«до сих пор помню запах перегара от водителя «тойоты», когда нас везли в больницу одной «скорой»
В коридоре здания Бородянского райсуда Киевской области в ожидании начала суда напротив мамы одной из погибших в ДТП женщин стоит мать подсудимого. Она не смеет поднять покрасневших от слез глаз на заплаканную женщину в глубоком трауре. Горе у обеих. «ФАКТЫ» рассказывали в свое время о том, как восемь месяцев назад, мчась на огромной скорости по селу Бабинцы, служебный автомобиль налоговой инспекции Шевченковского района столицы с пьяным водителем за рулем влетел на подворье, где в этот момент у калитки стояли две семьи. Погибли пятеро, выжил только
39-летний Леонид Чепурной, оставшийся инвалидом. От страшного удара «Тойоты Камри» на месте погибли 26-летняя учительница младших классов Людмила Чепурная, ее 31-летняя подруга и коллега, учительница географии Елена Шома с 35-летним мужем Юрием и двумя детками — 8-летней Дашенькой и
6-летним Димочкой. Трагедия произошла на глазах пятилетнего сына Чепурных Илюши, которого Леонид и Люда попросили подождать дома, пока они проводят гостей…
«В тот момент, когда они погибли, мое материнское сердце заныло, а на душе стало тревожно»
Родственники погибших до последних минут опасались, что «дело налоговика» замнут влиятельные столичные чиновники, и суд не состоится. Поговаривали, что водитель злополучной «Тойоты» — сын солидного бизнесмена из Могилев-Подольского Винницкой области. А стало быть, рассуждали, ему по силам откупиться от правосудия. Тем не менее Юрий Назарчук (фамилия до приговора суда изменена. — Ред. ) предстал перед судом, и ему грозит от 7 до 12 лет лишения свободы. На третьем заседании наконец-то собрались все потерпевшие, в том числе и до сих пор передвигающийся на костылях Леонид Чепурной, свидетели и представители обвиняемого.
Вся в черном, мать погибшей
31-летней Елены Шома Валентина Ивановна, войдя в здание суда, не могла сдержать слез. Говорила с трудом.
- В тот день я зашла утром к дочери. Попросила съездить со мной в Киев, к моей сестре, которая заболела. Но Леночка сказала, что они собираются в гости к Людочке. Они дружили семьями, их детки так хорошо играли между собой… Люда хотела рассказать, как они семьей отдохнули в Евпатории. И внучата просились к тете Люде, соскучились. Около двух часов дня они отправились в гости. А я, как и планировала, приехала в Киев к сестре. Сестра уговаривала меня оставаться ночевать. Но около семи вечера меня всю вдруг стало трясти изнутри.
- Как раз в это время и произошла трагедия.
- В тот момент, когда они погибли, мое материнское сердце заныло, а на душе стало тревожно. Я тут же решила ехать домой. Едва успев на последнюю маршрутку, услышала в ней, как водители обсуждали страшную аварию в Бабинцах. Стала их расспрашивать подробнее. Они как сказали, что беда приключилась с водителем «скорой» (а зять Юра как раз до последнего момента работал на «скорой» и незадолго до гибели перешел на другую работу), я вся похолодела. Говорю им: что-то у меня плохое предчувствие. Тогда водитель стал меня успокаивать, дал свой мобильный телефон, чтобы я домой перезвонила. Но муж сказал, что Лена с семьей еще не возвращалась. Не помню, как я доехала, как бежала до дома, спотыкаясь и падая. Вскочила во двор, а муж мне все рассказал, он уже все знал. Прибежала я к свахе: «Правда, что это наши деточки погибли?»… «Правда». С тех пор я будто ничего не вижу вокруг себя. Хотела сразу же ехать их одевать. Как медработник я привыкла иметь дело с покалеченными людьми. Но меня не пустили ни на место аварии, ни в морг. А когда их привезли домой, я своих деток насилу узнала… Леночку, Юру и маленького Димочку еще с трудом можно было узнать, а вот внученьку Дашеньку — совсем нет. Ее личико было изуродовано. Ведь эксперт тела собирал по частичкам. До последнего я не могла смириться с тем, что никого не удалось спасти. Пока не убедилась, что все мои дети получили страшные травмы. После того как почитала заключение судмедэксперта, меня домой привезла «скорая».
На похоронах ко мне подошел одноклассник и сказал, что когда увидел истерзанное детское тельце среди колышков от переломанного забора, то поначалу принял его за тряпку. Он подполковник в отставке, прошел Афганистан, многое повидал в жизни, но тогда не мог сдержать рыданий. Дашеньке было всего восемь лет, но она уже была такой помощницей. А Димочка, ангелочек мой, развит был не по годам. Когда Даша учила стихи, он вместе с ней их запоминал, даже задачи раньше ее решал. А ведь ему не было еще и шести лет. Дочка училась в университете на историческом факультете. Ее и в школе дети сильно любили. Зять Юрий золотой человек был, семьянин отличный, детей любил. Дочку мою баловал, жалел. Когда она уезжала на сессию, дом на нем оставался. А дочка какая энергичная была — за какую работу ни возьмется, все в руках спорится. Со свекровью очень ладили. А это редко бывает. Мы на них такие надежды возлагали. Думали, будет нам опора в старости. Муж мой ведь две операции перенес. Леночка с Юрой нас так поддерживали — и морально, и по хозяйству помогали.
Моя вторая дочка тогда как раз была беременна. На похороны мы ее не пустили. Но все равно она пережила такой стресс, что еле доносила беременность. Дочка родила своего ребеночка на две недели раньше положенного срока, как раз в день рождения Леночки, 18 января. Помню, в тот день я отнесла панихиду в церковь — день рождения ведь, потом пошла на кладбище. Смотрю на фотографию дочки на могиле, и вдруг мне показалось, что она будто улыбается с портрета. И надо же, в этот день родился наш Артемчик — продолжение рода.
Перед трагедией мне снились такие тяжелые вязкие сны, будто я покупаю земельные участки, да много так. А потом уже я поняла, что мне снилась та земля, где расположено сельское кладбище. Раньше там были земельные наделы, а теперь там похоронены мои деточки.
«Вот бы хорошо было, чтобы ты, папа, не старел и не умирал. А то как же я тогда один буду?»
Этот судебный процесс стал мукой как для потерпевших, так и для родственников и близких подсудимого. Сам он сидит в клетке под большим висячим замком, наклонив бритую голову, и старается не смотреть в ту сторону, где сидят убитые горем люди. «Я осознаю, что уничтожил две семьи. Раскаиваюсь в содеянном», — говорит 25-летний Юрий.
- До сих пор помню запах перегара от водителя «Тойоты», когда нас с ним везли в больницу в одной «скорой», — с горечью в голосе говорит единственный выживший в этом ДТП Леонид Чепурной. — Тогда я ему сказал: «Быдло ты, быдло… Что ж ты наделал?» А он мне с ухмылочкой ответил: «Я не быдло», — и даже глаз не отвел. Он убил прекрасную семью наших друзей и осиротил моего сына. О себе я уже и не говорю. Люда была любовью всей моей жизни. Какой она была чудесной матерью и женой!.. Рухнули все наши планы. Люде как учителю должны были дать кредит на постройку дома, участок выделить. Я планировал сам строить наш с ней дом. А теперь я инвалид II группы. Левой рукой даже чайник поднять не могу. Мог бы остаться без ноги, но большое спасибо заведующему хирургическим отделением Бородянской райбольницы Валерию Петрашову и ортопеду-травматологу Киевской областной больницы Владимиру Забаште. Они мне ее спасли. Пока травмы не зажили. На левой ноге отошла малая берцовая кость, все не срастается, не приживается осколок. А тут я еще упал дома. Рука-то у меня была переломана, и в какой-то момент подвела — костыль выпал, и я не удержался. Полгода сижу без денег, а пенсии сказали будет гривен 370… Спасибо друзьям, не оставили в беде, скинулись и купили мне старенькую «Таврию».
- И вы водите машину с аппаратом Елизарова на ноге?
- Да. С горем пополам езжу, по чуть-чуть сцепление выжимаю. Мне ведь и в магазин надо съездить, и малого в садик отвезти-привезти. Но ездить стараюсь меньше, бензин-то дорогой.
- Вы переехали из того дома, где пережили аварию?
- Живем там же. Другое жилье мне не по карману. Мать с тещей приехали, помогли огород посадить. Друзья пришли — прополоть помогли. По ночам мы с Илюшей слышим рев мчащихся мимо дома машин. Они так «летают», особенно ночью, что Илюша вздрагивает и просыпается. Беда произошла ведь у него на глазах — оказывается, он все видел в окно. Сынок как минимум два раза в неделю просит: «Поехали к маме на кладбище». Он долго держался, а вот дня четыре назад вдруг расплакался, говорит, маму вспомнил… Стал беспокойным, нервным, вспыльчивым. А был веселым таким. В садике он тоже теперь ведет себя иначе — начнет играть с детьми, потом вдруг задумается и плачет… По бабкам его уже возили — испуг снять пока не удалось. Когда я в Киеве в больнице лежал, сынок мне по два-три раза в день звонил.
- Ребенку надо отвлечься, увезите его из этого дома, где все напоминает маму, к бабушкам, — советую.
- Я и собирался вывезти Илюшу к теще на Черниговщину, но он не хочет со мной расставаться. Говорит: «Я, папа, думал, что ты тоже не выживешь. Почему вы мне сразу не сказали, что мама умерла? Все были на похоронах мамы, а я нет. Вот бы хорошо было, чтобы ты, папа, не старел и не умирал. А то как же я тогда один буду?» А недавно я его за ягодами возил, чтоб развеялся немного, а он говорит: «Я у мамы попрошу, чтобы ягод в лесу много было»… Рад бы его увезти из этого дома, где все напоминает о трагедии, но мне каждую неделю в больнице надо появляться. Да и оградку на могиле ставить пора… Осенью уже поведу сына в школу. В ту самую, где жена работала.
P. S. В связи с болезнью адвоката подсудимого судебное слушание перенесли на 24 июля.
293Читайте нас у Facebook
