«подрядившись на работу в россию к фермерам-корейцам, я, по сути, стал невольником»
«… В Россию на уборку лука я поехал добровольно, но вернуться смог, только когда разрешили хозяева плантаций, фермеры-корейцы, -- рассказал корреспонденту «ФАКТОВ» 56-летний фотограф из городка Дружковка Донецкой области Николай Сапожков. -- Жили мы словно скот -- в бараке, стены которого сделаны из пленки, предназначенной для упаковки молока. Вместо постели -- солома или тюфяки со сбившейся внутри ватой. Работали от рассвета до сумерек, без выходных. А кормили нас лишь кашей с тухлой тушенкой. Народ там собрался специфический, в основном пьянчуги да бывшие зеки. Уже после первых десяти дней я попытался уехать домой. Но куда там -- хозяева приказали, чтобы и думать забыл о возвращении, пока весь лук не будет убран. Кричали на меня, пригрозили догнать и избить палками, если вздумаю бежать. Да и как убежишь без денег и паспорта, который они забрали в первый же день? Корейцы вообще никого из нас не отпустили -- ни заболевших, ни даже тех, кто получил серьезные травмы -- у одного была гнойная рана на ноге, другой, 65-летний мужчина, повредил руку, когда подавал мешок с луком… Но хозяева даже врача не позвали».
На заработки за сотни километров от дома Николай подался не от хорошей жизни. На заводе, где он работает на полставки фотографом, ему платят лишь 20 гривен в месяц. Немного выручают случайные съемки -- Николай фотографирует детишек и всех желающих на центральной площади Дружковки. Но денег семье все равно не хватает. Поэтому, когда супруга случайно увидела на столбе объявление о наборе сезонных рабочих на уборку лука на юге России, Николай решил идти в батраки. Вербовщики обещали приличный заработок -- до 400 долларов в месяц, к тому же бесплатные питание, сигареты и билеты на проезд.
-- Сначала меня привезли в станицу Новоминская -- это где-то между Краснодаром и Ростовом-на-Дону, -- продолжает Николай Сапожков. -- Когда увидел, какая там публика собралась, решил попроситься в ночные сторожа -- чтобы меньше общаться с алкоголиками и бывшими заключенными. Бригадир пошел мне навстречу. Напарником ко мне определили здоровенного детину с татуировками на теле -- явно бывший зек. Но вел он себя нормально. Отдежурили мы с ним несколько смен. И вот однажды утром, когда я надеялся выспаться после ночных бдений, меня насильно затолкали в машину и увезли к другому хозяину, в станицу Привольная. Согласия на переезд у меня никто не спрашивал. На новом месте были такие же времянки из пленки для упаковки молока. В этих «стенах» зияли дыры, а по земляному полу шныряли мыши. Рядом со мной спал мужичок, который рассказывал, что промышляет грабежом одиноких прохожих. Говорил, что устроился к корейцам, чтобы на время спрятаться от милиции. Есть там и бомжи. Батрачат они на фермеров круглый год, поскольку податься им больше некуда. Причем мужчины и женщины живут в одном бараке без каких-либо перегородок между мужской и женской половинами.
Кроме каши с тухлятиной, порой можно было выпросить постные щи, в которых были только капуста и картошка. Давали нам и чай с сахарином. Но его заваривали уже по второму разу, то есть хозяева не выбрасывали использованную заварку, а отдавали на кухню, где готовили еду для батраков. Я это знаю наверняка -- видел, из чего готовят пищу, когда был дежурным по кухне. Не удивительно, что при таком питании к концу уборочной я исхудал килограммов на десять.
-- Хозяева вас били?
-- Однажды два батрака ушли искать самогон и к утру не вернулись. На поле мы увидели их только после обеда. Ходил слух, что хозяин их разыскал и отлупил палкой, но сами провинившиеся ничего рассказывать не захотели.
Отпускали нас партиями по пять человек через полтора месяца после приезда на ферму. Деньги нам заплатили, но немного. После покупки билета на поезд у меня осталось около 760 российских рублей (примерно 140 гривен. Авт. ).
-- Ну и что жена на это сказала?
-- Говорит, хорошо, что хоть живой вернулся.
289Читайте нас у Facebook
