«сестра хотела написать маме в тюрьму, но я запретил. Таких мам не должно быть на свете! »
- Моя мама, которую приговорили к 15 годам тюрьмы, через два месяца выйдет на свободу. Я боюсь и не хочу этой встречи, — опускает глаза Дмитрий (имена и фамилии участников этой истории изменены по этическим соображениям).
Мите 20 лет. Это красивый, уверенный в себе парень. Но Митя боится романтических отношений. От одного только слова «любовь» у парня мурашки по коже. Из-за этого чувства его мама когда-то погубила едва ли не всю их семью…
«В школьной столовой Ваня и Таня собирали в баночки недопитое молоко и недоеденные каши, чтобы отнести свою «добычу» младшим брату и сестре»
Тогда тоже был кризис — кризис девяностых годов. Семья Соловьевых — папа, мама и четверо детишек — ютилась в маленькой однокомнатной квартирке под самым чердаком городской девятиэтажки. Николай, глава семьи, работал на судостроительном заводе, но попал под сокращение и оказался за проходной. Чтобы хоть какую-то копейку приносить в дом, мужчина вынужден был ездить на заработки — собирать лук. Вечерами уставший отец семейства стоял с полными ведрами лука на базаре. Его жена Надежда работала на почтовом телеграфе в Николаеве — разносила телеграммы.
- Надежде нужно было хлеб научиться печь, — вздыхает Марина, соседка Соловьевых, — да солить помидоры с огурцами. Времена-то голодные. А она закрутила роман на стороне. Дети голодают, а у нее глаза от счастья горят. Ничего вокруг не замечала. Дома ее все стало раздражать. «Я что, — кричала Надежда мужу, — рабыня, чтобы кормить постным борщом твоих выродков?»
- Выходила она за Николая по любви, десять лет кряду то и дело меняла синюю рабочую юбку с блузкой на просторное платье в ожидании ребенка, — вспоминает бывшая коллега Надежды Ирина. — «Зачем столько? — говорили мы ей. — Жить-то негде». Она отвечала, что им с Колей для счастья нужно много детей, чтобы радоваться каждому их шагу, целовать на ночь. С Николаем их соединяло настоящее чувство, это правда.
И вдруг все изменилось. Раечке, их самой младшей, четвертой по счету, не исполнилось еще и двух лет, как начался этот кошмар. Борис Надежде голову вскружил. Он тоже у нас работал, баранку крутил — доставлял телеграммы почтовым уазиком. Мало-помалу экспедитор стал для Нади всем: смыслом ее жизни, счастьем, судьбой. А Коля, законный муж, отошел на задний план и вроде как под ногами у влюбленной пары путался. Все в нем для Нади теперь было не так: не так говорит, не так ходит, не так любит…
- Надя к плите совсем перестала подходить, — продолжает Марина. — Поднимется, бывало, на свой девятый этаж и сидит в комнате с полузакрытыми глазами или мечтает, или в зеркало глядит. Потом к женским романам пристрастилась. «Изменяй мне, с кем хочешь, но дети чем провинились?» — говорил ей супруг. Два сына и две дочки, вчера еще такие любимые, стали для своей мамы обузой. Старшие — шестиклассник Ваня и четвероклассница Танюша — в школьной столовой собирали в баночки молоко, недопитое другими учениками, а также недоеденные каши, несли «добычу» младшим. Ровесники смеялись над ними. В выходные Ваня с Таней мыли чужие автомобили, чтобы заработать на булочку.
Со временем отношения Надежды и Бориса стали даже предметом обсуждения на профсоюзном собрании. «Одному мне доставлять телеграммы скучно, — оправдывался перед людьми Борис, — вот я и беру Соловьеву. Сначала развезем на моем участке, потом едем ее работу делать. Какая мимолетная связь? Вы что?! Между нами ничего нет». Надя, наоборот, разволновалась и выпалила: «Какое кому дело? Как встречались, так и будем встречаться». Она даже не собиралась скрывать их с Борисом отношения. Постепенно ее дети стали называть маминого знакомого папой…
«Да, я люблю тебя. Если бы не твои дети, мы бы были вместе»
- Ваня и Таня так поняли, что этот дядя — будущий отец, — говорит Марина. — Стоило машине, развозившей почту, припарковаться у их подъезда, как Ваня тут же бежал вниз, на улицу, и начинал задавать маминому кавалеру свои нескончаемые вопросы. Все чаще мальчик стал называть любовника матери папой. «У меня есть две дочки, им я папа, а у вас свой отец», — поправил однажды подростка Борис. Но тот будто не слышал. Ванина настойчивость и спровоцировала первую размолвку между любовниками. «Да, люблю. Если бы только не твои дети, мы были бы вместе», — раздраженно бросил как-то Борис, садясь в кабину. А она-то, наивная, была уверена: не посмотрит он ни на что и возьмет ее с четырьмя детьми. Надя уже видела в мечтах, как они все вместе живут под одной крышей. «Двое моих и четверо твоих. Сама подумай. Жизнь сейчас такая трудная. Это же вечная нищета. Одним словом, укороти своему пацану язык. Еще раз от него услышу «папа», перестанем встречаться».
- Я хорошо знаю эту семью, — рассказывает живущая в соседнем доме Эмилия Петровна. — Бывало, поздно вечером иду мимо их подъезда и вижу: все четверо ребятишек на скамейке во дворе сидят. «Почему, — спрашиваю, — не спите?» «К маме дядя пришел, нас выгнали», — говорят. Надю тут все осуждали. Николай сильно стал пить, но трезвый или пьяный, а домой тяжеленные сумки тащит. Его жалели, по сто граммов наливали, сочувствовали. В самом деле, как жить с таким горем? Потом он месяца на четыре уехал в райцентр на заработки. Тут-то и случилось. Помню, Надя весь вечер по двору бегала: «Ой-ой, дети пропали!» Не пришли домой ночевать Ваня и Таня, старшие. Я советовала: «Чего ждать? Беги в милицию!» Она в ответ: «Может, придут». И так целых три дня. Мы уже не выдержали, сами пошли заявлять. «Что-то здесь не так», — закралось подозрение. Надежда говорила, что, мол, по закону в милиции принимают заявления о пропаже детей только спустя три дня. По закону, может, и так, но разве мать будет ждать? Какие же нервы нужно иметь!
- Много лет прошло, а вспомню дело Соловьевой — до сих пор волосы дыбом, — поеживается, будто от холода, председатель Апелляционного суда Николаевской области Иван Хомик. — 15 лет назад я вел процесс в отношении женщины, которая ради любви к мужчине убила своих детей. Вынес тогда им двоим смертный приговор, хотя потом Верховный Суд заменил его 15 годами лишения свободы для обоих. Город был шокирован этой историей: родная мать сама предложила избавиться от детей, потому что с четырьмя ребятишками ее не хотели брать замуж. В уме не укладывается! На суде они сваливали вину друг на друга. Борис утверждал, что никогда Надежду не любил. «Она ко мне сама прилипла, — говорил он, — а у меня мягкий характер». Надежда утверждала, что каждый день покупала пирожки на рынке, но несла не домой, детям, а Бориса подкармливала. «Я не ел, — пытался отмеживаться от подельницы Борис, — а втихаря, чтобы не обидеть ее, собакам выбрасывал».
«Мальчик вырывался из рук матери и просил не убивать его сестричку»
… Обычно Надежда выполняла дневную норму — разносила 68 телеграмм. В тот летний день работы оказалось совсем мало. Из материалов судебного дела: «33-летняя подсудимая Соловьева, заранее спланировав с 38-летним Борисом Воловичем преступление, велела детям прийти к ней на работу примерно в обед. 13-летний Ваня и 11-летняя Таня, как и велела мама, в оговоренное время появились на почте. На служебной машине УАЗ, заперев детей в кузове (почтовой будке), они поехали, как объяснили ребятишкам, на речку искупаться.
Вместо пляжа несовершеннолетних брата с сестрой привезли на пустырь, где находилась городская свалка. Кузов открыла мать, выпустила маленьких пассажиров. «Где это мы?» — спросили дети. «Выходите, поломалась машина», — ответила Соловьева. Как утверждает подсудимый, дочку Соловьева убила сама, а с сыном не справилась, и тогда Волович помог. Обвиняемая показала, что открывали кузов вместе с Борисом. Гаечным ключом для газовых баллонов тот ударил Таню по голове, в это время мать удерживала сына. Мальчик вырывался и умолял не убивать сестру, но мамин друг потащил девочку в кусты. В какой-то момент Ване удалось убежать, однако Волович догнал его и стал наносить жертве удары гаечным ключом. Тела детей положили в мешок, завязали и забросали мусором».
Детей искали с полгода, пока кто-то не обнаружил на городской свалке обглоданные собаками детские черепа. Когда правоохранители везли Надежде на опознание детские трусики, никто еще не подозревал ее в страшном злодеянии. Сыщики даже на всякий случай взяли с собой медиков, но их помощь не понадобилась. «А что, разве с моими ребятишками что-то случилось?» — взяв в руки детское бельишко, невозмутимо спросила Надежда. Видавшие виды оперативники не могли поверить, что детей могла убить родная мать. Вскоре Надежду с Борисом арестовали. Уже находясь под стражей, они пытались обмениваться любовными записками.
- В судебных заседаниях Соловьева с Воловичем выкручивались до последнего, — рассказал «ФАКТАМ» Иван Хомик. — Выбрали такую линию защиты: они, мол, целовались, а дети увидели и пригрозили, что расскажут отцу. Ничего не оставалось, как расправиться с маленькими шантажистами…
- Я совсем маленьким был, когда маму забрали в тюрьму, — говорит Митя. — Ваню и Таню похоронил дедушка. Смутно всех их помню… Что я думаю об этом сейчас? Только одно: таких мам не должно быть на свете! Мне лет десять исполнилось, когда мы с отцом отправились в Одессу, в цирк. После представления долго с ним искали тюрьму, где мама отбывала заключение. Он очень хотел ее увидеть, но нас не пустили, свидание не разрешили.
Лет пять назад она прислала домой письмо, в конверте была только доверенность — разрешение на приватизацию квартиры. «Пока живите», — написала. Что значит «пока»? Через два месяца она выйдет на свободу, отсидев свой срок, как говорится, от звонка до звонка. Вернется сюда, наверное. Я ей писать не хочу. А через газету можете передать: не пущу! Мне, когда подрос, рассказывали, что приглашение ехать «на пляж» получили от мамы все ее четверо детей. Просто старшие по какой-то причине решили меня, пятилетнего, и двухлетнюю Раю не брать.
Голос Мити прерывается, и он долго молчит.
- Говорят, она хотела счастья, — продолжает он, и лицо парня выражает гнев, боль, обиду одновременно. — Как можно быть счастливой после такого? Об этом она не задумывалась?..
«Пятилетний Митя с двухлетней Раечкой спали на голых матрацах без простыней»
Недавно один из центральных украинских телеканалов показал документальный фильм о Мите и его сестре.
- Знаете, чего в том кино нет? — спрашивает парень. — Там нет женщины, которую уже много лет я называю мамой.
Худенькая хрупкая Наташа мало похожа на родительницу: с виду она старше Мити лет на пять, не больше.
- На самом деле мне 32 года, — вносит ясность Наталья. — В Николаев приехала из Донецка. Стала торговать на рынке. С Колей нас свел общий приятель. Меня тогда просто потрясла его история. Не скажу, что полюбила — скорее, пожалела. Переехала жить вот в эту их квартиру. Митя с маленькой Раечкой спали на голых матрацах без простыней, да и вообще все было в запустении, требовало хозяйской руки. Навела уют. А потом у нас с Колей родился сын Максимка.
Можно было жить, если б не Колины запои. Когда сильно напивался, то видел во мне Надю — нередко кидался с ножом, хотел убить. Года три я всего и вытерпела. Однажды взяла сына и ушла. Потом Николая лишили отцовства, Митю и Раю забрали в интернат.
Когда Коля умер, я отсудила право прописаться в квартире Соловьевых, детей из интерната забрала, так вот все здесь и живем. Мы уже 10 лет вместе. Митя, правда, сейчас без работы, рвется на стройку, но я не пускаю, жалею его, хотя деньги нужны очень — задолжали мы за жилье огромную сумму. Собственно говоря, долг тянется еще с тех времен, когда тут обитал хозяин, он ни за что не платил. Из жэка постоянно приходят бумаги с угрозами выселить нас за долги. Потихонечку рассчитываемся. Раечка в этом году окончила школу, тоже уже взрослая барышня. Если честно, все мы с ужасом ожидаем дня, когда дверь откроется и на пороге появится Надя.
Все, кто знал Надежду, в один голос говорят: ну совершенно обычная была женщина. Разве что фанатично любила. Не могу понять, что это за любовь такая. Я на самого золотого мужика не променяла бы своих детей!
- Рая как-то заикнулась: мол, напишу маме письмо, — признается Митя. — Надо, мол, и ее в конце концов выслушать — может, она нас любит. Я запретил. Есть поступки, которые в комментариях не нуждаются. Что сделано, то сделано. Как любить одного ребенка, когда другого ты убил?! Когда-то человек, вскруживший ей голову, поставил условие: «Ты должна выбрать — либо я, либо дети. Либо ты сживаешь их со свету, либо мы расстаемся». Она свой выбор сделала. Ладно бы под горячую руку решила, а то ведь хладнокровно спланировала. Одно удивляет: как можно за такое дать 15 лет? Разве не должны были ее расстрелять? А у нас с Раей есть мама, ее зовут Наташа. Двух мам у человека не бывает… Пусть получит все, что натворила, обратно. По принципу бумеранга. Любить ее мы все равно не сможем. Она нам уже никто.
1109Читайте нас у Facebook
