Рой из "Скрябина": "У Кузьмы стояла канистра с соляркой, он называл ее "билетом домой"
«Ей, бі, сі, ді, і, еф, джи, шось зимно» — именно с этих слов началось знакомство Украины с группой «Скрябін»: в 1992 году в эфире «Хит-парада 12−2» появилась и долго держалась песня «Шось зимно». Мало кто вслушивался в слова о неприкаянности, ожидании дождя, который никак не сможет ужиться с огнем, неразделенной любви льда к теплу и о том, что время разливать вино еще настанет. Название группы тогда запомнили немногие — в душе остался лишь общий настрой, отвечавший обстановке в стране с начинавшейся гиперинфляцией, выдачей зарплат «продуктами производства», но с надеждой на то, что все когда-нибудь наладится. А еще этот припев то и дело приходил в голову, когда во время забастовки транспортников зимой 1993-го мы были вынуждены добираться на работу пешком через пол-Киева по не чищенным от снега тротуарам…
«Склонные к новациям, они никогда не топтались на месте, двигались в разные стороны, подпрыгивали вверх — интересно, что там за горизонтом», — писал о «Скрябіне» музыковед Александр Евтушенко. За 25 лет существования группа «мигрировала» от стиля к стилю, менялись музыканты и менеджеры, неизменным оставался лишь лидер — Андрей Кузьменко, Кузьма. Те, с кем сводила его судьба, считали Андрея другом или товарищем — простой в общении с журналистами, коллегами, техническими работниками сцены и просто поклонниками, Кузьма притягивал людей. Увы, на запланированном на 20 мая прощальном концерте группы «Скрябін» и друзей Кузьмы самого Андрея не будет — 40 дней назад, 2 февраля, он трагически погиб в автокатастрофе. «ФАКТЫ» пообщались с Ростиславам (Роем) Домишевским и Сергеем (Шурой) Герой, которые вместе с Кузьмой создавали группу «Скрябін».
*Андрей был прост в общении, этим и притягивал людей
Шура: — Он для меня был как отец, брат, друг, первый учитель. Наставник, благодаря которому сейчас я такой, какой есть. Мы были вместе и в тяжелые, и в «жирные» времена. С ним было интересно. Андрей был легок на подъем, фонтанировал множеством идей. Для меня его гибель стала шоком, я не хотел верить… Да и сейчас не могу поверить, что Кузьмы нет. Он для меня был, есть. И будет.
Рой: — Андрей был звездой школы, играл в панк-группе, а мы слушали под окнами. В то время я учился играть на скрипке и любил песни Аллы Пугачевой. Благодаря Кузьме стал меломаном, понял, что, кроме советских пластинок и телевидения, можно слушать классную музыку на польском радио и ТВ.
Из «Фейсбука» от 2 февраля 2015 года
Рой Домишевский:
«Сум, біль, пустка, не хочеться в це вірити. Прощавай, Кузьміч»
Шура Гера:
«Ніби із серця вирвали шматок… Батя, брат, друг — дякую Богу, що дав можливість бути поруч з тобою половину життя… Найкращу половину… Важко в це повірити — не хочу і не буду»
— Как получилось, что панк Кузьма, увлекавшийся металлом Рой и поклонник «Depeche Mode» Шура для собственной музыки выбрали романтический «депешевский» стиль?
Рой: — Когда я окончил школу, худрук в ДК «Кристалл» в Новояворовске Юрий Дацько пригласил меня организовать коллектив. С Шурой с его командой мы стали играть упрощенный вариант панк-рока. А на втором этаже репетировал Кузьма со своей группой «Ассоциация джентльменов». Они уже давали концерты, к тому времени это был не панк, а интеллигентный поп-рок.
Шура: — У нас был аккордеон, мы его клали на стол, присоединяли звукосниматели — и я играл, как на клавишных. Рою нужен был клавишник, и кто-то посоветовал меня. Но я тогда серьезно занимался гиревым спортом — чуть ли не кандидатом в мастера был. Рой пришел ко мне на тренировку: «Чувак, хватит фигней заниматься, пошли играть».
Рой: — В общем, музыкальная жизнь бурлила, было много народа с самыми разными интересами — от харда до «Modern Talking». Возникла идея записать общий альбом.
Шура: — Все это называлось «Студія «Спати» («Студія ПАтологічної Тиші"), которая существовала благодаря Рою и Кузьме — нас было 14 единомышленников, и мы лабали в двух десятках разноплановых групп.
Рой: — И в результате родилась формация, состоящая из Кузьмы, Шуры, меня, Саши Скрябина и Игоря Яцишина, у которой даже названия не было. Записали несколько треков. А в «Кристалле» была киностудия — Владимир Зайковский снимал «параллельное» кино на 16-миллиметровую пленку. У меня возникла идея: давайте Зайковского пригласим, он нас поснимает. Тот пришел, послушал — и в итоге получился фильм «Чуєш біль», который на фестивале в Москве занял призовое место. Когда фильм титровали, надо было указать название группы. Мы ничего не могли придумать и назвали ее фамилией Скрябина.
В 1990 году я служил в армии, а Андрей с Шурой и друзьями на фестивале во Львове познакомились с Володей Бебешко. И он им предложил ехать на «Червону руту». Когда на «Студії Лева» Кузьма готовил песни для «Руты», родилось характерное для тогдашнего «Скрябіна» звучание. Такую музыку было просто делать с помощью того оборудования, которое у нас имелось.
*В 90-е годы прошлого века группа «Скрябін» часто выступала перед военнослужащими. А иногда музыканты и сами пытались побывать в солдатской шкуре
— Ходили слухи, что контракт «Скрябіна» со «Студією Лева» был жестким, даже кабальным, а Бебешко чуть ли не спас группу, предложив делать проект «Андрій Кіл».
Шура: — Меня не интересовали контракты, деньги. Была мальчишеская эйфория: есть инструменты, можно делать музыку, какие-то интересные звуки… Самый кабальный контракт намечался с Саней Цекало. А у меня жена юрист, она посоветовала не подписывать. Благодаря этому мы спаслись. А могли бы 15 лет пахать задарма.
Рой: — Андрей никогда не заморачивался, подписывая контракты. Он понимал, что это просто следующий шаг.
— Позже Кузьма не очень любил вспоминать опыт «Кіла».
Рой: — Из Андрея все пытались лепить солиста. Володя Бебешко, потом Юра Никитин. Я ему говорил: «Тебе никто не нужен, чтобы делать свое музло». Но Андрей всегда тяготел к коллективному творчеству. В 1992-м я уехал в Москву, где работал до 1997 года, и он меня выдергивал на все записи. А в 1997-м сказал: «Рой, я решил разорвать контракт с Никитиным. Есть возможность развития, люди, которые нас поддержат. Приезжай, будешь директором». Но быть директором возле Кузьмы, который — вулкан, это «миссия невыполнима». Что в итоге и погубило нашу дружбу.
— Внешне Андрей не был похож на романтика, скорее, он производил впечатление разгильдяя…
Рой: — Просто он был чрезвычайно энергичным человеком с противоречивым характером. Вероятно, это свойственно гениям. Потому и «Скрябін» получился, как дерево: разнообразный, с корнями, ветвями, с яблоками и грушами на одной ветке. А разгильдяйства Андрей не любил. Когда ездили на концерты (я снимал квартиру вместе с Шурой, а Кузьма с женой Светланой жил в другой квартире), он звонил по телефону: «Выходите, через десять минут буду у подъезда». Минут на пять опоздаешь — он уже недоволен.
Шура: — Он креативный пацан. Был… Например, его книга «Я, «Победа» и Берлин»: шикарно написана, по-новояворовски — с говором, сленгом. Я ее проглотил залпом от начала до конца в туалете — аж ноги затекли. Очень легко читается.
— А знаменитая поездка в Германию, описанная в этой книге, тоже была спонтанной?
Рой: — Звонит мне Андрей: «Чувак, есть идея. Тут с немцами контакты, Бард (Виталий Бардецкий. — Авт.) тянет в Берлин, давай, подключайся». Я приехал из Москвы, сели в машину и покатили. Тогда все делалось быстро — закончился «совок», началась Украина. Визового режима не было, нам в советские загранпаспорта просто ставили штампы, что можно выехать из Украины.
Шура: — Я ездил с ним один раз, а Кузьма с Бардом там бывали неоднократно. Бард возил на продажу в Германию манекены — они там нормальные деньги стоили. Их машину в пути постоянно останавливали, потому что из нее торчали руки-ноги.
Рой: — Можно было неплохо заработать, продав, например, «Победу», на которой приехали. А в музыкальном плане поездки были скорее тусовочные. Это было интересное время: в Восточный Берлин после падения стены съезжались англичане, французы… Там постоянно фестивали проводились, художники жили — практически культурная Мекка Европы, территория, где все западные артисты стремились побывать, чтобы посмотреть на бывший «совок».
После поездок в Германию появилась идея проекта «Molotov 20». Тогда рейв набирал обороты, в Киеве начинались рейв-дискотеки — Кузьма не мог пропустить такое явление. И они с Шурой сделали этот проект. Позже Андрей перестал им заниматься, оставив Шуре.
Шура: — Название «Molotov 20» произошло от автомобиля «Победа», выпускавшегося на заводе имени Молотова (так назывался в свое время Горьковский автозавод, на котором делали ГАЗ М-20 «Победа». — Авт.). Позже мы узнали, что настоящая фамилия Молотова… Скрябин.
— Переезд в Киев кто инициировал?
Шура: — Это было так: «Едем в Киев?» — «Поехали!» Все давалось легко, без напряга — постоянно попадались хорошие люди, которые нам помогали. Переезд состоялся благодаря Терри (Тарас Гавриляк, тогда был директором группы. — Авт.) и Барду. Они как-то вышли на Юру Никитина со студии «Нова». Договорились записать альбом «Птахи». В принципе, ради этого и приехали в Киев, сняли квартиру все вместе — Саша, Кузьма, Рой, я.
Рой: — А после «Птахів» появилась мысль о переезде в столицу. Думаю, «усилителем» этой идеи была Светлана, жена Андрея. Тот период для них был тяжелым, безденежным. У Кузьмы стояла канистра с соляркой, он называл ее «билет домой»: если уже совсем припечет, то можно залить в бак и доехать в Новояворовск, к родителям.
Шура: — Питались в основном «пищей духовной».
— Кузьма говорил, что в школе его считали «крутым чуваком», потому что он слушал польское радио, записывал музыку на магнитофон и крутил ее на дискотеках. Но в Новояворовске ведь каждый мог так делать. Почему «крутым» был именно Кузьма?
Рой: — Потому что Кузьма гениальный чувак. То, что он сделал для страны, для культуры, вряд ли когда-нибудь адекватно оценят. Андрей — генератор, причем энергии он генерировал столько, что, если бы украинцы нашли, где у него розетка, Украина лет десять смогла бы жить без электростанций.
Когда мы ехали на похороны Андрея во Львов, на подъезде к городу ловили местные радиостанции. Мне казалось, они все должны передавать или песни Кузьмы, или ту музыку, которую он любил, — он же меломан. Но этого не было. А ведь того, что Кузьма сделал, хватило бы, чтобы неделю круглосуточно крутить одну песню за другой. Андрей до сих пор недооценен. И я желаю музыкальным редакторам подумать над тем, как правильно и в полном объеме оценить вклад Кузьмы в становление современной украинской культуры.
— Жалеете о «Скрябіне», о том времени?
Шура: — Это как книжка — страницу перевернул, и читаешь дальше. Было весело, интересно, это останется в моем сердце. Но если ты перестал понимать человека, тебе с ним уже не по пути. Жизнь идет дальше. Последние лет десять мы с Кузьмой не созванивались. Но когда встречались на каких-то фестивалях, спокойно разговаривали.
Рой: — Когда мы в 2002-м разошлись, меня так вышибло из седла, что я на два года уехал в село. Полностью выпал из жизни. В селе, на рыбалке, случайно узнал, что Руслана выиграла «Евровидение». Позвонил знакомый журналист из Польши: «Дай телефон Русланы». — «Зачем он тебе?» — «Ты что, ничего не знаешь?» — «Не знаю»…
И вот в 2004 году в таком состоянии приезжаю в Киев — а тут революция. Прихожу на Майдан, а ребята из Новояворовска говорят об Андрее: «Блин, так обидно, что Кузьма поддержал Януковича». Я по простоте душевной позвонил Роману Чайке, напросился на передачу: тогда много известных людей шло на «5 канал», выступали в марафоне, таким образом пытаясь внести свой вклад, остановить Януковича… Я не хотел обижать Кузьму, когда сказал в эфире: «Ты должен пойти к своим людям, извиниться перед ними и быть вместе с нами». Просто другого способа обратиться к Андрею не видел: я перестал звонить ему, он мне тоже не звонил. А Кузьма тогда все воспринял очень болезненно.
Это и не позволило нам встретиться впоследствии. Я думал: вот мы постареем и старыми морщинистыми дядьками как-нибудь расставим все точки над «і". Ведь то, из-за чего мы разошлись, не стоит выеденного яйца. Ждал момента, чтобы сказать это ему… Но не вышло…
27088Читайте нас у Facebook
