Анна Чесановская: "Василь Слипак мечтал вернуться на родину, купить домик в селе и заниматься огородом"
На фронте его звали просто «Миф». В парижской Опере Бастилии — Мефистофелем. Василь Слипак — украинский певец, львовянин с уникальным басом-баритоном — был признанной звездой мировой оперной сцены. Последние двадцать лет он жил в Париже, гастролировал по всему миру, заключая контракты на несколько лет вперед. Его жизнь резко изменилась с началом Майдана. «Я должен быть вместе со своим народом», — сказал тогда Василь. Сначала создал в Париже ассоциацию «Украинское братство», а затем твердо решил поехать на фронт.
В июне нынешнего года в составе добровольческого батальона «Правого сектора» он поехал на передовую в третий раз. Говорил, что пробудет на фронте долго, отказавшись от контрактов и предложений во Франции. Василь купил себе полную амуницию, подшучивая над собственными мерами безопасности. Он вообще относился к жизни легко, полагаясь на собственное мнение и счастливую звезду. К сожалению, она изменила ему в ночь на 29 июня. Василь находился на посту в поселке Луганское под Донецком, когда его настигла снайперская пуля. «Мифу» исполнился всего 41 год. «Аннушка, я сегодня на посту.» — были его последние слова в «Фейсбуке», которые он написал своей подруге во Франции…
Они познакомились осенью 2013 года в Париже. На манифестации, на площади Трокадеро недалеко от Эйфелевой башни, где собрались украинцы, живущие в столице Франции. Журналистка Анна Чесановская и оперный певец Василь Слипак оба были родом из Украины. Анна, как и Василь, живет во Франции уже двадцать лет. Тогда украинский Майдан был в самом разгаре, и собравшиеся в центре Парижа решили организовать свой Майдан. Сначала их было сто человек, потом триста, иногда доходило и до полутысячи. Майдановцы говорили на французском, украинском и русском языках. Приходили с флагами Украины и плакатами, стараясь донести до жителей Парижа правду о том, что происходило на их родине.
— Первое время мы не были знакомы, — вспоминает Анна Чесановская. — Находили информацию в Интернете, там же договаривались о встречах. События в Украине для всех украинцев, живущих в Париже, стали шоком. Невозможно было просто сидеть и ничего не делать. Первые наши встречи происходили на площади Трокадеро, потом собирались на площади Сен-Мишель или возле Центра Жоржа Помпиду. Когда был расстрел майдановцев на улице Институтской в Киеве, мы собрались возле Министерства иностранных дел Франции. К сожалению, многие французы долгое время вообще не понимали, что происходит у нас в стране.
— Когда вы заметили Василия?
— Буквально с первых встреч. Не заметить его было невозможно — высоченный, с прекрасно поставленным голосом. До этих встреч Василь, как и я, не искал никаких контактов с украинцами, живущими во Франции. Он общался с теми, кто ему нравился, независимо от национальности. Конечно, о Василие знали в украинской церкви — иногда он пел в церковном хоре. Но активного участия в жизни диаспоры не принимал. Говорил: «Для меня не принципиально общаться с украинцами только потому, что они украинцы. Главное — какая у человека душа».
*Василь и Анна Чесановская (слева) познакомились в Париже после того, как начался Майдан
— Вы сразу подружились?
— Наша дружба началась в августе 2014 года. Тогда на собраниях «Евромайдан — Париж» мы решили, что будем обращаться к французам на языке искусства. Я сказала, что неплохо бы организовать концерты. Василь, сидевший рядом, повернулся, с интересом на меня посмотрел и сказал: «В чем проблема? Ты можешь на меня рассчитывать». И он это так сказал, что я сразу почувствовала: это человек, на которого могу положиться. Он придумал проект с украинскими музыкантами и создал ассоциацию «Украинское братство», которая теперь помогает армии, добровольцам и детям, пострадавшим от войны. Каждую субботу мы регулярно отправляем посылки в Украину. Деньги собираем на благотворительных концертах в украинском культурном центре. Василия уже нет, но дело его продолжается. Иначе он бы нас не простил…
— Василь любил рассказывать о себе?
— С удовольствием и часто вспоминал о своем детстве во Львове. Рассказывал, что когда был в младших классах, сам делал значки с желто-синим флагом. Это было тогда запрещено, Василия ругали, угрожали, что не примут в комсомол. Но наивно было думать, что это на него подействует. Кстати, в комсомол его так и не приняли. Он вырос в верующей семье католиков. Вспоминал, как ходил с родителями на службы, которые проводились в подвалах, потому что в советское время это было запрещено. Шутил, что у него с детства упертый характер, он всегда поступал так, как считал нужным.
— Когда он переехал во Францию?
— В двадцатилетнем возрасте. Василь никогда не говорил, что ему было сложно привыкнуть к чужой стране. Наоборот, часто повторял: «Я могу адаптироваться к любым условиям!» Для него был совершенно не важен комфорт. Если надо было, мог спать и на полу.
— Вы бывали у него в гостях в Париже?
— Много раз. Василь жил в предместье Парижа. Снимал первый этаж в доме лучшего друга. У него было две комнаты, но больше всего ему нравилась большая терраса с садом. Говорил: «Я люблю природу и землю. Только так могу жить». В основном, Василь проводил время на этой террасе. Любил пить кофе, курить и смотреть на звезды. В доме все напоминало о том, что здесь живет украинец. Даже посуду Василь выбирал сине-желтую. А в холодильнике у него всегда был кусочек домашнего сала, привезенного друзьями из Украины. В одной из комнат на стене висело несколько красно-черных флагов. Один из них был подписан его побратимами, и Василь говорил, что это самая дорогая для него вещь. «Понимаешь, Аня, — говорил он. — Половины тех, кто тут расписался, уже нет в живых…»
— У него было собственное авто?
— Он даже прав не имел. Любил повторять: «Я совсем не меркантильный». По большому счету, ему ничего не нужно было. Хотя, конечно, мог себе позволить многое: шикарную квартиру, машину (даже несколько). Талант открывал перед ним огромные возможности. Но он предпочитал быть свободным человеком и совершенно спокойно мог отказаться от роли, которая принесла бы ему большой гонорар. И все только потому, что ему не нравились люди, с которыми предстояло работать. Деньги никогда не были для него на первом плане. Не делал сбережений. Мог последнее отдать в помощь украинским бойцам или детям-сиротам. Иногда на его счету был даже минус. Я однажды спросила: «А тебе не страшно оказаться вдруг без денег?» Василь лишь отшутился: «Я знаю, что выберусь из любой ситуации».
— Кто занимался его бытом?
— Василь сам прекрасно готовил, у него был настоящий талант — мог из ничего создать кулинарный шедевр. Любил итальянскую кухню и прекрасно в ней разбирался. Его родители живут в Италии, и он часто к ним наведывался. Вкуснее ризотто, приготовленного Василием, я не пробовала ничего. Он даже варил борщ и лепил вареники. Обожал картошку со сметаной. Говорил, что это простое блюдо для него — лучшее угощение. Но больше всего любил салат оливье. Каждый раз, когда мы собирались с друзьями вместе, специально для Василия готовилась миска оливье. Он съедал его очень быстро, потом наливал себе кофе и пил его под сигарету.
— Для оперного певца непозволительная слабость.
— Василь курил достаточно много. Я как-то спросила: «Разве курение не вредит твоему голосу?» А он рассказал, что однажды бросил курить и его голос стал звучать по-другому. Говорил: «Знаешь, он мне так не понравился, что я решил закурить снова».
— Следил за модой?
— Как многие мужчины, не очень любил ходить по магазинам. Но у Василия был потрясающий вкус. Он всегда стильно одевался и до поездки на фронт выглядел как франт: красиво причесанный, ухоженный. А после первой поездки на фронт стал, в основном, носить военную форму.
— И изменил прическу?
— Свой красивый чуб стал отращивать весной 2014 года. И потом этой прическе уже никогда не изменял. Думаю, если бы Василь прожил долго и умер глубоким старцем, чуб все равно у него оставался бы. Только седой…
*Когда Василь Слипак выходил на сцену, зал взрывался аплодисментами
— Василь приезжал в Киев во время Майдана?
— У него не получилось вырваться, и он нервничал по этому поводу. Был заключен контракт с Оперой Бастилии, шли спектакли с его участием. Уезжая на войну в первый раз, сказал: «Я пропустил Майдан, но войну пропустить не могу». Это был май 2015 года. Тогда он пробыл в Украине больше месяца.
— Вы знали, что он собирается на фронт?
— Его поездка на войну стала для меня полной неожиданностью. Василь не говорил о ней до последнего. По сути, я узнала правду от наших общих друзей. Очень на него тогда разозлилась. Спрашивала, почему ничего не сказал о своем желании попасть на фронт. Василь ответил: «Знал, что ты не одобришь мою поездку и будешь волноваться». Каждый раз, когда заходила речь о фронте, я спорила, доказывая, что он не боец, а певец, который должен заниматься своим делом. Но возражать Василию было невозможно. Он лишь отвечал: «Я — настоящий мужчина, должен защищать свою родину. Отсиживаться в кустах не собираюсь». Со временем я все поняла. Последний раз, когда он ехал на войну, обняла его и сказала: «Я тобой очень горжусь».
— Он не хотел оставить сцену?
— Василь не собирался полностью отдаваться войне. Просто был очень активным человеком. Для него важно было находиться там, где он нужен: на сцене и на войне.
— Умел обращаться с оружием?
— Знаете, когда я в первый раз увидела в Интернете его фотографии с оружием, то решила, что он просто позирует. Мне не хотелось до конца верить в то, что мой друг стал бойцом. Когда он находился на востоке Украины, мы переписывались по Интернету. Я спрашивала, чем он занимается, и Василь уклончиво отвечал: «Аннушка, я ремонтирую машины, помогаю ребятам на посту…» Не хотел рассказывать о том, что происходило на самом деле.
— Василь оказался в «Правом секторе»?
— Да, но у него не было каких-то политических убеждений. Просто поехал туда, куда брали добровольцев. Иногда в шутку называл себя «правосеком». А потом добавлял: «Чтобы пугать москалей». Однажды мы созвонились, и Василь сказал, что находится на учениях в Каменец-Подольском. Через несколько часов я зашла на его страницу в «Фейсбуке», где определилось место его нахождения — Авдеевка.
— Уже тогда у него был позывной «Миф»?
— Он появился сразу. Вернувшись с фронта, рассказывал, что придумал себе позывной в честь Мефистофеля — «Миф». Смеялся, что отрицательные герои его самые любимые. Я видела его в роли Мефистофеля. Когда Слипак выходил на сцену, зал взрывался аплодисментами. Он был уникальным оперным певцом с безумной энергетикой, которая тут же передавалась залу.
— Василь уезжал из Парижа на фронт в полном обмундировании?
— Накануне последней поездки на фронт я настояла, чтобы он купил себе всю экипировку. Сказала: «Два раза ты ездил на фронт без бронежилета и каски. Так нельзя». Заставила Василия обозначить на форме даже группу крови. Каску он вез из Парижа, бронежилет купил в Киеве. Знаю, что это был хороший и дорогой бронежилет. У Василия не хватало на бронежилет денег, и его друг-арендатор сказал, что не будет брать месячную плату за жилье. Василь все переживал, что ребята на передовой будут над ним смеяться: «Вырядился, как герой!» И именно в этот раз, когда все было подготовлено, выверено, случилась трагедия.
— У вас не было плохого предчувствия?
— В конце апреля Василь подготовил меня к тому, что должен ехать. Закончились контракты, работа. Он сказал: «У меня появилось время. Уеду надолго». Знаете, когда Василь вернулся с фронта первый раз, я заметила, что он стал спокойнее. Создалось впечатление, что решил какие-то свои внутренние проблемы. В детали своего пребывания на передовой не вдавался. Говорил лишь, что иногда им нечего было есть и пить. Но никогда не жаловался. Понятно, ничто не могло его испугать. Услышав, что поедет на фронт во второй раз, я была очень огорчена. Мне казалось, одного раза для него достаточно. Но в конце концов поняла: Василь будет ездить на фронт до тех пор, пока не закончится война.
— Он не говорил о том, что хотел бы переехать в Украину навсегда?
— Было у него такое желание. Выражение «Україна понад усе» было для него не просто словами. Он действительно переживал о судьбе страны и хотел помочь своей родине. Несмотря на долгие годы, прожитые во Франции, Василь так и не поменял украинский паспорт. Говорил, что рано или поздно вернется на родину в свой дом в селе и будет заниматься огородом. «Я человек сельский. Это у меня в крови…» — признавался. А еще мечтал о семье: «Жена и дети у меня могут появиться только после войны. Сейчас я на сто процентов отдан Украине…»
— Вы говорили о том, что, находясь на войне, он может в любой момент погибнуть?
— Конечно. Но Василь был совершенно спокоен и отвечал: «Значит, так нужно». А потом произносил фразу, которую ему в детстве часто повторяла мама: «Без одного Василя відбудеться весілля». Для него собственная жизнь не была чем-то особенным. Мне это было очень сложно понять.
— Помните ваш последний разговор с Василием?
— Он уехал на фронт 17 июня, а через две недели его не стало. Мы общались в «Фейсбуке» в ночь на 29 июня, за несколько часов до его смерти. Спрашивала, как дела, и он ответил: «Я сегодня на посту». Больше всего я боялась именно этих моментов, потому что ночью на передовой усиливаются обстрелы. Попросила, чтобы сразу отписался, как только вернется с поста. Василь ответил: «Хорошо, жди». Спала очень плохо, проснулась в час ночи и увидела, что он просмотрел мое сообщение. Заснула и встала в семь утра. Сообщений от Василия не было, и я подумала, что он устал и лег спать. Потом зашла в «Фейсбук» и увидела новость о том, что его больше нет… Перед тем как поехать на фронт, Василь неожиданно сказал: «Аннушка, я хочу тебе что-то оставить на память» — и отдал свой брелок с черно-красным флагом и надписью: «Україна понад усе». Теперь он всегда со мной. Как и деревянный тризуб Василия, который он до последних дней носил на шее…
3776Читайте нас у Facebook
