«не волнуйся, мама, врачи же знают о моих проблемах», -- успокаивала меня дочь, уезжая в роддом»
Людмила Гаркуша никогда не видела и не обнимала своего сына. Девять лет она неподвижна. Врачи объяснили, что так организм роженицы отреагировал на введение наркоза во время кесарева сечения. Правда, почему обезболивающий препарат произвел такое действие на молодую и здоровую женщину, родители Людмилы не знают до сих пор. Подобные осложнения, по мнению медиков, невозможно было предвидеть, а теперь уже ничего не поделаешь… Однако родители не теряют надежды и верят, что есть шанс хоть немного облегчить участь дочери.
«Только вечером увидел, как дочь на носилках и в кислородной маске вносят в «скорую»
Невозможно смотреть без слез, как девятилетний мальчик приподнимает за руки беспомощно лежащую на кровати женщину и поворачивает ее голову к себе. В медицинских документах Людмилы Гаркуши записано: «Феномен головы и глаз куклы». Однако именно в эти моменты неподвижно-кукольное лицо Люды светлеет. «Мама смеется», -- радостно говорит Максим, когда женщина начинает издавать звуки, которые ее близкие уже научились понимать. Сын не видел свою маму иной. А ведь девять лет назад в роддом отправлялась 22-летняя здоровая, цветущая женщина. Утром 3 мая 1995 года родители Людмилы в последний раз видели дочь, стоящую на ногах, смотрящую им в глаза, разговаривающую.
-- Я, зная, что дочка должна вот-вот родить, собралась взять на работе отпуск, -- вспоминает мать Людмилы Зинаида Ивановна. -- В квартире делали ремонт -- готовились к встрече дочкиного первенца. Люда, как обычно, помахала рукой из окна своему мужу, спешившему на работу, и в эту минуту у нее отошли воды.
Зинаида Ивановна вызвала «скорую» и собралась тоже ехать в роддом, но дочь ее остановила: «Мама, ты поспеши с ремонтом -- мы же вернемся через четыре дня. Не волнуйся, врачи знают о моем давлении, они все сделают, как надо».
Действительно, Людмила дважды лежала в больнице, где ей предстояло рожать, -- во время беременности у нее стало повышаться давление. Других патологий медики не выявили.
-- Люда -- единственный оставшийся у нас ребенок, -- говорит Зинаида Ивановна. -- За пять лет до случившегося с дочкой несчастья под дверью нашей квартиры убили старшего сына Игоря -- ножом ударили в сердце, чтобы не отдавать 30 гривен долга. Дочери Игоря сейчас 17 лет. А девять лет назад, в 1995-м, после посещения могилы сына на поминальной неделе, меня не покидало дурное предчувствие. Ведь Игорь у нас погиб тоже в мае. Как потом я себя упрекала за то, что не поехала в роддом…
Дочь сопровождал отец. После обеда, не найдя Людиной фамилии в списке рожениц, вывешенном в коридоре горбольницы, Иван Семенович обратился к медикам.
-- Мне ответили, что дочь на обследовании у врача, -- вспоминает Иван Семенович. -- Какое обследование, когда воды отошли еще утром, говорю им. Но так ничего и не добился. Только в шесть вечера увидел, как моего ребенка на носилках и в кислородной маске вносят в «скорую». Бросился следом…
Люду отвезли в реанимационное отделение Донецкого регионального центра материнства и детства. В выписке из истории болезни значилось: «Во время ургентной операции (кесарево сечение), в результате введения тиопентала натрия, развился аллергический шок и наступила кома второй степени и энцефалопатия».
-- В применении наркоза перед кесаревым сечением практически нет риска. Предугадать реакцию нормального, здорового человека на введение препарата невозможно, -- рассказала заместитель начальника Донецкого областного управления здравоохранения по вопросам охраны материнства и детства Лидия Липчанская. -- Родоразрешение другим путем у Людмилы было невозможно: плод большой (4 килограмма 200 граммов), а родовая деятельность слабая, ребенок начал страдать внутриутробно. Когда роженица находилась под наркозом, у нее остановилось сердце. После реанимационных мероприятий сердечная деятельность восстановилась. Но за это время погибла кора головного мозга. У женщины наступил тяжелый паралич конечностей, она ослепла.
«После роддома Максима впору было купать в зеленке»
Максим родился здоровым, но Зинаида Ивановна, учитывая тяжелое состояние дочери, попросила врачей хотя бы с месяц подержать новорожденного в больнице.
-- Мы объяснили, что обязательно возьмем ребенка, -- вспоминает женщина. -- Но нам ответили: или берете сейчас, или мальчика отдадут в детдом. Максима выписали уже на девятый день. А когда мы дома развернули пеленки, то малыша впору было купать в зеленке: весь в потнице. Что это за уход за новорожденным?
49 дней, которые Людочка пробыла в реанимации, нам показались вечностью. Возле дочери дежурил отец. Я же не отходила от плиты: готовила Максиму детское питание и еду дочке (в течении полугода ее нужно было кормить через зонд свежей протертой пищей). Внук «рос» на балконе -- некогда было вынести его на улицу. Ко всем нашим бедам добавилось какое-то странное нашествие насекомых: по квартире ползали полчища жуков и даже клопов, чего сроду у нас не было! Я тогда стала суеверной: думала, дочь не выживет.
После выписки Люды из реанимации перед родителями стала проблема: они боялись, что не смогут кормить ее через зонд самостоятельно. С трудом упросили на время принять дочь в больницу, где она рожала и с ней произошла беда, хоть там и не было отделения для спинальных больных.
Затем Люду перевели в специализированную больницу N15 по реабилитации неврологических (в том числе и спинальных) больных, о которой супруги Гаркуша вспоминают с теплотой. Людмиле делали необходимые процедуры, массаж, вызывали на консультацию специалистов разного профиля.
-- Сотрудникам 15-й больницы и реанимационного отделения Центра материнства и детства я всю жизнь буду благодарен, -- говорит Иван Семенович. -- Врач реанимации Евгений (фамилию, к сожалению, запамятовал) дежурил все это время возле Люды вместе со мной. А через несколько лет этот же доктор, перейдя работать в детскую реанимацию, спасал нашего внука от пищевого отравления.
«Такой, как была, мы вам Люду уже не вернем»
-- Когда мы пришли в управление облздрава, где заседала комиссия по нашему делу, точнее -- горю, зять Коля крикнул в сердцах: «Верните мне жену такой, как была!», -- рассказывает Зинаида Ивановна. -- А ему ответили: «Нет. Такой мы Людмилу вам уже никогда не вернем»… Мы Колю не осуждаем за то, что он ушел. Плохо, что деньги на содержание ребенка присылает лишь после нашего очередного визита в прокуратуру. Не по-человечески это… И врачи перед нами даже не извинились, мы так и не знаем, кто оперировал Люду.
-- Врач не может предвидеть все ситуации. То, что случилось, не было ни преднамеренными действиями медиков, ни врачебной ошибкой, -- заявил «ФАКТАМ» главный врач горбольницы, где рожала Людмила Гаркуша (по этическим соображениям имя не указываем. -- Ред. ). -- После случившего я с пациенткой и ее родителями не встречался, но уверен, что наши специалисты принесли семье извинения. Нареканий во время пребывания в нашей больнице с их стороны не было.
Действительно, тогда родителям было не до написания жалоб. По данным облздрава, принимавшая участие в операции анестезиолог была лишена своей врачебной категории. Однако, подняв больничные архивы, я не нашла сведений о наложении взысканий на врачей, принимавших роды, из чего, по мнению главврача, следует, что никаких нарушений в проводимых Л. Гаркуше медицинских мероприятиях комиссия не обнаружила.
-- Я все девять лет курирую эту семью. В постоянном лечении Люда не нуждается, ей нужен только уход, -- объяснила заместитель начальника областного управления здравоохранения Лидия Липчанская. -- Гаркуша несколько раз проходила курс лечения в 15-й горбольнице, ее обследовали в Донецком диагностическом центре. Мы посылали документы в комиссию Минздрава, отправляющую граждан поправить здоровье за границей, но, к сожалению, лечению за рубежом Людмила не подлежит. Люду наблюдает невропатолог. Периодически она проходит реабилитацию: массаж на дому, ежегодно бывает в санатории в Славянске. Все, что мы можем, делаем. За последние 30 лет у нас только одна роженица с такими тяжелыми последствиями.
«Дочка не безнадежна: она узнает близких, реагирует на музыку, пытается говорить»
-- Медики считают нашу дочь безнадежной, но я общаюсь с ней так же, как с вами сейчас, -- рассказала Зинаида Ивановна. -- А однажды знакомая привезла нам какое-то новое лекарство из России. Я глазам своим не поверила: через две недели приема этих таблеток Люда стала переворачиваться в постели сама! Но на полный курс не хватило денег. И через некоторое время дочь опять замерла…
Удивительно, но во время нашей беседы родителям пришлось закрыть дверь в комнату, где лежала дочка: когда речь зашла о ее муже, Люда забеспокоилась, стала издавать надрывные звуки. И успокоилась лишь после того, как к ней подошел Максимка. Люда узнает близких, реагирует на музыку, на тему разговора. Если к ней обращаются, что-то пытается произнести в ответ.
-- Мы бы хотели проконсультироваться у хороших специалистов, например, в Киеве, -- говорит мама, -- чтобы доктора увидели саму Люду, а не ее медицинские документы. Может, ей удастся помочь? И не за границей, а у нас в Украине. Ведь мы видели улучшение от нового лекарства. К сожалению, повезти дочь к специалистам или пригласить их сюда у нас нет возможности -- за квартиру нечем платить…
Надо отдать должное мужеству этой семьи: при совокупном доходе в 500 гривен в месяц, они умудряются не только делать все возможное, ухаживая за дочерью, но и прикрыть жуткую нищету почти идеальной чистотой и порядком в квартире.
Родители поделились своими насущными проблемами. В течение пяти лет Людмиле начисляли пенсию, не учитывая времени ее работы в детском саду (до ухода в декретный отпуск). Как теперь вернуть недоплаченное? Тем более, что после замены положенных инвалиду первой группы льгот адресной помощью, из пенсий стариков стали высчитывать долги за коммунальные услуги. Алименты на ребенка тоже приходят крайне нерегулярно. А бывая с дочерью в санатории, отец вынужден спать на каталках, так как для него койко-место не предусмотрено. У пенсионеров нет денег на игрушку внуку, а мальчишка мечтает о велосипеде. Да и ремонт, начатый еще перед родами Люды, так и не окончен.
-- Раз Люда такая «уникальная» -- одна за 30 лет -- то почему же ее совсем «списали»? -- недоумевают родители. -- Насколько было бы легче, если б дочь могла хоть чуть-чуть двигаться!
645Читайте нас у Facebook
