«три месяца я пыталась получить из части, где служил сын, справку для оформления ему пенсии. А надо мной издевались, смеясь в телефонную трубку: «что, мамочка, денег захотели? »
«Работай, не ной», — отвечали командиры молодому солдату, жаловавшемуся на боль в ноге. И парень работал, маршировал и бегал наравне с остальными до тех пор, пока нога не распухла настолько, что уже не вмещалась в ботинок. Прошло три месяца безрезультатного лечения, прежде чем он попал к одесским врачам, которые поставили страшный диагноз рак. Молодому человеку удалили часть стопы, но это уже не могло его спасти. В середине июня нынешнего года Игорь Суслов умер.
«От меня отмахивались: «Не хочет солдат — вот и не пишет», но я чувствовала, что с Игорем случилась беда»
«Все будет хорошо, мама, я должен пройти эту школу», — улыбался харьковчанин Игорь Суслов, отправляясь в армию с осенним призывом 2003 года. Вопрос, как уклониться от службы, перед ним никогда не стоял. Парень, мечтавший связать свою дальнейшую судьбу с силовыми структурами, уходил в армию с радостью. Благо, здоровьем обижен не был. Невысокому, но крепкому юноше без особого труда дались первые месяцы «учебки» в «Десне» на Черниговщине, а весной он был направлен в одну из воинских частей, расположенных в Одесской области.
- Мы с дочерью несколько раз навещали Игоря в армии, ездили на присягу, — говорит мама Игоря Татьяна Николаевна. — Он хорошо выглядел, ни на что не жаловался, хоть в армии, конечно, без проблем не бывает. Писал домой часто и подробно. Правда, в этих письмах меня настораживало то, что занимались они в основном строительными работами да посадкой картошки. Как мне кажется, это имеет мало общего с военным делом. Последнее письмо я получила от него в конце мая 2004 года: «Сегодня последний звонок, все идут красивые и нарядные, а мы черные и грязные — только что тушили пожар в местном магазине». А потом вдруг письма перестали приходить.
Женщина забеспокоилась. Материнское сердце подсказывало: с сыном случилось что-то нехорошее. Полтора месяца родители Игоря нервничали в ожидании весточки от сына, успокаивая себя, что задержка может быть связана с какими-то почтовыми проблемами, а потом решили действовать.
- Мы писали письма командованию воинской части, где служил Игорь, слали телеграммы, но ответа так и не получили, — вспоминает Татьяна Николаевна. — Пытались достучаться через районный военкомат, призвавший сына, но там нам ответили, что связи с этой воинской частью нет. Как такое может быть? В наше время нет никакой связи! Тогда мы обратились в военную прокуратуру, но от нас лишь отмахнулись: мол, не хочет солдат — вот и не пишет. Но я уже точно знала: с Игорем что-то случилось. Он всегда был внимательным и заботливым ребенком, просто так перестать писать не мог.
В жуткой неизвестности прошло все лето, а в сентябре Сусловы получили от командиров разного ранга сразу целую пачку писем. Практически одинаковыми словами говорилось: «Ваш сын шлет вам письма регулярно, проблем личного или служебного характера не имеет, состояние здоровья нормальное, настроение хорошее». Только офицер-психолог в своем письме упомянул, что Игорь лежит в госпитале. У него на ноге фурункул, но парень уже поправляется и вот-вот вернется в строй.
Мать не знала, что и думать. С одной стороны, столько авторитетных людей уверяют ее в том, что все в порядке, с другой — на душе стало еще беспокойнее. А буквально через несколько дней в квартире Сусловых раздался звонок. Говорили из одесского госпиталя: «Приезжайте срочно, ваш сын в тяжелейшем состоянии. Возможно, у него газовая гангрена».
- Я примчалась в Одессу так быстро, как только могла, — продолжает мать Игоря. — Сыну было совсем плохо: он лежал белый как стена, а левая нога посинела и сильно распухла. Потому и не писал сынок — врать не мог, а расстраивать не хотел. От хирурга я услышала страшные слова. У Игоря оказалась даже не гангрена, а саркома пяточной кости. Рак! Врач не скрывал своей злости. Говорил, если бы парня привезли раньше, можно было бы спасти и ногу, и жизнь.
«Сын был в критическом состоянии, а его везли в Одессу на рейсовом автобусе, при этом солдаты скидывались по 1-2 гривни на билет»
Игорь рассказал родителям, что проблемы с ногой начались у него давно. Еще в мае солдат почувствовал боль в пятке. Вначале не обратил на это внимания, но вскоре на больном месте появились припухлость и ранка. В медсанчасти, куда он обратился, решили, что парень натер или ушиб ногу, и ограничились тем, что выдали ему какую-то мазь. Но прошло полтора месяца, а нога болела с каждым днем все сильнее. Причем все это время Игорь работал наравне с остальными солдатами. О том, чтобы уменьшить ему физическую нагрузку, никто и не подумал. Только когда нога распухла настолько, что перестала влезать в ботинок, парня госпитализировали в Болградский госпиталь. Там молодому человеку поставили диагноз артрит голеностопного сустава. Здесь солдат провел три месяца, но лечение эффекта не дало, ему становилось все хуже.
- Когда Игоря наконец решили отправить в Одесский госпиталь, его состояние уже было критическим: тошнота, высокая температура, обмороки, — возмущается Татьяна Николаевна. — Даже на нормальную транспортировку такого тяжелого больного командование воинской части не нашло денег. Сына везли в обычном рейсовом автобусе, а на билет по одной-две гривни скидывались солдаты. Когда хирург госпиталя начал делать Игорю пункцию, игла прошла сквозь кость, как через мягкую ткань. Кости в стопе уже не было — она разложилась!
Одесские врачи сделали все возможное, чтобы облегчить Игорю состояние, но оперировать не стали — направили в Киев. Здесь, в Институте онкологии, ему ампутировали часть стопы и провели двенадцать курсов химиотерапии. При выписке комиссия дала заключение, что его заболевание связано с прохождением воинской службы.
Через полгода Игорь Суслов вернулся в Харьков инвалидом второй группы. Несмотря на хромоту и подорванное здоровье, он продолжал смотреть в будущее с оптимизмом и верил, что все обязательно наладится.
- Игорь очень хотел жить, работать, мечтал заработать денег на машину, — рассказывает его тетя Татьяна Мельникова. — После возвращения из Киева он неплохо себя чувствовал, сразу же начал искать работу и вскоре устроился на одно предприятие дежурить на воротах. Так хотелось верить, что все будет хорошо. Но в мае нынешнего года начались осложнения. Харьковские онкологи обследовали его и даже не стали класть в больницу — не жилец. К этому времени рак уже почти ничего не оставил от его легких. Игорю мы ничего не говорили, он верил, что выздоровеет. Но было очевидно: ему осталось недолго. Он задыхался, не мог разговаривать. Слова, которые пытался сказать, будто проваливались внутрь. Я даже психолога приглашала, чтобы она помогла ему справиться со всем этим. После ее визитов он даже начинал дышать по-другому. Легче всего он переносил муки сидя. Так и умер. 15 июня его не стало.
- Поражает цинизм командования воинской части, — не сдерживает слез Татьяна Суслова. — За все время, что Игорь провел в больнице, никто ни разу даже не поинтересовался его самочувствием. А справку для оформления пенсии на сына мне пришлось добывать через Одесскую прокуратуру. Мы три месяца уговаривали представителей части прислать нам этот клочок бумажки, а они откровенно издевались надо мной, смеялись в телефонную трубку: «Что, мамочка, денег захотели?»
«Люди, которые угробили мальчишку, должны отвечать перед законом»
Игорь Суслов умер, не дождавшись завершения суда. Он подавал гражданский иск к руководству воинской части на возмещение морального и материального ущерба. Родители парня намерены довести этот судебный процесс до конца. А представители Харьковской правозащитной группы, со своей стороны, заявили, что будут добиваться привлечения виновных в смерти Игоря к уголовной ответственности. По словам специалиста по медицинским и социальным проблемам Харьковской правозащитной группы Инны Захаровой, в случае с Сусловым уголовное дело может быть возбуждено сразу по нескольким статьям — от злоупотребления военнослужащими личной властью до неоказания больному медицинской помощи.
- Я считаю, что больше всех в происшедшем виноваты медики воинской части, — говорит Инна Захарова. — Именно они должны были проследить за своевременным и правильным лечением больного солдата. Вместо этого в течение четырех с половиной месяцев медицинская помощь ему или не оказывалась совсем, или была неадекватной. Страшно представить, какие боли испытывал парень в первые полтора месяца, когда ему день ото дня становилось все хуже, но его заставляли работать наравне с остальными. А куда смотрели врачи, поставившие диагноз артрит? Первое, что нужно было сделать в этом случае, — провести комплексное обследование, тогда рак обязательно обнаружили бы на более ранней стадии. Я уже не говорю о том, что родителей лишали правдивой информации о здоровье их ребенка. Люди, которые угробили мальчишку, должны отвечать перед законом по полной программе, и мы будем добиваться от Генеральной прокуратуры возбуждения уголовного дела против медиков. А Министерство обороны пусть разбирается со своими подчиненными. Кстати, командир части, в которой служил Суслов, уже уволен. В связи с делом Игоря или по другой причине, мы не знаем.
Доцент кафедры онкологии Харьковского государственного медуниверситета Геннадий Трунов, к которому «ФАКТЫ» обратились за комментариями, считает, что родители Суслова и правозащитники несколько преувеличивают вину медиков воинской части.
- Связи между тем, что парень растер ногу, и саркомой не может быть абсолютно никакой, — утверждает Геннадий Витальевич. — Скорее наоборот, боль и припухлость стали закономерным проявлением рака. Но если саркома стала видна внешне, началось разрушение кости, значит, опухолевые клетки там появились еще за несколько лет. А то, что рак дал о себе знать в армии, — обычное совпадение. Говорить, что по халатности врачей ребенок потерял ногу, а потом и жизнь, в данном случае некорректно. Равно как и утверждать, что возникновение саркомы связано с прохождением службы. Вину врачей можно усмотреть только в том, что они не догадались отправить парня на комплексное обследование и не диагностировали рак на ранней стадии.
Но и в этом случае, на мой взгляд, без ампутации нельзя было обойтись. Только тогда появился бы шанс на выздоровление. Стоит отметить, что, как правило, саркомы у молодых диагностируются поздно, поскольку протекают под маской других болезней. Молодого человека могут лечить и от остеомиелита, и от воспаления суставов, а рак обнаруживают уже на стадии, когда идет распад кости. У Суслова, согласно истории болезни, была особенно сложная форма — ангиосаркома. Это злокачественная опухоль сосудов, расположенных в кости. Все ангиосаркомы крайне агрессивны. Если человек заболевает этим недугом, то шансов на выздоровление у него практически нет.
Как бы то ни было, родственники Игоря Суслова полны решимости добиваться через суд наказания командования воинской части.
- Слушание дела продолжится только через полгода, когда мать Игоря получит право выступать в суде от имени умершего сына, но мы доведем это дело до конца, — говорит Татьяна Мельникова. — Это нужно сделать ради памяти Игоря. Чтобы другие молодые люди продолжали жить, а их родители не боялись отправлять своих сыновей в армию.
924Читайте нас у Facebook
