«в той палате, — показала врач, — у нас лежат детки с дцп, синдромом дауна и… Абортный плод». Сердце у меня екнуло, и внутренний голос сказал: «это будет твой ребенок! »
Когда дочке супругов Пьянковых Даше исполнилось четыре года, девочка начала просить у родителей братика или сестричку. Евгений и Марина и сами хотели бы второго ребенка. Но во время беременности у женщины случился выкидыш, после которого медики вынесли вердикт: детей у пары, скорее всего, больше не будет.
Евгений предложил жене взять ребеночка из детдома. Дело в том, что мать Жени воспитывалась в детском доме (ее отца, иудейского священника, расстреляли, когда она была совсем маленькой) и часто рассказывала сыновьям о том, как маленькие сироты мечтают о родителях. Когда ее собственные дети стали взрослыми, женщина, работавшая в институте эндокринологии, куда часто поступали на лечение малыши с тяжелыми патологиями из детских домов, хотела дать семью хотя бы одному такому ребенку. Но не успела — тяжело заболев, умерла. Евгению хотелось реализовать мамину мечту.
«Лицо, волосы, ползунки девочки — все было одного бледно-серого цвета»
- Когда муж предложил усыновить малыша, я категорически отказалась: мне показалось, что никогда не смогу полюбить чужого ребенка так, как своего,- рассказывает Марина. — Женя не настаивал. Но жизнь как будто сама начала подталкивать меня к этому шагу. Телевизор я смотрю редко, а тут как ни включу — так передача или о детском доме, или об усыновленных детках. Потом Дашенька случайно увидела по телевизору, как проходят роды. Хоть и маленькая, но все же поняла, что рожать очень больно. И вот однажды она мне говорит: «Мама, я хочу сестричку. Но не хочу, чтобы ты мучилась. Зачем тебе рожать, это же так больно! Давай возьмем уже готового ребеночка!» Я стала объяснять дочке, что, если мы возьмем малыша из детдома, он начнет забирать у Даши игрушки, с ним надо будет всем делиться. Сможем ли мы полюбить его как своего? На это мой ребенок ответил: «Но ведь у тех деток нет ни мамы, ни папы. И игрушек тоже нет. А у меня все есть. Я с ними поделюсь».
Неизвестно, поддалась бы Марина на уговоры мужа и дочки, если бы не случай.
- Однажды наши друзья из Америки, собиравшиеся усыновить ребенка (у них уже были все необходимые документы), попросили присмотреть для них малыша, — продолжает Марина. — Органы опеки дали нам разрешение походить по детским домам и больницам. Женя сразу воодушевился: «Давай и для себя посмотрим!» В детской областной больнице, где находились дети-отказники из роддома или те, чьи родители были недавно лишены родительских прав, нам показали нескольких ребят. Уже уходя, мы спросили: «Вы нам всех детей показали?» Врач-ординатор заколебалась. «Есть еще одна палата. Но их вряд ли стоит смотреть — там больные детским церебральным параличом, синдромом Дауна и… абортный плод». Представьте, вот именно так и сказала: «абортный плод». В этот момент я почувствовала, как будто что-то кольнуло в сердце, и внутренний голос сказал: «Это будет твой ребенок!»
Богданка сидела в кроватке, покачиваясь всем крошечным тельцем (в год и восемь месяцев она весила меньше семи килограммов) и вцепившись ручонками в прутья кровати. Ее лицо, волосы, ползунки — все было одного бледно-серого цвета. Я заговорила с малышкой, но она никак не отреагировала, даже не повернула головы. Муж попытался взять ее на руки — девочка скривилась и жалобно захныкала. Врачи объяснили, что ребенок не проявляет никаких эмоций, не улыбается, не разговаривает, не ходит. Тогда мы ушли из больницы, даже не обсуждая своих впечатлений. Через неделю муж внезапно спросил: «А как тебе та девочка, Богданка?» И я призналась, что целую неделю только о ней и думаю.
Мы снова пришли в больницу. Богдана, которую нам принесли в ординаторскую, вначале тихо и равнодушно сидела у меня на руках, а потом вдруг… потянулась к Евгению, погладила его по щеке и улыбнулась. Врач удивилась: «Надо же, она первый раз в жизни кому-то улыбнулась! Вы ей, наверное, очень понравились». И мы с Женей поняли, что эта девочка непременно должна быть нашей.
Однако одобрения со стороны врачей молодая пара не встретила.
- Нас убеждали, что нам это ни к чему — мол, от ребенка все равно не будет толку, — говорит Марина. — Девочка появилась на свет глубоко недоношенной на сроке 23 недель. Весила 710 граммов. Врачи предполагали у нее порок сердца, детский церебральный паралич, анемию, задержку психического развития, возможно, немоту — в общем, целый букет заболеваний! Да и вообще, дескать, эта девочка и не ребенок вовсе, а так, абортивный материал.
- Мы свозили малышку на консультацию в институт, где раньше работала моя мама, — вступает в разговор Евгений. — По дороге в машине Богдану укачало, ее все время рвало. После обследования нам сказали: «Если вы будете любить эту девочку и заботиться о ней, то шансы стать нормальным человеком у нее есть».
Супруги приступили к оформлению документов. Вот тут и выяснилось, что двухлетнего ребенка официально… не существовало! Поскольку ее мать делала аборт, то документа об отказе от девочки с нее не взяли. Не оформили и акт оставленного ребенка (как это делается в тех случаях, когда мать попросту сбегает из роддома). Ни одна инстанция — ни роддом, ни детская больница, ни социальная служба по делам детей — не взяла на себя труд позаботиться об оформлении свидетельства о рождении, а также поставить в известность биологическую мать девочки, что ребенок выжил.
- Из истории болезни Богданы мы узнали адрес ее матери и поехали к ней, — продолжает Марина. — Мы хотели, чтобы эта женщина узнала, что ее ребенок жив. Может быть, она одумалась бы и захотела исправить то, что натворила? Узнав о цели нашего визита, Татьяна (назовем ее так) была потрясена. Девушка не могла себе представить, что у нее уже есть двухлетняя дочь. Она призналась, что решилась на аборт, когда ее бросил жених. Ей тогда было 19 лет. «Даже мама не знала о моей беременности, — призналась она. — У нее больное сердце, она бы этого не выдержала. Я договорилась с врачом, три дня мне кололи какие-то уколы. Потом начались схватки, я поехала в роддом, появившийся на свет плод положили в тазик и унесли». Мы предложили Татьяне признаться во всем матери и попросить, чтобы та оформила опеку над внучкой — якобы взяла ребенка из детдома. Но Татьяна категорически отказалась: у нее, мол, теперь появился новый жених, которому могут не понравиться «новости из прошлого».
(Кстати, в родильном отделении детской областной больницы хорошо помнят маленькую Богданку, которая задала медикам много хлопот. Услышав от меня о криминальном аборте, заведующая отделением удивилась: «Об этом факте я ничего не знаю. Мамаша явилась с маникюром-педикюром, родила и, даже не взглянув на ребенка, в тот же день ушла из роддома». )
Супруги Пьянковы решили не усыновлять девочку, а создать так называемую приемную семью. Преимущество в том, что дети в такой семье будут получать различные государственные льготы, в том числе бесплатное обучение в вузе и право на получение социального жилья.
«Вскоре после появления в семье Богданки дочка Даша попросила меня: «Давай возьмем еще одну девочку»
На пятый день рождения Даши мама с папой преподнесли девочке особый подарок: забрали из детдома Богдану. Даша рьяно взялась за воспитание сестрички: быстро научилась менять ей памперсы, кормить с ложечки кашей и йогуртом. Мрачные прогнозы медиков не подтвердились. После нескольких месяцев домашней жизни устрашающие диагнозы забылись сами собой. В три года Богданка уже бегала и отлично разговаривала. Но… играть в куклы с Дашей категорически отказывалась.
- Богданка любит посидеть одна, помечтать. Мы на нее не нарадуемся: у нее замечательная память и острый ум. Но… она предпочитает беседовать со взрослыми, — улыбнулась Марина. — А Даша вроде как и не получила такую подружку, как хотела. Полтора года назад дочка снова попросила меня: «Мама, давай возьмем еще одну девочку. Такого возраста, как я!»
На этот раз родителей долго уговаривать не пришлось. Вскоре у Пьянковых появилась еще одна приемная дочка — Аня. Как по заказу, Дашина ровесница. Ее родители были алкоголиками. Отец умер, а мать устроила в доме притон. Вонь, грязь, несколько сожителей… Неудивительно, что ее лишили материнских прав.
- Анечку привезли в больницу 28 августа 2006 года — именно в тот день, когда мы забрали оттуда Богданку, — рассказал Евгений. — Может быть, в том, что эта девочка в итоге тоже оказалась у нас, есть какой-то знак судьбы. Оформление семилетней Ани в нашу приемную семью прошло куда проще и быстрее, чем это было с Богданой. Но с третьей дочкой оказалось тяжелее в психологическом плане. Во втором классе она не умела ни читать, ни писать. Не знала, что такое вымыть руки, убрать за собой посуду, сложить одежду. Дома она привыкла делать все, что хочет. А самое главное, — вздохнул мужчина, — Анечка очень тяжело переживала разлуку со своей мамой. Плакала по ночам.
Спустя некоторое время я поехал к этой женщине, чтобы посмотреть, чем бы мы могли ей помочь. Застал ее пьяную, в окружении собутыльников. Узнав, что ее дочка находится у нас, она набросилась на меня с кулаками: «Верни мне моего ребенка!» Я поставил ей условие: если она действительно хочет увидеть Анечку, ей надо завязать с алкоголем. С тех пор я заезжал в этот притон несколько раз. На удивление, женщина всегда оказывалась трезвой. Тогда я повез Анечку к ней.
То, что решение устроить эту встречу было правильным, Пьянковы поняли, увидев, как Аня бросилась к матери.
- Мария была такая грязная, вши с нее сыпались. Но дочка так нежно обвила ею шею руками, с таким восторгом прижалась щекой к ее нестираному пиджаку! Все-таки родную мать никто не заменит! — убежденно заметила Марина. — На тот момент женщина лишилась жилья и, по сути, стала бомжом. Единственное, что ее еще хоть как-то удерживало в жизни, — это желание видеть дочку и… новый сожитель, который поддержал ее решение бросить пить. Сейчас они живут во флигеле на нашем участке, где мы строим дом. Гражданскому мужу подыскали работу, а маму лечим. После того как она прекратила пить, у нее обнаружили кучу разных болячек. Чтобы увидеться с Аней, они приходят к нам раз в неделю. Заодно моются, стирают белье… Правда, — помолчав, Марина добавила: — каждый раз после этого визита Анечка сама не своя. Она рвется уйти жить к маме, плачет…
- Марина, а вы уверены, что поступаете правильно? Ведь каждый раз это психическая травма для ребенка…
- Но разве я могу запретить дочери видеть родную маму?! К тому же это шанс для Марии справиться с алкоголизмом, стать другим человеком.
На прощание Пьянковы попросили написать в газете, что для мамы Богданы их дверь тоже всегда открыта. Они ждут этого момента и готовятся к нему:
- Может быть, это случится не так скоро. Но мы верим, что эта женщина когда-нибудь захочет увидеть родного ребенка. И обязательно придет.
1748Читайте нас у Facebook
