Павел резвой, переплывший в одиночку атлантический океан на весельной лодке: «вскоре после старта у меня сломался спутниковый телефон, поэтому почти два месяца я ни с кем не разговаривал»
Месяц назад «ФАКТЫ» рассказывали об успешном завершении плавания через Атлантический океан 65-летнего львовянина Павла Дмитриевича Резвого. Он стал старейшим человеком, преодолевшим в одиночку на веслах путь из Европы в Америку (до этого «титул» старейшего принадлежал американцу Ричарду Джонсу, переплывшему Атлантику в 57-летнем возрасте). Напомним: отправиться в плавание Павла Дмитриевича подвигнул пример его сына Теодора, который первым из украинцев пересек в одиночку Атлантику в 2001 году. Павел Резвой, не увлекавшийся до этого морскими путешествиями (он профессиональный геолог), сумел не просто преодолеть сложнейший маршрут, но и прийти к финишу вторым (всего в гонке участвовало 6 лодок-одиночек). Двое участников до сих пор не добрались до конечной точки плавания -- острова Барбадос. А Резвой уже месяц на берегу, готовит свою лодку «Marion-Lviv» к новому переходу -- на этот раз через Карибское море. Приехать на прошлой неделе во Львов Павла Дмитриевича заставила смерть его матери.
«После плавания я чувствую себя намного лучше»
Высказав по телефону соболезнования Павлу Резвому по поводу кончины его матери, я не очень надеялся, что он согласится на интервью. «Во Львов я прилетел на неделю, так что время выкрою», -- обнадежил Павел Дмитриевич.
Дом, где живет семья Резвых, найти оказалось несложно -- красивое здание, в котором разместились консульства Польши и Литвы.
-- Прежде здесь жила профессура, в университете преподавал мой отец, -- начал разговор Павел Резвой. -- Кстати, в плавание я брал старинную вещь -- ей уже около ста лет, -- специальный медальон российской армии, который носил мой дед -- генерал, участник Первой мировой войны. В такой медальон с закручивающейся крышкой вкладывали записку с именем и званием -- на случай ранения или гибели. Моя дочка Оля написала на обычном листочке мои данные, группу крови и вложила в медальон. За два месяца плавания я ни разу не снимал его -- даже тогда, когда приходилось прыгать в воду, чтобы починить руль. Но записка осталась невредима.
-- Вы выглядите значительно моложе своих 65 лет!..
-- Возможно. По крайней мере, самочувствие после океанского перехода стало лучше, чем прежде. Много килограммов я не сбросил -- и до плавания был худощав, -- но мышцы, прежде всего спины, рук, ног, стали почти как у спортсмена.
-- Наверно, перед плаванием усиленно тренировались, чтобы выдержать предстоявшие физические нагрузки?
-- Вовсе нет. Да и времени не было -- готовил лодку к плаванию. Все приходилось делать своими руками. Вестминстерский клуб гребцов (он находится в Лондоне) бесплатно предоставил лодку «Marion», рассчитанную на двух гребцов. Ее делали специально для перехода через Атлантический океан. Но в 1997 году спортсмены сошли с дистанции уже через несколько дней после старта. С тех пор лодка стояла без дела. Как превратить ее в одиночку, я знал. Необходимый опыт и умение приобрел, когда помогал своему сыну Федору, точнее, Теодору -- так он предпочитает себя называть -- готовить лодки к обоим его океанским переходам (напомним, что второй переход Теодора был насильно прерван американскими военными моряками летом минувшего года. -- Авт. ).
В плавании у моей «Marion-Lviv» была только одна серьезная поломка -- вышел из строя руль. Лодка стала неуправляемой. Из нескольких кусков фанеры я соорудил кустарный руль, который, впрочем, служил не многим хуже заводского. Пришлось помучиться с его установкой -- для этого много раз приходилось прыгать за борт, обвязавшись веревкой. Руль нужно было насадить примерно так, как двери, на две петли. А при болтанке в одиночку ничего не выходило. Тогда я отвинтил одно крепление и установил его на место вместе с рулем.
-- Прыгая в океан, акул не боялись?
-- Вероятность нападения была невелика -- акулы встречались лишь изредка. Однако страх появлялся сразу, как только я оказывался в воде. Тем не менее купался, причем не только из-за ремонта, но и просто так.
«Починить неисправный прибор помогла… фольга от шоколада»
-- Мощности опреснительной установки хватало, чтобы смыть соль, принять душ?
-- Вода после нее все равно солоноватая, так что «душ» я принимал в океане. Правда, в морской воде мыло не мылится. Чтобы после таких купаний на теле оставалось меньше соли, сразу вытирался полотенцем. Пресную воду я тратил только на мытье волос и бороды. От соли они становились такими жесткими, как будто на них плеснули клей или гипс.
А в условно опресненной воде стирал одежду. Если не считать «парадных» брюк и футболки, которые берег для выхода на берег, у меня были только одни шорты -- обрезанные старые джинсы -- и несколько маек. Поначалу греб в шортах, но от волн одежда быстро намокала и начинала натирать кожу. Поэтому я часто греб в одних трусах, а то и вовсе без ничего, только прикрывшись майкой подлиннее. В океане меня ведь никто не видел.
-- Получается, вы не брились и не стриглись?
-- Борода отросла, как у ямщика. С ней я приехал в Лондон, но, к моему удивлению, на меня там никто не обращал внимания -- видно, лондонцы и не к такому привыкли.
А традиция не стричь бороду до конца экспедиции у меня профессиональная -- так поступают почти все геологи. Геология воспитала во мне очень ценное качество -- умение сохранять душевное равновесие, находясь подолгу в одиночестве -- на поиски минералов часто приходится идти в одиночку. Так что обычных для гребцов-одиночек депрессий у меня в океане не было. И это несмотря на то что вскоре после старта у меня сломался спутниковый телефон, и почти два месяца я не имел возможности поговорить с кем-либо. После плавания сотрудники фирмы, выпустившей телефон, заявили, что это редчайший случай. Заводской брак у этих аппаратов бывает в среднем один на 10 тысяч телефонов. Впрочем, поломка телефона помогла мне справиться с куда более серьезной неполадкой -- отказом прибора, который автоматически через спутник определял местонахождение лодки. Когда он вышел из строя, я почувствовал себя очень неуверенно -- океан сразу стал безбрежной пустыней, плутать по которой можно до бесконечности. К счастью, я придумал подсоединить антенну неисправного телефона к сломавшемуся определителю координат, и тот заработал вновь. Правда, разъемы не подходили друг к другу. Из этого положения я вышел, использовав… фольгу от шоколадки.
-- Получается, в случае опасности вы даже не могли бы передать сигнал SOS?
-- О моем местонахождении знали -- работал радиомаячок. А если бы понадобилось передать сигнал бедствия, использовал бы другой прибор -- в нем достаточно выдернуть один проводок, и в эфир автоматически начнет передаваться сигнал SOS.
Кстати, один из участников гонки сорвал проводок, а когда к нему прибыли спасатели, сказал, что это была минутная слабость, и он продолжит плавание. Этот спортсмен до сих пор не закончил переход -- постоянно попадает в шторм.
А я еще со старта ушел на юг от маршрута, по которому пошли остальные. Это позволило мне попасть в зону благоприятных ветров и течений, которые вели лодку к цели даже тогда, когда я не работал веслами. К Барбадосу я приблизился вторым. Вперед вышел самый молодой, 23-летний участник гонки. Об этом сообщили со встретившей меня яхты сопровождения гонки. Думаю, если постараться, то я догнал бы парня. Но, знаете ли, обгонять самого молодого в моем возрасте как-то неприлично!..
А на яхте сопровождения оказался украинский журналист. Первое, что я от него услышал, был радостный крик: «Наконец-то мне будет с кем по-настоящему выпить!» И таки выпили. В первый же вечер на Барбадосе он меня изрядно напоил.
Интересно, что выпить мне однажды предложили… посреди океана. Я встретил яхту с двумя испанцами. Английского языка они не знали, а я не владею испанским. Но одним интернациональным жестом они предлагали пропустить по чарке. Только пить мне не хотелось, к тому же по правилам я не имел права приставать к какому-либо судну.
«Основной моей едой было сало»
-- Вам хватило пресной воды?
-- Я брал с собой 80 литров, и их оказалось достаточно. Это была специально обработанная вода, которая не портится даже в тропический зной. А храниться она может несколько лет. Иностранные гребцы (кстати, кроме шести одиночек, в гонке участвовало семь двоек и одна четверка) брали по 200 литров пресной воды на человека. У них было и много других припасов. Поэтому все удивлялись, что на старте ватерлиния мой лодки находилась высоко над водой, а у остальных судна глубоко сидели в воде.
Основной едой у меня было сало. Мой друг во Львове специально приготовил для меня несколько килограммов -- пересыпал солью, запаковал в ткань и уложил в деревянный ящик. Еще я взял с собой много лука. Недоставало только черного украинского хлеба. Но я заменил его специальными сухарями: намочишь сухарь в воде, положишь на солнце -- и через пару минут получается почти свежий кусок хлеба.
Ловил здоровенных рыбин на живца. Главное -- встретиться со стайкой летучих рыб: хотя бы несколько штук обязательно шлепнутся на палубу. Остается надеть рыбку на большой крючок и бросить в воду -- клев обеспечен. Однако все время попадались очень крупные рыбины. Они разгибали крючья, рвали снасти. Всего мне удалось вытянуть на палубу четыре рыбины, самая крупная из них весила 15 килограммов. Еду варил в специальной кастрюле-скороварке, которая служит мне уже многие годы. Она устроена так, что если даже перевернется, еда из нее не выльется. В ней можно не только варить, но и жарить. Готовил на газовом миниатюрном подвесном примусе.
По вечерам я выпивал по бокалу вина. Купил на испанском острове Ла Гомера, откуда мы стартовали. Цены там смешные -- за 5 евро мне продали 12 литров.
Утром я баловал себя кофе и сигаретой. У меня был блок дешевых отечественных сигарет и несколько банок низкосортного табака, купленные во Львове -- денег на лучший табачок не было. С помощью специальной машинки крутил самодельные сигареты. На то, что я курю, иностранные спортсмены смотрели с ужасом, как, кстати, и на то, что ем сало: мол, это холестерин в чистом виде. Единственным «не испорченным» современной западной цивилизацией оказался белый из африканской страны Зимбабве -- этот парень ел сало наравне со мной.
В плавание обеспеченные спортсмены брали в основном сублимированные (обезвоженные) продукты быстрого приготовления. У меня они тоже были, но ел я их, когда ничего другого не оставалось -- вкус у них какой-то ненатуральный.
-- В вашей лодке есть туалет?
-- Вместо него все используют ведро. А у меня ведра не было, справлял нужду прямо за борт, привязавшись для безопасности веревкой. Так даже гигиеничней -- мощные волны обеспечивают отличный душ.
-- Как вы спасались от солнца?
-- Солнцезащитные кремы оказались непригодными: несколько раз обдаст тебя волной -- и крема как не бывало. Не будешь же мазаться им каждые полчаса. Поэтому днем, в солнцепек, шел спать в каюту, закрепив руль в нужном положении. Но все равно сгоревшая кожа облезала несколько раз. А дневные перерывы в гребле отрабатывал по ночам. Получалось, что в сутки греб часов по двенадцать. Уставал так, что читать почти не мог -- умостишься с книжкой, и уже через пять минут засыпаешь.
-- Вы собираетесь в начале мая плыть через Карибское море на Кубу. Океанского перехода оказалось недостаточно?
-- Причина в деньгах. Общество океанских гребцов оказывало мне всяческую помощь, дало возможность участвовать в гонке через океан. А я ничем не могу заплатить за это, кроме собственного труда. Руководство говорит, что я им ничего не должен. Но это не совсем так. И вот одна фирма предложила пройти через Карибское море с ее рекламой на борту и одежде. Общество океанских гребцов заработает на этом, и я, возможно, получу тысячу долларов.
1995Читайте нас у Facebook
