«Я вернусь в Россию, иначе это будет означать, что Путин достиг своей цели», — Навальный
Кремль немедленно отреагировал на эту резонансную публикацию. Российские власти не смогли придумать ничего лучшего, как обвинить Навального в работе на ЦРУ.
Пока Алексей остается в Берлине. Ему предстоит еще довольно длительная реабилитация. Но из клиники Charité он уже выписался. Где после этого проживает Навальный точно не известно. Да это и понятно, учитывая то, что российские спецслужбы могут попробовать завершить начатое в Томске.
Съемочная группа «Немецкой волны» (DW), проанализировав фотографии, выставленные Алексеем в Instagram, пришла к выводу, что он сделал их в известном берлинском парке Тиргартен. А живет Навальный, как предполагают журналисты, в небольшом отеле в 30 минутах ходьбы от места его прогулок. DW обратила внимание на повышенные меры безопасности у входа в гостиницу. Кроме того, там каждый день останавливается автомобиль с номерами федерального правительства Германии.
Но вернемся к интервью. Журналисты Der Spiegel обратили внимание, что Алексей похудел. Он сказал, что потерял за месяц 12 кг. К счастью, отравление не повлияло на остроту его ума, чувство юмора и присущую ему иронию. Это очевидно из ответов Навального, самые важные на наш взгляд из них мы предлагаем ниже:
— Для меня очень важно, что это интервью выйдет в немецкой прессе. У меня никогда не было тесных связей в Германии. Я здесь никого не знал. Ни единого политика. Но так случилось, что — слышите, как дрожит мой голос от волнения? — случилось так, что я им благодарен. Немецкие политики и Ангела Меркель прежде всего приняли участие в моей судьбе и спасли мне жизнь. Врачи из Charité не только спасли меня, они вернули меня как личность. Поэтому прежде всего я хочу поблагодарить всех немцев. Понимаю, что звучит это пафосно, но Германия стала для меня особенной страной. Я был в Берлине всего один раз до этого — три года назад. Я чужой здесь, но так много людей позаботились обо мне, проявили простые человеческие чувства…
— Я чувствую себя намного лучше, чем три недели назад, лучше с каждым днем. Не так давно я мог подняться только на 10 ступенек, а теперь уже могу на пятый этаж. И главное — ко мне вернулись ментальные способности. Хотя, к концу нашего интервью мы убедимся в обратном (смеется). Я уже снова могу стоять на одной ноге. Это моя новая работа — стоять на одной ноге, вытянув другую вперед. Я делаю это упражнение каждый день. Кстати, в парке я не один такой — есть еще несколько 90-летних, которые выполняют такие же упражнения.
— Моя самая главная проблема — это сон. Раньше я смеялся над теми, кто плохо спит. У меня с этим никогда проблем не было. А потом я был в коме, анестезия, очистка организма, непонятное полусонное состояние целыми сутками. И вот я не могу спать без снотворного. Врачи говорят, что я восстановлюсь на 90 или 100 процентов, но на самом деле никто этого точно этого не знает. Сейчас я нахожусь в положении подопытного кролика. Вероятно, обо мне когда-нибудь напишут в медицинских журналах…
— Помню ли я тот день, когда меня отравили? Прекрасно! День был чудесный, я летел домой после утомительной, но успешной командировки. В начале полета, как и в аэропорту, я хорошо себя чувствовал. То, что случилось потом, очень сложно описать, потому что невозможно ни с чем сравнить. Это как DDoS-атака на компьютер: перегрузка, которая ломает нервную систему. Я почувствовал, что не могу сконцентрироваться, меня прошиб холодный пот. Сначала я попросил у Киры Ярмыш (пресс-секретарь Навального. — Ред.) носовой платок, потом попросил ее поговорить со мной, потом попросил воды у стюардесс, потом решил, что надо сходить в туалет.
Я сидел на унитазе и умывался холодной водой, а потом понял — если я сейчас не открою дверь, то здесь и умру. Боли не было, но я понимал, что умираю. Я вышел из туалета и сказал бортпроводнику: «Меня отравили, я умираю». Потом помню, как я лежал на полу, а он смотрел на меня с удивлением и улыбкой, видимо, полагая, что мне подали несвежую курицу. Помню, меня спрашивали про проблемы с сердцем. Но у меня вообще ничего не болело — я просто знал, что умираю…
Затем голоса стали тише, женщина начала говорить мне: «Не отключайтесь». Потом — конец. Я понимаю, что я мертв. В интернете я смотрел видео, записанное одним из пассажиров, которое называлось «Навальный кричит от боли». Но это была не боль — боль заставляет чувствовать себя живым. А я просто понимал, что это конец. С того момента, как я почувствовал, что происходит что-то странное, до потери сознания прошло полчаса…
— Я утверждаю, что за отравлением стоит Владимир Путин, и у меня нет других версий. Я говорю это на основании фактов, и главный из них — это «Новичок». Приказ о его использовании или изготовлении могут отдать только два человека — глава ФСБ или СВР. Может быть, еще ГРУ. Очевидно, что такое решение они не могут принять без указаний Путина…
— Говорят, что это мог сделать Евгений Пригожин. Есть ли у Пригожина доступ к «Новичку»? Вряд ли — потому что тогда он, наверное, отравил бы уже полмира. Вспомните, что он убил трех российских журналистов в Африке…
— Если бы полтора месяца назад мне сказали, что меня отравят «Новичком», я бы посмеялся. С оппозицией Путин борется по-другому. Например, арестами и избиениями. Боевые отравляющие вещества — это для предателей. Но сейчас, видимо, в голове Путина что-то изменилось, хотя он знает, что я не олигарх и не секретный агент, а политик. Возможно, они решили, что раз обычные средства борьбы против меня не помогают, надо перейти к крайним мерам. Многие считают, что Путина интересует только геополитика, но это не так. Посмотрите на Хабаровск — люди выходят на улицы уже более 80 дней, и Кремль не знает, что с ними делать. Система пытается выжить, использовать крайние меры, чтобы предотвратить белорусский сценарий…
— Я предполагаю, что получил яд через кожу, прикоснувшись к чему-то. Затем я взял бутылку с водой, отпил из нее, поставил обратно и вышел из номера. Вот откуда на ней следы яда. Эти следы были не опасны, там было минимальное количество яда. Он не мог никому принести вреда…
— Я считаю, они сделали выводы из отравления Скрипалей, когда в Солсбери заразились 48 человек, а одна женщина умерла. Вероятно, яд не был нанесен на раковину или душ, потому что я мог бы их не использовать, или на телефон, который я мог бы отдать Кире Ярмыш, и вместо одной подозрительной смерти было бы две. Я лишь размышляю. Вероятно, это был какой-то более сложный яд, и он был нанесен на вещь, к которой прикасаюсь только я…
— Я думаю, что меня не хотели выпускать из страны, поэтому и говорили, что у меня нетранспортабельное состояние. Но благодаря поддержке сторонников и действиям моей жены ситуация превратилась в реалити-шоу «Навальный умирает в Омске». И люди не захотели его смотреть. Для Путина важно было, чтобы я не получил статус жертвы, чтобы не получил политический капитал, даже посмертный, поэтому меня в итоге выпустили. И, я думаю, они ждали 48 часов, потому что надеялись, что яд в итоге не обнаружат…
— Визит Ангелы Меркель был полной неожиданностью — в палату открылась дверь, и вошли мой врач и Меркель. О подробностях беседы я не буду рассказывать, но мы не обсуждали ничего секретного, ее визит был просто показательным жестом. Я был впечатлен тем, как хорошо она понимает то, что происходит в России, и разбирается в ситуации. Когда я с ней поговорил, понял, почему она так долго находится на вершине немецкой политики…
— Я вернусь в Россию, иначе это будет означать, что Путин достиг своей цели. Теперь моя работа — оставаться человеком, который не боится. И я не боюсь. Я не стану преподносить Путину такой подарок, как моя эмиграция. Конечно, я беспокоюсь о своей семье, возникают мысли — а что если бы яд принесли в мою квартиру, где живут жена и дети? Но они не боятся. Моя задача — как можно быстрее восстановиться и после этого вернуться в Россию… Я и дальше буду ездить по регионам, останавливаться в гостиницах, пить воду в номерах. С политической точки зрения мало что изменится. Продолжится борьба между теми, кто борется за свободу, и теми, кто хочет отбросить нас в прошлое. Они будут использовать все более изощренные методы, но мы постараемся выжить…
— На мой взгляд, главный врач омской больницы даже хуже агентов спецслужб. Для них убийство, по крайней мере, является частью профессии. А он все знал, что со мной происходит, но рассказывал миру о нарушении обмена веществ и о том, что я слишком много выпил. Ненавижу ли я людей, которые называли себя врачами, но на самом деле хотели дождаться моей смерти? Вероятно. Хочу ли я достать меч и отрубить им головы? Нет, потому что я за верховенство закона, их надо судить справедливым судом…
— Долгое время считалось невозможным, что Путин рискнет вступить в конфликт с Берлином, но теперь это время пришло, как и время политических убийств в России. Правительство Германии заняло очень ясную позицию, вероятно, не из-за меня. Это скорее означает, что они осознают опасный путь, по которому идет Россия. Останавливать «Северный поток-2» или нет — это дело Германии, но санкции против России в целом бесполезны. Нужны точечные наказания тех, кто извлекает выгоду из коррумпированной системы, чтобы они больше не могли наслаждаться жизнью на Западе…
Перевод Игоря КОЗЛОВА, «ФАКТЫ» (оригинал Benjamin Bidder, Christian Esch / Der Spiegel)
Фото со странички Алексея Навального в соцсетях
767Читайте нас у Facebook
