30-летней иранке, покалеченной во время землетрясения и потерявшей восьмерых детей, украинские медики вернули возможность вновь стать матерью
В середине прошлой недели украинский мобильный госпиталь покидал Иран. За возвращающимися на родину медиками в переживший землетрясение город Бам вылетели два самолета -- грузовой Ил-76 и пассажирский Ту-154. На борту одного из лайнеров находилась и небольшая группа журналистов.
В Бам мы прилетели ранним утром. Возле покосившегося здания аэровокзала стояли две палатки местного Красного Креста. Из одной выглянул смуглолицый бородач. Не ответив ни на «Hallo!», ни на «Салам!», он сделал жест рукой вокруг головы: мол, платки наденьте, женщины. В Иране на дворе стоял месяц Зуль-хиджа 1424 года по мусульманскому календарю.
Дорога к месту расположения украинского госпиталя проходила по разрушенным улицам одного из старейших очагов цивилизации. Через небольшой городок на юге Ирана с населением в сто тысяч человек ранее проходил Великий Шелковый путь. Его жители, по традиции прадедов, строили свои домики из глиняного необожженного кирпича. Поэтому землетрясение силой 5--6 баллов (по шкале Рихтера) прошло по городку, как ураган по песочнице. За 12 секунд Бам был почти сметен с лица земли. Устояли лишь несколько домиков, построенных из кирпичей покрепче. В центральной мечети, разрушенной до основания, остались целехонькими два минарета -- что еще раз укрепило веру жителей Бама в Аллаха.
Наши медики приехали сюда на вторые сутки после землетрясения. Проезжая по городу, они видели на обочинах улиц штабеля тел, завернутых в куски ткани. Как только мертвых набиралось столько, чтобы заполнить кузов грузовика, их тут же везли на кладбище -- по традициям ислама, усопших нужно предавать земле до захода солнца. Их хоронили в братских могилах по несколько тысяч человек в каждой. По разным оценкам, землетрясение сгубило от 30 до 70 тысяч человек -- точной цифры до сих пор никто не назвал.
Позже мы побывали на кладбище -- его территория расползлась до самого горизонта. Здесь еще не успели поставить надгробных памятников, лишь гладко утрамбовали землю да палочкой прочертили на ней имена погибших. У некоторых могил сидели родственники. Но никто не плакал. Скорбные женщины втыкали в жесткую каменистую землю росточки эвкалипта и живые цветы. Чтобы они не засохли под палящим солнцем, их, наверное, надо поливать каждый день.
42-летнего иранца, найденного под завалами на 12-ый день, повезли в считающийся лучшим украинский госпиталь
Генерал Владимир Ващенко, возглавляющий сводный аварийно-спасательный отряд МЧС Украины и Украинского научно-практического центра медицины катастроф, вспомнил о первых днях работы:
-- Госпиталь вырос, как будто из-под земли, за два часа. Резиновые модули надули с помощью компрессора, тут же установили аппаратуру. Поставили палатки, куда, не распаковывая, занесли вещи. Пока повар принялся готовить обед, доктора уже начали прием первых пациентов.
-- Сразу выстроилась огромная очередь, -- вступил в разговор профессор Сергей Гурьев, заместитель генерального директора Центра медицины катастроф. -- В первые дни поступали больные, которым еще никто не успел оказать медицинскую помощь -- с черепно-мозговыми травмами, переломами. Привезли 30-летнюю женщину в тяжелейшем состоянии, с переломом таза, разрывом внутренних органов. Ее восемь детей погибли под обломками дома, она сама была погребена заживо. Лишь через несколько часов после землетрясения ее откопали спасатели. Но, выходя из забытья, женщина твердила: «Хочу жить, только если смогу родить еще хотя бы одного ребенка». Иначе она не видела смысла в своей жизни!
Неделю пациентка провела в палате интенсивной терапии. У входа в модуль спал на одеяле ее муж -- кстати, не получивший во время землетрясения ни одного синяка. Как только состояние больной стабилизировалось, ей в течение нескольких дней сделали три операции. По кусочкам собрали кости таза, удалили селезенку, сшили печень. И молодая иранка быстро пошла на поправку. По словам специалистов, теперь она снова сможет забеременеть и выносить дитя. Правда, родить самой не получится -- только с помощью кесарева сечения. Но такое препятствие ее вряд ли остановит!
Наученные предыдущим опытом (госпиталь выезжал на помощь пострадавшим от землетрясений в Индию и Турцию), доктора захватили с собой рентген-кабинет, аппарат УЗИ-диагностики и «инкубатор» для выхаживания тяжелых новорожденных. Как выяснилось, не напрасно. Особенно пригодился «инкубатор» -- за месяц акушеры-гинекологи приняли 29 родов! Но особенно сотрудницы детского отделения полюбили малышку Анастасию. Правда, девочка появилась на свет не в госпитале, а в холодной палатке (все уцелевшее население Бама переселилось в палаточные городки). Когда начались роды, ее мама оказалась «дома» одна. Казалось бы, все окончилось благополучно -- роженица успела самостоятельно перерезать пуповину и запеленать ребенка, как вдруг у женщины началось сильнейшее кровотечение. Она даже не успела позвать на помощь. Когда родственники наконец вернулись, они увидели распростертую на полу мертвую мать и жалобно попискивающую кроху. Новорожденная настолько ослабела, что нуждалась в немедленной медицинской помощи. В украинском госпитале девочка провела шесть дней. Когда Настеньку (родственники решили назвать ее украинским именем) выписывали, провожать ее собрался весь медперсонал. В приданое собрали шесть корзин -- с детским питанием, пеленками, памперсами, бутылочками и даже… погремушками! Пускай девочка, которая будет воспитываться в семье тети, хоть первое время ни в чем не нуждается.
Когда на 12-е сутки после землетрясения спасатели обнаружили под грудой сложившихся плит живого мужчину, их удивлению не было предела. Ведь известно, что на третьи-пятые сутки надежды на то, что кто-то выживет под завалом без еды и питья, практически не остается. 42-летнего иранца повезли именно к украинцам -- наш госпиталь здесь считался лучшим.
-- Мужчина был крайне истощен. Он находился в состоянии помутненного сознания, время от времени впадал в забытье, -- рассказал реаниматолог Федор Гойчук. -- Однако он смог сообщить свои имя и возраст, и на следующий день сюда примчалась его жена. Стало известно, что в Бам он приехал к родственникам с целью устроиться на лечение в больницу. По всей видимости, мужчина страдал хронической почечной недостаточностью.
На следующий день в украинский госпиталь «слетелись» местные и иностранные журналисты. Сообщение о выжившем под завалами прошло по всем информационным агентствам. Федора Гойчука, выхаживавшего страдальца, называли «человеком планеты». Но, увы, чуда не произошло.
-- Мы пустили в дело лучшие препараты, дежурили возле его кровати днем и ночью, -- огорченно вздохнул врач. -- Но к хроническому заболеванию добавилась двусторонняя пневмония, результат длительной неподвижности и холодных ночей. А на третьи сутки началось отравление организма токсинами «сдавления». Медицина оказалась бессильна.
По местным обычаям, женщины -- врачи могли принять душ только после мужчины
Через несколько дней после приезда в Иран в госпитале понемногу наладился быт. Вместо кроватей спали на каталках для перевозки больных. В палатках организовали отопление. Днем-то тут жарко -- до 30 градусов тепла. Зато вечером -- градусов 5--7, да к тому же частенько ветер с дождем. На общей для нескольких госпиталей площадке (рядом стояли чехи, испанцы, американцы) местные жители соорудили душ. Правда, распорядок в нем завели строгий -- мужчины моются с утра, дамы -- после обеда, и никак иначе. Знаете почему? Потому что правоверный не должен входить в душ после считающейся по Корану «нечистой» женщины!
Вообще, отношения полов в этой стране причудливы. Женщина в присутствии посторонних никогда не снимет черного платка и такого же по цвету хиджаба (платье-мешок, полностью скрывающее фигуру), в которых она напоминает большую нахохлившуюся птицу. Не встанет в одну очередь с мужчинами, не сядет с ними за один стол. Кстати, большинство из выживших в Баме -- это представители сильного пола. Дело в том, что 4 часа утра (тогда как раз произошло землетрясение) -- это время утреннего намаза. Отцы семейств вышли из дома на молитву в мечеть, а «нечистые» женщины остались в жилищах. И в результате оказались вместе с детьми погребены под обломками своих рухнувших домов.
-- Один раз, проводя вечерний обход, я заметил возле койки одной из тяжелых пациенток ее мужа, -- рассказал один из докторов. -- Посетителям не разрешается оставаться в палате на ночь. Но он так упрашивал меня позволить ему не расставаться с супругой! И я сдался. Каково же было мое негодование, когда, войдя утром в палату, я обнаружил его храпящим на кровати, в то время как больная женщина спала на полу!
-- И все-таки… И все-таки у нас сложилось впечатление, что заправляют семьями именно жены, -- интересная тема не оставила равнодушными медсестричек. -- Не работая, они распоряжаются финансами, устраивают мужьям истерики, стучат кулаком по столу. Один из пациентов нам сказал: «Мы здесь все подкаблучники. Да, жена бросается снимать с меня обувь, когда я прихожу с работы. Но где гарантия, что снятыми ботинками она меня не огреет?»
В общем, Восток -- дело тонкое.
-- Мы очень устали за эти тридцать дней, -- заключают все медики. -- Прием больных начинался в восемь утра и длился, как правило, до двух-трех часов ночи. За день проходило до 250 пациентов. Одного надо срочно оперировать, второму -- назначить амбулаторное лечение, а с третьим… просто поговорить. Приходящие на прием суровые бородатые мужчины доставали из нагрудного карманчика фотографии. «Смотрите, моя жена. А вот детки -- их у меня семеро. Четверо мальчишек и три дочки». А потом вдруг со всхлипом: «Теперь они все умерли».
К концу рабочего дня (то есть ближе к ночи) сдавали нервы и у докторов.
-- Каждый день у кого-нибудь из наших девчонок бывали истерики. Забегали куда-нибудь в кусты поплакать -- и назад, на прием. Нельзя было распускаться.
Повар Сергей Парамуда каждый день готовил обед на 150 человек (70 -- персонал госпиталя и примерно столько же пациентов). С утра -- гречка или рис, в обед -- суп с тушенкой. Хлеб -- местный. Вроде хрустящей несоленой мацы. Еще консервы -- баклажановая икра или стручковая фасоль, к чаю -- финики. Умелый повар старался преподать все это как можно вкуснее -- но как хотелось домашней, жареной на сале картошечки!
Многим пациентам услуги иранских клиник были бы не по карману
За несколько дней до сворачивания госпиталя местные власти пришли к нашим медикам с просьбой -- поработать еще хотя бы пару месяцев.
-- У нас медицинские услуги стоят очень дорого, -- доверительно рассказал мне иранский переводчик, седовласый Хусейн. -- За визит к врачу нужно заплатить З доллара (я попросила переводчика называть цены в американской валюте. -- Авт. ). Перевязка стоит 25 долларов. Удаление аппендицита -- 70-80 долларов.
За месяц госпиталь принял 7300 больных, специалисты сделали около 4 тысяч перевязок и 147 операций разной степени сложности. И все это бесплатно. Приходя в госпиталь, многие иранцы понимали, что в своих клиниках такие услуги были бы им не по карману. Доходило до курьезов. Например, один юноша, которому нужно было бы наложить пластину на сломанную кость (тогда кость срослась бы за три недели вместо трех месяцев), категорически отказался от предложенной операции: «Ага, вы уедете, а я потом за удаление пластины выложу 300 долларов! Лучше уж просто накладывайте гипс, три месяца попрыгаю на костылях!»
К слову, иранские врачи зарабатывают по местным меркам более чем прилично. По словам Хусейна, терапевт имеет 10 тысяч долларов в месяц, гинеколог -- 30 тысяч, хирург -- около 60 тысяч. Наши специалисты здесь работали бесплатно (получали лишь положенные в Украине 30 долларов командировочных в сутки). Поэтому на просьбу иранских властей командир генерал Ващенко был вынужден ответить отказом. Как говорится, поработали, помогли -- но пора и домой.
В последний день к нашим оранжевым модулям сплошным потоком шли благодарные пациенты. Они благодарили докторов, просили приезжать еще. Вечером перед отъездом в аэропорт нужно было погрузить оборудование госпиталя в фуры. Однако когда пришло время грузить оборудование в машины, посторонних на площадке не осталось. Высококвалифицированные врачи под проливным дождем таскали стокилограммовые ящики сами.
378Читайте нас у Facebook
