Более 20 потерпевших от действий уборщицы, подливавшей отраву в еду в школьной столовой, никогда не смогут получить положенную им компенсацию
Много лет судья Верховного Суда Украины, заслуженный юрист Украины, кандидат юридических наук Тамара Присяжнюк занимается проблемой потерпевших, написала десятки научных статей, однако до сих пор не знает, как в нашей стране можно решить этот вопрос. А ведь дело, как говорится, не подлежит отлагательству. «В Украине попавший в беду человек становится многократно потерпевшим: от преступления, бюрократии государства, нерадивости следствия, неадекватности суда и т. д. Каждый из нас в любой момент может пойти по этому этапу», — считает судья.
Потерпевшие в катастрофе с российским Ту получили материальную компенсацию, несравнимую с присужденной жертвам Скниловской трагедии
Слова Тамары Присяжнюк, увы, подтверждаются каждый день. Ярчайший пример — судьба жертв Скнилова, подавших заявление в Европейский суд. Их случай в какой-то степени похож на ситуацию с потерпевшими в катастрофе с российским Ту, сбитым во время учений в 2001 году. Однако, согласно мировому соглашению Украины с Россией и Израилем, наша страна выплатила в виде компенсации семьям погибших более семи миллионов долларов — в среднем по 200 тысяч долларов каждой семье. А вот 196 семей, пострадавших в результате катастрофы на аэродроме «Скнилов» (тогда погибли 77 человек, из них 28 детей, а еще 10 человек стали инвалидами), по решению суда получили по 100 тысяч гривен за каждого погибшего, 30-35 тысяч за тяжкие телесные повреждения, 20 тысяч за повреждения средней степени тяжести и 3-5 тысяч гривен за легкие телесные повреждения. И это при том, что до сих пор не доказана вина Украины в гибели российского самолета, тогда как вина государства в Скниловской трагедии бесспорна. Как бесспорен и тот факт, что осужденные летчики за несколько своих жизней не в состоянии выплатить компенсацию потерпевшим людям. Получается, что свои граждане могут обойтись минимумом, тогда как по отношению к иностранцам Украина себе позволить этого не может.
«ФАКТЫ» обратились к Тамаре Присяжнюк, профессионально занимающейся вопросами защиты прав потерпевших, с вопросом, есть ли изменения в подходах нашего государства к этой проблеме.
- Эти сдвиги, к сожалению, совсем незначительные, — говорит Тамара Присяжнюк. — В прошлом году Украина присоединилась к Европейской конвенции о возмещении ущерба жертвам насильственных преступлений, принятой еще в 1983 году. Данная конвенция устанавливает, что, когда возмещение убытков не может быть обеспечено из других источников, государство должно взять это на себя. Если учесть, что для реализации положений этой конвенции в Украине необходимо принять специальный закон, найти средства для возмещения убытков, причиненных потерпевшим, то говорить об успехах пока не приходится.
Официальная статистика за первое полугодие 2006 года свидетельствует о том, что количество пострадавших и сумма причиненного им ущерба увеличиваются с каждым годом, тогда как уровень возмещения ущерба все еще очень низок. Так, только за указанный период потерпевшими стали более 65 тысяч человек, а морального и материального вреда им и юридическим лицам было причинено на сумму почти в 315 млн. грн.
Мне сейчас вспоминается одно дело 25-летней давности. Тогда в Киеве в школе Ь 16 от действий уборщицы только потерпевшими по делу были признаны свыше 20 человек. Фактически же жертв было гораздо больше, поскольку женщина подливала отраву в еду в школьной столовой. В результате погибли пятеро детей и несколько взрослых, другие остались инвалидами. В отношении этой женщины была применена исключительная мера наказания (в то время это означало расстрел). А пострадавшие, до сих пор не оправившиеся от ужаса, вызванного действиями преступницы, не только не получили положенной материальной компенсации, но и навсегда лишились такой возможности, поскольку человека, нанесшего непоправимый вред их здоровью, давно нет в живых.
Проанализировав процессуальное законодательство, связанное с защитой прав человека, которому был нанесен ущерб, я пришла к выводу, что ему можно помочь, защитив уголовным законом. По этому вопросу я написала ряд научных статей, подала в парламент предложения о совершенствовании Уголовного кодекса с точки зрения охраны прав пострадавшего. Именно на этой основе я пытаюсь активно реализовать идею, связанную с созданием государственного Фонда потерпевших. Обосновывая необходимость его основания, я акцентирую внимание на том, что Украина стала участником упомянутой конвенции, а новый председатель Верховного Суда Украины, который ранее длительное время возглавлял парламентский Комитет по вопросам правовой политики, в свое время поддерживал эту идею. Думаю, что и на новом посту он поддержит мою инициативу.
«Верховному Суду должно быть возвращено право законодательной инициативы»
- Василий Онопенко возглавил Верховный Суд Украины совсем недавно. Вы связываете с новым председателем какие-то надежды?
- Судьей Верховного Суда я работаю уже 18 лет, и все это время от каждого нового руководителя, конечно же, ожидала изменений, способных добавить суду авторитет. Слушая предвыборное выступление Василия Онопенко, я искренне порадовалась его позиции, связанной с тем, чтобы Верховному Суду было возвращено право законодательной инициативы.
Согласно ст. 93 Конституции Украины, право вносить в Верховную Раду законопроекты имеют лишь Президент, народные депутаты и Кабинет министров. С моей точки зрения, на данном этапе развития правовой системы Украины этого явно недостаточно. Вы сами видите, в какой тупик зашла судебно-правовая реформа исключительно потому, что правовая регламентация процесса реформирования оказалась неадекватной запросам общества и демократии. «Сырое» законодательство — и даже не только о судоустройстве как таковом, но и регламентирующее гражданский, уголовный, хозяйственный и административный процессы — становится причиной того, что судьи, даже желая этого, не в состоянии справляться с нагрузкой, возложенной на их плечи. И в такой ситуации кто, как не Верховный Суд, непосредственно подавая законопроекты в парламент, сможет оптимально определить пути решения проблем судебной власти, вкладывая их в короткую и четкую законодательную формулу.
Предоставление права законодательной инициативы судебным органам в мировой практике конституционализма известно. Например, так обстоит дело в России.
- Вы только с этим связываете, как сами сказали, усиление авторитета Верховного Суда Украины?
- Конечно, нет. Это лишь один из немногих аспектов. С приходом нового председателя — кстати, не только авторитетного юриста, но и ученого — в перспективе Верховный Суд должен стать научно-практической базой деятельности системы судов общей юрисдикции.
Мне кажется, что на сегодняшний день в Украине отношение государства к науке в целом не совсем уважительное: она просто истощена от бюджетного голодания. Это относится и к юридической науке. А ведь что касается деятельности Верховного Суда, то именно научные консультанты и специалисты по отдельным правовым вопросам помогают нам, практикам, анализировать судебный процесс, готовить заседания пленумов Верховного Суда и т. д. Иногда только научный анализ некоторых правовых проблем позволяет находить оптимальные решения сложных ситуаций. Я знаю, что многие судьи Верховного Суда Украины параллельно со своей основной профессиональной деятельностью занимаются наукой.
Но все это пока что не переросло в тот механизм слияния практики и науки, который бы позволил заявить, что науке в Верховном Суде уделяется достаточно внимания.
335Читайте нас у Facebook
