«ваня называл меня мамой до самой своей смерти. И везде в документах писали, что я — его мать»
- Вот я соседа проводила, заодно и сына проведала, — вздохнула женщина, стоявшая среди людей, провожавших в последний путь горняков, которые погибли на донецкой шахте им. А. А. Скочинского восьмого июня.
Оказалось, что соседка 29-летнего горнорабочего Андрея Супруна Людмила Шрамко в апреле 1998 года, когда взрыв на этой же шахте унес жизни 63 горняков, похоронила Ивана Климова — 34-летнего шахтера, которого растила с пятилетнего возраста. Именно фото Ивана Климова — светловолосого красавца с голубыми глазами — запомнилось, наверное, всем журналистам, присутствовавшим на том траурном митинге. Тогда на кладбище 29-й шахты (неподалеку от шахты им. Скочинского) заложили Аллею погибшим шахтерам. А через год открыли обелиск и мемориальную плиту с их именами.
«Когда выходила замуж за вдовца с четырьмя малыми детьми, разве думала об оформлении документов на усыновление?»
- Ванину фотографию первой несли, может, потому что его первым под землей нашли, — предполагает Людмила Шрамко.
По ее словам, четвертого апреля 1998 года Иван не должен был заступать на смену, у него всегда по субботам был выходной. Но парень перед этим не вышел на работу: нужно было дома остаться. А начальство предупредить не успел. Не было тогда еще мобильных телефонов. Да и стационарные в поселке шахты им. Скочинского в те времена были роскошью. Вот и попросил Ваня в тот роковой день отработать вынужденный «прогул».
- В шахту его не пускали, так он с последней клетью уехал, — вспоминает собеседница. — Первым среди погибших его и обнаружили: он бежал-бежал к стволу, к свежему воздуху, да не добежал, задохнулся от выброса метана.
Оказалось, что Людмила Петровна, которую Иван и два его брата всегда называли мамой, на самом деле мачеха погибшего горняка. По документам.
- Я когда выходила замуж за вдовца с четырьмя малыми детьми, разве думала об оформлении документов на усыновление? — вспоминает Людмила Петровна. — Жена проходчика Виктора Климова, отца Ивана, умерла от рака в 1966 году, а я пришла к ним в 1969-м, когда деткам было тринадцать, одиннадцать, семь и пять лет. Ваня — младшенький. Главным для меня было на ноги сироток поднять. Они сразу назвали меня мамой.
- Как вы решились выйти за вдовца с четырьмя детьми?
- Я сама в детдоме выросла и еще подростком перенесла тяжелую операцию, после которой врачи честно предупредили: детей у меня никогда не будет, — рассказала Людмила Петровна. — Поэтому чужие ребятишки никогда не были мне в тягость. Я Климову четверых вырастила, а потом второму мужу тоже двух девчонок воспитала — одной было шесть, другой — двенадцать лет. Старшая вуз окончила, замуж вышла. У меня уже девять внуков и один правнук!
«Если бы меня взяли на учет в Фонде соцстраха, я бы, как мать погибшего горняка, ежемесячно получала доплату в 150 гривен»
Людмилу, 23 года носившую фамилию Климова, и в школе, и в детских поликлиниках считали матерью Ивана Климова.
- Живы еще те учителя и врачи, к которым я Ванечку водила, военкомы, наши соседи, одноклассники сына, наконец, — говорит пенсионерка. — Иван называл меня мамой до самой своей смерти, хотя, конечно, уже жил отдельно, с семьей. И во всех документах указывали, что я — его мама.
Несмотря на то что после смерти Ваниного отца, с которым Людмила Петровна прожила 23 года, она снова вышла замуж, все дети Климова продолжали с ней общаться. К старшим братьям Ивана, проживающим в России, Людмила Петровна со вторым супругом ездила погостить. А потом они и сами к ней в Донецк внучат привозили.
Иван Климов, как будто предчувствуя свою смерть, за неделю до гибели встретил Людмилу Петровну по пути с работы и сказал: «Мама, ты прости меня за все. Мало ли что там в детстве бывало». Постояли, поговорили. Больше своего мальчика живым женщина не видела.
- О том, что я — не родная мать Ивана, вспомнили, только когда его не стало, — с болью в голосе говорит женщина. — Вторая супруга Вани, его сын от первого брака получили одноразовую помощь, ежемесячные выплаты из Фонда соцстраха им пола-гаются. А мне только руководство шахты решило по 45 гривен в месяц к пенсии доплачивать. Если бы меня взяли на учет в Фонде социального страхования, я бы, как мать погибшего горняка, ежемесячно получала доплату в 150 гривен. Это существенная прибавка к пенсии.
Пенсия у Людмилы Шрамко небольшая. Она всю жизнь проработала поваром в детском саду в этом же поселке. Людмиле Петровне посоветовали обратиться в суд, чтобы доказать, что именно она выполняла роль матери в жизни шахтера Ивана Климова.
- Я аж 50 гривен уплатила юристу за составление искового заявления, а он в документе четыре ошибки сделал! — сокрушается собеседница. — Судья заявление, конечно же, вернула, спросив: «Вы будете жаловаться?» Сказала, что не буду. Опять же нужно деньги платить, чтобы жалобу составили. А вдруг снова такой адвокат попадется, который заявление написать не сумеет? Мне бы найти грамотного и не слишком высокооплачиваемого юриста. Обидно, всю жизнь была мамой Ивану, его братьям и сестре. А как умер Иван, выяснилось, что я — мачеха. Официально я — мачеха. Но на самом деле это было не так…
О своей проблеме Людмила Шрамко рассказала и министру труда и социальной политики Украины Людмиле Денисовой, которая 29 мая нынешнего года — за десять дней до новой трагедии на шахте им. Скочинского — приезжала в Донецк, чтобы встретиться с семьями погибших горняков, обсудить их проблемы. Все просьбы и пожелания участников встречи министр записала. У пенсионерки появилась надежда на то, что ее незамысловатая проблема разрешится…
407Читайте нас у Facebook
