Целый месяц киноактриса наталья морозова принимает яд, ежедневно увеличивая дозу
Не зря говорят, что с тех, кому много дано, много и спросится. И Бог именно своих любимцев испытывает с особым пристрастием. Наталье Морозовой от рождения были даны ум, талант и красота. Любимая балованная «папина дочка», Наташа рано начала актерскую карьеру, закончив в театральном институте в Киеве класс народного артиста Украины Юрия Мажуги, снялась в главных ролях в фильмах Григория Кохана «Ускорение» (по роману П. Загребельного «Разгон») и «Кармелюк», Николая Мащенко -- «Накануне». А уж эпизодических ролей у нее и вовсе было без счета -- ведь в 80-е годы украинских актрис только на такие в основном и звали.
Жизнь била ключом. Наталья успешно снималась, танцевала, пела. Для нее писали песни Владимир Быстряков и Юрий Рыбчинский, она была первой исполнительницей популярной песни «Мир без чудес», выступала на концертах во Дворце «Украина» и в Октябрьском дворце с балетными партиями.
Через три месяца после свадьбы Наташи и нападающего олимпийской сборной СССР по футболу Олега Морозова, молодой муж получил травму, на шесть лет сделавшую его инвалидом
Пришла любовь. Нападающий одесского «Черноморца» и олимпийской сборной СССР Олег Морозов, находившийся тогда в зените славы, ради своей любимой отказался от переезда в Москву и перешел в киевское «Динамо». Была сыграна шумная спортивно-артистическая свадьба. Но… «Счастье долгим не бывает», -- именно тогда поняла Наташа. Уже через три месяца после свадьбы во время матча харьковского «Металлиста», за который в то время играл Олег, и «Черноморца» он столкнулся на поле с вратарем и получил травму. Сначала надеялись: пройдет. Однако пришлось делать несколько операций. Во время одной из них известный хирург занес стафилококковую инфекцию, в результате которой нога начала гнить. И Наташе, только-только пережившей тяжелые роды, пришлось на руках таскать «обезноженного» супруга от врача к врачу. Коллеги-футболисты о нем забыли: семья жила и лечила его на деньги Наташиных родителей или полученные ею за съемочные дни.
Снималась она в те годы много, забирая с собой на киностудию и маленькую Настеньку, где за девочкой присматривали свободные от съемки коллеги. Тогда же дочь сняли в фильме Василия Образа «Красная шапочка». Все заработанные деньги шесть лет уходили на лечение любимого супруга: на бесконечные лекарства, массажи, операции. И он таки встал на ноги! Потом начал бегать вокруг дома… А потом и насовсем убежал.
-- Во время своих прогулок Олег познакомился с обеспеченной вдовой и вскоре ушел к ней. Конечно, ему нелегко было жить с нами на мои 150 рублей да еще в 16-метровой комнате общежития киностудии имени Довженко, -- вспоминает Наталья Морозова. -- У его новой подруги были и квартира, и деньги, и дача. А мы с Настенькой остались одни. Чтобы как-то забыться, я поставила перед собой цель: построить-таки нормальную квартиру. Концерты, съемки, в том числе и ночные, работа до одури -- и через год мы с дочкой уже въехали в трехкомнатную кооперативную квартиру на бульваре Леси Украинки. Параллельно я защитила университетский диплом.
Постепенно жизнь начала входить в колею. По телевидению крутили клип Наташи «Мерилин-блюз», который она записала на слова Рыбчинского и музыку Назарова. Наташа опять полюбила и сошлась с хорошим человеком. Но заболела дочь. Болячка неприятная и, как сказали врачи, практически неизлечимая -- псориаз. Лечение требовало внимания и постоянных доходов, которых артистическая жизнь не предполагает. Раз так -- пришлось искать стабильности. Наташа стала работать пресс-атташе во «Внешэкспобизнесе», водила свою девочку по врачам, возила в Крым, пока не узнала, что такое заболевание успешно лечится на Кубе. А попасть туда можно через Чернобыльский детский благотворительный фонд.
Прибыв на Кубу, где лечилась дочь, Наталья нашла ее лежащей на несвежей постели в грязном бараке. Подбородок дочери был зашит, на шее -- бандаж
-- Я тут же вспомнила, что в год чернобыльской катастрофы только в мае-июне шесть раз ездила в зону в составе концертной бригады, -- продолжает актриса. -- Это был подшефный район киностудии, там были наши базы отдыха и пионерлагерь, а многие актеры имели дачи, которые в 86-м потеряли: Быков, Олялин… Взяла я свое удостоверение ликвидатора -- и в Фонд. Его председатель Леонид Божко не отказал мне в направлении для Насти, уточнил только, что дочкина поездка на Кубу обойдется мне в 1200 долларов. Откуда такие деньги? Второй муж мой к этому времени скоропостижно скончался. Вышел однажды утром на работу -- и не вернулся. Умер за рабочим столом.
Через год добрые люди подсказали выход -- и Наташа отнесла документы в Министерство здравоохранения, где ей согласились помочь. И вот 12-летняя Настенька улетела к теплому океану, а ее мама в Минздраве Украины получила документ, что министерство берет на себя всю ответственность за пребывание и лечение ребенка на Острове Свободы. Наташа много слышала о невиданных успехах кубинской медицины и ждала от нее чуть ли не чудес.
-- Это квартира Морозовых? -- месяца через два раздался голос в телефонной трубке. -- Звонит вам мама девочки, которая находится сейчас на Кубе вместе с вашей дочерью. Вашей Насте очень плохо, она лежит, и дети кормят ее с ложечки.
В Наташиной голове словно молоточки застучали. Она бросилась в Минздрав -- узнать что-нибудь о своей девочке. Ничего не узнала, но добилась, чтобы ее направили на Кубу, в лечебно-оздоровительный центр «Тарара» на работу педагогом-организатором -- лишь бы быть поближе к дочери. Уволившись с престижной работы, Наталья помчалась к ней. Когда самолет приземлился в аэропорту Гаваны, на борту у всех, кто направлялся, как и Морозова, в «Тарару», отобрали паспорта -- якобы на хранение. Это показалось странным, но в тот момент совершенно несущественным. Лишь бы скорей увидеть Настю!
Дочь она нашла лежащей на несвежей постели в грязном облупленном бараке. Подбородок девочки был зашит, на шее -- бандаж. Оказалось, что дочь упала с чьих-то плечей во время спортивных соревнований. Но не это было самым тяжелым, а болезнь, начавшаяся на Кубе и не дававшая встать с постели (Морозовы не хотели бы, чтобы вся страна узнала о диагнозе, поставленном Насте. Единственное, что можно сказать, так это то, что вышла из строя вся эндокринная система, и тяжкий недуг поразил жизненно важный орган девочки. -- Авт. ).
Наталья кинулась к директору лагеря Наталье Логвиненко: «Как же так? Почему к девочке за два месяца никто не вызвал врача?!» Та предложила матери обратиться в скорую помощь самостоятельно. Приехавший кубинский врач был поражен тем, что его так поздно вызвали к девочке. Целый месяц он пытался «вытянуть» ребенка. И хотя лечение проводилось все в том же грязном бараке, в котором даже негде было согреть воду, ударная доза гормональных препаратов сделала состояние Насти более или менее сносным. Наталья, радуясь этому, взялась за работу. Детишки полюбили красивую и веселую воспитательницу, все время придумывавшую для них какие-то соревнования, конкурсы, спектакли и не дававшую скучать вдали от родных.
Зато ее невзлюбила директор центра Наталья Логвиненко. Наташина активность не давала ей спокойно жить -- ведь та все время требовала чего-то, чтобы улучшить быт детей.
-- Кубинцы -- люди небогатые, но очень добросердечные и искренние, -- вспоминает Морозова. -- Они делали для детей все, что могли, делились всем. Но могли-то они немного. Детям давали на завтрак, например, стакан разведенного сухого молока и небольшую кукурузную лепешку. (Дети, побывавшие в этом оздоровительном центре, тоже жаловались «ФАКТАМ» на постоянное чувство голода, которое они испытывали, находясь на Кубе. -- Авт. ). Все они, кроме тех, рядом с которыми находились родители, были лишены дополнительного питания, месяцами не видели фруктов и овощей. И это в тропиках! Казалось бы, почему теми же чартерными рейсами, какими прилетали дети, не завезти в «Тарару» продукты, а не шины или стройматериалы, бытовую технику и пиво ящиками, которыми под завязку забивали самолеты! Или хоть немного краски, чтобы освежить жалкие лачуги, в которых поселили детвору. В центре не было даже ложек для супа, хотя его и давали на обед регулярно. Увы, все мои предложения принимались в штыки: «Ты здесь метла и лопата. И будешь делать только то, что я скажу», -- говорила директор. В конце концов она добилась того, чтобы меня еще до завершения контракта отослали в Киев. Когда я уезжала, Настя чувствовала себя неплохо.
Потом уже девочка и родители других детей расскажут Наташе, что после ее отъезда за пять месяцев Настю ни разу не посмотрел врач, лечение прекратили, а на все попытки пожаловаться на сильные боли и другие симптомы болезни директор ставила ей свой диагноз: «шизофрения».
«Ваша страховка недействительна», -- ошеломили кубинские врачи сбитую машиной женщину, когда она обратилась к ним за помощью
А в это время в Киеве, не доверяя больше тем, с кем осталась на Кубе дочь, Морозова пытается вернуться к ней. Выход ей подсказали в том же Чернобыльском фонде, где предложили купить на Кубу туристическую путевку. За 1200 долларов. Турфирма «Планета», через которую Наталья оформляла документы (визы, авиабилеты и медицинские страховки), находится в одном помещении с Фондом.
… В один из дней, когда Морозова направлялась от виллы, на которой жила в свой второй приезд, в «Тарару» к Насте, ее сбила машина. Очнувшись на дороге, Наташа почувствовала сильнейшую боль и увидела склонившихся над ней знакомых родителей ребят из центра. Они вызвали и полицию, и «скорую». Женщину с переломанной рукой и другими травмами перевели в госпиталь, а Настя с подружкой пошли ночевать в Наташин номер на вилле. Пока Морозовой оказывали медицинскую помощь, несколько руководителей лечебно-оздоровительного центра, ничуть не стесняясь детей, устроили в ее номере обыск. Что искали?
-- Думаю, страховку, -- говорит Наталья. -- Потому что, как только встал вопрос об оплате медуслуг, я предложила кубинским врачам две страховки (каждая на 30 тысяч долларов), полученные мной в «Планете». Но оказалось, что документ недействителен. Все пришлось оплачивать самой, одолжив деньги у иностранцев -- соседей по вилле. В противном случае я не смогла бы вылететь в Киев: мой паспорт медики забрали как залог.
Пока Наташа, с трудом добравшаяся до своей киевской квартиры, зализывала раны, ей позвонили и сообщили, что дочь возвращается в Украину.
… И вот уже все дети и сопровождавшие их взрослые вышли в зал аэропорта «Борисполь». Вокруг обнимались, целовались, раздавались радостные возгласы, а дочери все не было. Нехорошее предчувствие осушило Наташино горло. С того момента, как она увидела дочь -- бледную, с залитым кровью лицом, с чьей-то футболкой в руках, которой она пыталась стереть кровь, -- все остальное происходило, как во сне.
-- Я схватила машину, отвезла Настю домой, помыла, переодела ее -- и в «Охматдет». Состояние дочки, которой за 14 часов перелета не помог никто из взрослых -- только дети, отдававшие ей свои вещи, чтобы остановить кровотечение! -- было таким тяжелым, что главврач больницы сообщил об этом госсекретарю Минздрава. Дочь оставили в стационаре и опять прописали гормональные препараты, без которых она с тех пор не может обходиться. Некоторые врачи говорили мне, что если бы не поездка на Кубу, беды бы не случилось. Мол, разве можно нашим и без того ослабленным радиацией детям находиться под тропическим солнцем?
«Пока мы ожидали, когда же подойдет Настина очередь лечиться за границей, чиновники Минздрава оформили документы, согласно которым моя якобы излечившаяся дочь уже вернулась оттуда»
Вскоре выяснилось, что заболевание девочки в Украине не лечится. При помощи омбудсмена Нины Карпачевой была найдена клиника, в которой Насте обещали помощь. Постановлением Кабмина за счет государства решено было направить девочку в Балтимор (США), там взялись ее лечить за 10 тысяч долларов. «Союз Чернобыль Украина» согласился оплатить перелет мамы с дочерью в Соединенные Штаты и обратно. Появилась надежда. Но постепенно, месяц за месяцем, она стала угасать. Сначала Морозовой сказали, что Настя -- вторая на очереди на лечение за границей.
-- Мне объяснили, что записанный первым мальчик нуждается в срочной операции, а моя дочь может немного подождать. Я согласилась, -- говорит Наталья. -- Мы ждали год, а потом я узнала, что мы уже 17-е в списке финансового отдела Минздрава. Тогда я опять начала бегать по чиновникам. И вот 5 ноября прошлого года председатель комиссии, замминистра здравоохранения Александр Орда показал мне приказ по министерству от 18 марта 2003 года, в котором констатировалось, что моя дочь (так и не сумевшая попасть в Америку!) числится среди возвратившихся домой… после лечения в США! В этом приказе даже диагноз Насти был указан неправильно. Конечно, я пожаловалась начальнику управления медицинской помощи детям и матерям Минздрава Украины Раисе Моисеенко. Она ответила мне, что я якобы сама отказалась от лечения своей дочери за границей. Могла ли я так поступить, если это единственный шанс для Насти? Пришлось опять обратиться к Нине Карпачевой, и она опять помогла, направив свое обращение с просьбой проверить эти факты в Генпрокуратуру. Проверка подтвердила все, о чем я рассказала, однако после этого Настю… окончательно выбросили из списков Минздрава под тем предлогом, что приглашение на дочкино лечение пришло в министерство в виде факса, а не оригинал. Как будто не сам Минздрав вел переписку с балтиморской клиникой полтора года подряд. За то время, пока мы ждали этой поездки, я была вынуждена продать нашу замечательную квартиру на бульваре Леси Украинки и перебраться с дочкой в маленькую и запущенную. Разница от продажи пошла на оплату Настиного лечения здесь -- это позволяло ей дождаться более эффективного в США.
Сейчас друзья называют Наташу «тридцать три несчастья». Сколько она ни бьется, ей не удается добиться справедливости. Морозова, например, подала иск к турфирме «Планета», из-за которой едва не осталась в чужой стране -- раненной и беспомощной. Но поскольку услуги фирмы, по заведенным в ней же порядкам, она оплатила наличными без оформления договора, суд ее иск не удовлетворил, несмотря на то, что нашлись люди, подтвердившие, что все документы для поездки Морозова получила у директора турфирмы Рожкова (не за красивые же глаза!). Суд почему-то расценил это как личную услугу директора турфирмы. В кубинском посольстве также подтвердили факт сотрудничества с фирмой, в том числе и по поездке Морозовой, а Государственная туристическая администрация Украины выявила в деятельности «Планеты» нарушения требований закона и даже издала распоряжения об устранении нарушений лицензионных требований. К сожалению, в апелляционной инстанции жалобу на решение суда первой инстанции рассматривали вообще без истца, вообще не уведомив Морозову. А средства, которые можно было бы получить по иску, семье нужны, как воздух.
Наташина дочь настолько нездорова, что школьные учителя учат ее дома, и только изредка, когда ей бывает получше, она наведывается в школу, где у нее много друзей. Настя очень хорошая, улыбчивая и открытая девочка, и страшно подумать, что с ней будет! По прогнозам врачей, как только девочке исполнится 18 лет, медикаментозное лечение будет отменено, и тогда ее ждут операция по удалению пораженных органов и инвалидность. Это все, что ей могут предложить в Украине.
А месяц назад один знахарь посоветовал лечить Настю… ядом. Уверяет, что поможет. И отчаявшаяся Наталья целый месяц проверяет действие этого яда на себе, постоянно увеличивая его дозу. «Наверное, попробую все-таки дать его и Насте», -- колеблется она.
P. S. Последняя надежда Морозовых -- «ФАКТЫ». Ведь даже если государство найдет в нынешнем году 10 тысяч долларов, необходимые для лечения Насти, лететь в Балтимор будет не за что -- в 2004 году законом не предусмотрено поступление бюджетных средств в «Союз Чернобыль Украина» для помощи пострадавшим. «Ваша газета уже столько людей спасла, -- с надеждой в голосе говорит Наталья. -- А вдруг найдется добрый человек, который сможет помочь моей дочери… »
Если такой человек действительно найдется, а мы в это верим, пожалуйста, позвоните по редакционному телефону 216--54--30.
540Читайте нас у Facebook
