Гражданская жена горького мария будберг, проснувшись утром в постели герберта уэллса, успокоила возмущенного супруга:
«КАКОЙ ВЫ, ПРАВО! ВЕДЬ ДАЖЕ ДЛЯ САМОЙ ЛЮБВЕОБИЛЬНОЙ ЖЕНЩИНЫ СРАЗУ ДВА ЗНАМЕНИТЫХ ПИСАТЕЛЯ — ЭТО СЛИШКОМ МНОГО!»
По одной из версий, буревестника революции отравила его возлюбленная, состоявшая на службе НКВД
Сталин, попыхивая трубкой, перебирал лежащие перед ним фотоснимки страниц из дневника Горького. Остановил тяжелый взгляд на одной. «Досужий механик подсчитал, что ежели обыкновенную мерзкую блоху увеличить в сотни раз, то получается самый страшный зверь на Земле, с которым никто уже не в силах был бы совладать. При современной великой технике гигантскую блоху можно видеть в кинематографе. Но чудовищные гримасы истории создают иногда и в реальном мире подобные преувеличения: Сталин является такой блохой, которую большевистская пропаганда и гипноз страха увеличили до невероятных размеров». В тот же день, 18 июня 1936 года, в Горки, где лечился от гриппа Максим Горький, отправился Генрих Ягода в сопровождении нескольких своих сподручных, в числе которых была таинственная женщина в черном. Нарком НКВД заглянул к писателю совсем не надолго, а вот женщина, по словам очевидцев, провела у его постели более сорока минут. Утром 19 июня в советских газетах было помещено траурное сообщение: великий пролетарский писатель скончался от воспаления легких. Так ли было на самом деле или нет (существует множество версий, от чего умер Горький, и приведенная выше — лишь одна из них), мы, наверное, никогда не узнаем. А вот таинственная женщина в черном была. И именно она последней видела Горького живым. «ФАКТЫ» предлагают своим читателям рассказ о гражданской жене Горького, напечатанный в 19-м номере «АиФ» «Долгожитель».
Официально выйти замуж за Горького Мария не пожелала
Мария Игнатьевна Будберг, в девичестве Закревская, по первому браку графиня Бенкендорф, была женщиной поистине легендарной. Авантюристка и двойной агент ГПУ и английской разведки, она пользовалась славой женщины сведущей и очень опасной. На Западе ее называли русской миледи и красной Матой Хари. Она свободно владела английским и немецким языками. Одно время (до революции) работала в русском посольстве в Берлине. Тогда же тесно сошлась с английским дипломатом Робертом Брюсом Локкартом. В 1918 году ее мужа, графа Бенкендорфа, расстреляли, а графиню препроводили на Лубянку якобы за шпионаж в пользу Англии. Обвинения были явно не беспочвенными, так как выручать графиню помчался сам глава английской миссии Локкарт. Вызволить агента-любовницу ему не удалось, да еще и сам угодил под арест. Освободили его только через две недели и сразу же выслали из России за организацию «заговора послов» против советского правительства. Освободили и Закревскую-Бенкендорф-Будберг. Правда, с одним условием: если потребуется или когда потребуется, беспрекословно исполнять любые приказы НКВД. Ее устроили на работу секретарем в издательство «Всемирная литература». А познакомил ее с Горьким Корней Чуковский. Он же описал первое редакционное заседание, на котором присутствовала Закревская. «Как ни странно, Горький хоть и не сказал ни слова ей, но все говорил для нее, распустил весь павлиний хвост. Был очень остроумен, словоохотлив, блестящ, как гимназист на балу». Надо сказать, что Горький постоянно нуждался в притоке новых впечатлений. Чтобы творить, ему были необходимы повышенный тонус, состояние возбужденности и «неувядающая молодость души». А все это могла обеспечить только женщина. Недаром Алексей Пешков однажды заметил: «Самое умное, чего достиг человек, — это любить женщину». Скорее всего, не красота (Мария Игнатьевна не была красавицей в полном смысле этого слова), а своенравный характер и независимость Закревской пленили Горького. Сначала он взял ее к себе литературным секретарем. Но очень скоро, несмотря на большую разницу в возрасте (она была моложе на 24 года), предложил ей руку и сердце. Официально выйти замуж за буревестника революции Мария не пожелала, а может, не получила благословения на брак от своих «крестных» из НКВД, однако, как бы там ни было, на протяжении 16 лет она оставалась гражданской женой Горького. Герберта Уэллса, прибывшего в Россию в сентябре 1920 года, определили жить в квартире Горького — с гостиницами в то время было туго. Мария согласилась быть его переводчицей. Вот как описывал Закревскую Уэллс: «В моем убеждении, что Мура неимоверно обаятельна, нет и намека на самообман. Однако трудно определить, какие свойства составляют ее особенность. Она, безусловно, неопрятна, лоб ее изборожден тревожными морщинами, нос сломан. Она очень быстро ест, заглатывая огромные куски, пьет много водки, и у нее грубоватый глухой голос, вероятно, оттого, что она заядлая курильщица. Обычно в руках у нее видавшая виды сумка, которая редко застегнута как положено. Руки прелестной формы и часто весьма сомнительной чистоты. Однако всякий раз, как я видел ее рядом с другими женщинами, она определенно оказывалась и привлекательнее, и интереснее остальных. Мне думается, людей прежде всего очаровывает вальяжность, изящная посадка головы и спокойная уверенность осанки. Ее волосы особенно красивы над высоким лбом и широкой нерукотворной волной спускаются на затылок. Карие глаза смотрят твердо и спокойно, татарские скулы придают лицу выражение дружественной безмятежности, и сама небрежность ее платья подчеркивает силу, дородность и статность фигуры. Любое декольте обнаруживает свежую и чистую кожу. В каких бы обстоятельствах Мура ни оказывалась, она никогда не теряла самообладания».
После смерти мужа Будберг навсегда отбыла в Лондон
Перед отъездом английского писателя случилась пикантная история. Ночью гость вышел из своей комнаты по нужде, а когда возвращался, перепутал дверь и по ошибке оказался в комнате Муры. По другой версии, Мура сама пришла к Уэллсу. Так или иначе, но утром они проснулись в одной постели… Успокаивая Горького, Мария Игнатьевна говорила: «Алексей Максимович, какой вы, право! Ведь даже для самой любвеобильной женщины сразу два знаменитых писателя — это слишком много! И потом, Герберт старше вас!» Именно Мура, так называли Марию Игнатьевну близкие (Горький, кстати, называл ее железная женщина), уговорила писателя вернуться в Советскую Россию. Большевики устроили ему помпезную встречу. Он стал чем-то вроде наркома по делам литераторов. Его поселили в роскошном особняке, принадлежавшем до революции миллионеру Рябушинскому. Но… Его поездки по стране очень скоро стали ограничивать врачи: Москва-Горки или поднадзорные санатории на юге. «Устал я очень, словно забором окружили, не перешагнуть, — повторял Горький, по словам современника, как бы про себя. — Окружили… Обложили… Ни взад, ни вперед! Непривычно сие!» Да, это был род домашнего ареста. Но чем же проштрафился великий пролетарский писатель перед вождем мирового пролетариата? Скорее всего тем, что частенько вступался перед Сталиным за старых большевиков: Каменева, Рыкова, Бухарина. Первое предупреждение не соваться в дела ВКП(б) прозвучало через статью в «Правде». «Статья была грубооскорбительна для человека, именем которого были названы улицы в каждом городе Советского Союза, — свидетельствует Нина Берберова. — Горький потребовал заграничный паспорт. Ему ответили отказом. Сталин больше ему не звонил и к нему не приезжал». Развязка наступила 18 июня 1936 года. Загадочная женщина в черном, проведя у постели больного писателя более сорока минут, вышла и скорым шагом удалилась вместе с Ягодой и его людьми. А еще через двадцать минут профессор Плетнев, лечивший писателя, объявил, что он скончался. Кстати, профессора Плетнева (по официальной версии, именно он отравил Горького) сначала приговорили к расстрелу, но потом смертную казнь почему-то заменили двадцатью пятью годами лагерей. А Будберг отбыла в Лондон… Навсегда. В 1968 году Закревская-Бенкендорф-Будберг приезжала в Москву на празднование столетнего юбилея Максима Горького. Это была грузная женщина с отекшими ногами и лицом, выдававшим явное пристрастие к крепким напиткам. Сама ходить она не могла, и ее поддерживали с двух сторон. Умерла последняя любовь первого пролетарского писателя в 1974 году в Великобритании в возрасте 83 лет.
1027Читайте нас у Facebook
