидели, что военные пользуются картой Славянска 1973-го года выпуска, то отдали им свою, новенькую. Муж отметил на ней, где укрепились боевики, где разместили склады с оружием.
Продукты мы закупали в больших количествах и, чтобы не вызвать подозрений, придумали легенду: дескать, строим за городом дом, надо кормить рабочих. Ведь тех, кто помогал украинской армии, боевики убивали или сжигали их дома. Каждый раз, проезжая блокпосты сепаратистов, я читала молитву «Отче наш». И, поверите, нашу машину ни разу не остановили!
За разговорами время пролетело быстро, и я с семьей Маник поехала в Артемовск за бойцами, чтобы уже по дороге дослушать их историю. Выезжая с тихой улочки, где стоит дом Маников, заметила развевающийся на верхушке дерева желто-голубой флаг.
— Небось, ваша работа?
— Это наша постоянная забота, — рассмеялся Николай. — Только повешу, через день-два кто-то срывает. Мама шьет новый флаг. Правда, этот — долгожитель: уже неделю висит. И знаете почему? Когда я его водружал, мимо проходила местная сплетница. «Зря стараешься, — говорит мне. — Все равно снимут и сожгут». «Вот и хорошо, — отвечаю. — Я тут видеокамеру установил. Хоть увижу, кто это делает. Его сразу в тюрьму посадят». «За что?» — изумилась бабулька. «А вы разве не слышали? Новый закон издали: кто украинские флаги срывает, получает 15 лет».
— Расскажите, как вы получили возможность забрать к себе бойцов, вышедших из Дебальцево.
— Как только услышали, что в Артемовске собралось несколько тысяч украинских воинов и что они спят там на голой земле, мама с папой бросились готовить комнаты, а я поехал за солдатами, — объясняет Николай Маник. — Наши волонтеры тоже подсуетились: нашли места в городской больнице Славянска, обзвонили людей. И все направились в Артемовск.
По дороге мы позвонили на горячую линию Министерства обороны: «Как вы могли допустить такое? Почему не организовали места для бойцов?» И этим звонком сделали, оказывается, только хуже. Приезжаем, а нам от ворот поворот. «Не лезьте не в свое дело, — сердито отмахивалось начальство. — Сами разберемся». Девочки-волонтеры расплакались: умоляли, выпрашивали, унижались…
На солдат невозможно было смотреть без слез. Не в обиду нашей армии, но военные выглядели как толпа бомжей: грязные, небритые, изможденные. И вокруг клунки, клунки, клунки… Гигантский цыганский табор! И очень голодный: бегают к киоскам, покупают шоколадные батончики и тут же их проглатывают…
Через три часа нам разрешили забрать 50 хлопцев. Наши волонтеры давай быстро их по своим машинам рассаживать. Не успел я опомниться, как всех уже разобрали. Обидно стало. «А нам? — возмущаюсь. — У меня машина пустая, и сосед на джипе приехал. Дайте хоть парочку!» Командиры молчат, бойцы плечами пожимают: «Нас не пускают».
Не хочу вдаваться в подробности, но семерых ребят из 128-й бригады я все-таки «отхватил». Везу их, довольный, домой, а тут звонит мой старший брат. Он служит в Мукачево в погранвойсках. Отец ему ситуацию уже доложил, брат меня просит: «Возьми хотя бы одного из моей 128-й бригады». — «Не поверишь, у меня все из 128-й!»
Подъехали к дому, родители, стоя у ворот, встречают. Ребята начали выгружаться из соседского джипа. Мама расплакалась, давай их обнимать, целовать. В моей машине хлопцы в недоумении: «Наши ребята что, ваши родственники?» «Вы все наши родственники», — отвечаю. Хлопцы реально опешили.
На следующий день, когда я их обратно в Артемовск отвозил, сказали: «За время войны мы встречали много отзывчивых людей. Но так, как у вас, нас еще нигде не принимали». Вечером приехала новая группа бойцов из этой же бригады и подарила маме огромный букет цветов.
— Не мне одной, а всей нашей дружной улице, — поправляет сына Татьяна. — Мы ведь пенсионеры, а не миллионеры. Живем скромно. Зато повезло с соседями. Одни пирогов напекли, другие колбасы накупили, третьи бензин дали, чтобы в Артемовск ездить.
— Мы были очень удивлены таким радушием, — признается старшина 128-й горно-пехотной бригады Руслан Лозюк. — Я получил ранение в ногу, и вся семья возилась со мной, как с младенцем. Даже костыли где-то раздобыли. Мы вернулись из Дебальцево морально подавленные: часть наших ребят не смогла выйти из «котла». И вдруг на нас обрушилась лавина семейного тепла и заботы. Это согрело душу.
Не знал, что в Славянске живут такие патриоты. Учитывая ситуацию на Донбассе, одного местного патриота, мне кажется, можно приравнять к сотне патриотов из Западной Украины. В Артемовске тоже есть семьи, приютившие наших солдат. Но это единичные случаи. А в Славянске мы просто нарасхват. Думаю, здесь люди намного сильнее пострадали от войны, поэтому больше ценят своих защитников.
В начале недели Артемовск опустел: воинские подразделения передислоцировались. Татьяна сообщила мне об этом по телефону с тревогой в голосе.
— Смотрю, как через город проезжают колонны нашей техники, и сердце сжимается, — призналась женщина. — Согласно Минским соглашениям украинская армия отводит войска и тяжелую артиллерию от линии фронта. Но боевики ведь никогда не выполняют своих обещаний. Это значит: мы снова в опасности? Мне страшно…
*Татьяна Маник: «Год назад моя семья тоже думала, что Донбасс спасет сближение с Россией. Но война все изменила» (на снимке с мужем Леонидом и младшим сыном Николаем. Фото автора)
Читайте нас у Facebook
