«после съезда молодежи китая, в работе которого участвовала советская делегация, мао цзэдун, заметив мою вышиванку, произнес: «ук-ра-и-на»
Секретарем ЦК ЛКСМУ Иван Мозговой проработал до 35 лет -- довольно солидный возраст для руководителя молодежной организации. Может, поэтому, спустя четыре года оказавшись за бильярдным столом вместе с первым секретарем ЦК КПУ Петром Шелестом, он еще не понимал, что надо бы поддаться. Вчерашний комсомолец, а в 1966 году второй секретарь Закарпатского обкома партии, Мозговой победил руководителя республики в двух партиях из трех. Опытный председатель Ровенского облисполкома Степан Новаковец, проигравший Шелесту в обеих партиях, посоветовал молодому коллеге: «Даремно ти виграв, треба було програти».
«Играя в бильярд, Петр Шелест приговаривал: «Сейчас этот шар будет мой!»
-- На что обычно в бильярд играли, Иван Алексеевич?
-- Обычно играли ради движения, -- рассказывает председатель Крестьянского союза Украины Иван Мозговой. -- Но бывало в шутку -- и на рюмку водки. По негласным правилам, победитель мог воспользоваться выиграшем или передать его другому.
-- Как же вы так опростоволосились перед первым секретарем ЦК КПУ Петром Шелестом?
-- Я действительно неплохо играл. Даже шутил, мол, в обкоме партии меня никто не обыгрывал. Петр Ефимович тоже был приличный бильярдист, играл с азартном. На несколько минут оставлял кий, потирая руки, разминаясь и говоря: «Сейчас этот шар будет мой!» Мог каким-то невероятным образом вывернуться у края стола, чтобы нанести удар. Играли, конечно, в рубашках, без пиджаков. В тот раз Петр Ефимович так раззадорился, что решил переодеться в спортивный костюм -- играли-то в гостевом доме Ровенского обкома партии. Здесь остановился первый секретарь ЦК, чтобы на пленуме обкома представить меня в качестве первого секретаря.
Мы воспринимали бильярд как хорошую разминку после сидячей работы. Во время партии ты постоянно нагибаешься, двигаешься. За полчаса можно три километра находить вокруг стола. Потом ноги от усталости гудят. Как раз за игрой в бильярд, после состоявшегося пленума, я задал Петру Шелесту вопрос: «Как мне быть? Завтра впервые приду в кабинет первого секретаря и не знаю, с чего начинать». Мне понравилась фраза Шелеста: «Почему ты думаешь, что я должен все знать? Набьешь шишки, тогда и разберешься».
На следующий день я провожал руководителя республики. По случаю приезда Шелеста Ровенский горком распорядился вывесить кое-где лозунги. Прочитав на одной стройке: «Сдадим объект досрочно на 3 месяца», Петр Ефимович сказал: «Бачиш, написано на росiйськiй мовi, а там немає жодного росiянина». Возвращаясь, я специально заехал на стройку, чтобы убедиться, кто там работает. Из 22 сельских хлопцев один оказался белорусом, остальные были украинцами.
-- Давайте вернемся к началу вашей комсомольской деятельности.
-- Будучи в 1943--1947 годах студентом Бердянского техникума виноградарства и виноделия, я возглавлял здесь комитет комсомола. В те времена бедность была жуткая. Нам давали по 200 граммов хлеба в день. Бывало, преподаватели прямо на лекции отщипывали по маленькому кусочку и ели.
Ходил на занятия с полотняной торбой и в залатанных брюках. Беспокоился только об одном: если опять протрутся, где найти шматок такого же синего цвета. Ботинки постоянно «просили каши». Каждый вечер проходил по ним, где надо, цыганской иголкой.
Вместе с двумя хлопцами из родной Ново-Михайловки Донецкой области снимали квартиру в Бердянске. Возвращаясь после каникул, привозили с собой по два килограмма пшена, сухарей. Все запасы перемеривали стаканом и делили на 90 дней, до следующего приезда домой. Выходило на троих -- около стакана крупы в день. Да еще кому-то на базаре поможешь поднести тяжелую сумку в надежде, что рыбину дадут, -- вот и вся еда. Я был худой, как скелет. Мою невесту Марию спрашивали: «Что ты с ним ходишь? Ему же три дня до смерти осталось». Она только смеялась в ответ. А я говорил: была бы шкура, а сало нарастет. И оно таки наросло!
«Бывший председатель КГБ СССР Семичастный в сердцах обронил: «Без меня полетела бы их затея мгновенно»
-- Во Всемирном фестивале молодежи и студентов, проходившем в 1957 году в Москве, принимали участие?
-- На один день съездил в Москву, -- продолжает Иван Алексеевич. -- Как секретарь ЦК ЛКСМУ я сидел в Киеве и готовил конгресс Всемирной федерации демократической молодежи. После Москвы часть участников приехала на этот конгресс. Меня закрепили за лидером китайской молодежи Ху Яо Баном. Вечером после мероприятия мы сели с ним в гостинице «Украина» (сегодня «Премьер-палас». -- Авт. ), поужинали. Гостю очень понравились украинская кухня и наши традиции.
-- Ваша самая памятная заграничная поездка по линии ВЛКСМ?
-- Вскоре после киевского конгресса делегация ВЛКСМ, среди членов которой был и я, прибыла в Пекин на III съезд Новодемократического союза молодежи Китая. Нашу делегацию возглавлял первый секретарь ЦК ВЛКСМ, будущий председатель КГБ СССР Владимир Семичастный.
У нас был культ Сталина, но то, что я увидел в Пекине, нашему культу личности и в подметки не годилось. В зале присутствовали до 10 тысяч делегатов съезда. Иностранные гости сидели в президиуме. Пустовало только одно место -- для Мао Цзэдуна. Когда появился великий кормчий и сел на боковое место, зал взревел: «Мао-Мао!» На протяжении 15 минут шесть секторов поочередно аплодировали. Не иначе как кто-то ими руководил. Когда Мао поднялся на трибуну, зал встал и все повторялось еще минут 20. Пока он не поднял руку.
После съезда китайскому лидеру представляли членов иностранных делегаций. Я был в белом костюме и украинской сорочке-красавице, вышивка на полгруди. Мао, здороваясь со мной, сказал: «Ук-ра-и-на». В конце церемонии иносказательно сообщил: «В каждом человеке есть червь, который старается вылезти и заменить нас собой. Если вовремя червя не давить, он может причинить много вреда. Я его уже придавить не могу». Я понял сказанное как объяснение культа личности в Китае.
Как-то за обедом я по-дружески сказал руководителю молодежной организации Китая Ху Яо Бану: «Что же вы кормите нас европейской кухней? Где же ваша, национальная?» Ну мне и принесли… морских червей, выложенных горкой на тарелке.
Раз языком болтнул, надо есть. Где наша не пропадала! Налил себе рюмку, поднял тост за китайскую кухню, выпил и начал с аппетитом есть. Наблюдавшие за мной расхохотались и зааплодировали.
Ху Яо Бан пригласил советскую делегацию домой, где у него бегали шестеро детей. Тут надо вести беседу, а ребятня от отца не отходит, с его колен не слазит. Тогда Владимир Семичастный мне моргнул, я подозвал детей к себе. Они же русского языка не знают, пришлось их развлекать фокусами. Самыми простыми.
-- О роли председателя КГБ Владимира Семичастного в отставке Хрущева вы знали?
-- Только то, что он однажды сам мне сказал. Тогда Владимира Ефимовича освободили от руководства КГБ и перевели в Киев третьим первым заместителем Совета министров УССР. Как-то мы с ним встретились в вагоне московского поезда. Семичастный уже успел переодеться в спортивный костюм. Глядя на него -- стройного, подтянутого, мне всегда вспоминались слова песни «вышел в степь донецкую парень молодой». Владимир и родом-то был из Донецкой области. Мы расцеловались.
Мне показалось, что Семичастный слегка выпивший. Может, поэтому он в сердцах произнес: «Ваня, если бы не я, полетела бы эта затея мгновенно. А они вот так меня отблагодарили. Пар-разиты».
«Владимир Щербицкий посоветовал мне: «Все-таки вози хлеб государству»
-- Комсомол всегда шефствовал над спортивными организациями. Каковы ваши успехи на этой ниве?
-- Я был членом комитета по организации украинского ансамбля «Балет на льду», -- вспоминает Иван Мозговой. -- Не знаю почему, но возглавлял комитет заместитель председателя Совета министров УССР Никифор Кальченко, курировавший сельское хозяйство. Вместе со спортсменами и тренерами мы принимали участие в отборе девчат. Из 4000 заявлений надо было выбрать 70 будущих артисток.
Один раз, когда я вернулся в ЦК комсомола после очередного просмотра кандидаток, бросил взгляд на свою секретаршу Свету. Раньше я на нее внимания не обращал, а тут, когда глаза были настроены на женские ноги, внимательно посмотрел. Кажется, в то время только начинали носить короткие юбочки. «Света, ты можешь пройти на балет!» Она отмахнулась: та-а-а… Я ее приободрил: «Иди смело, я договорился», хотя никому не сказал ни слова. На следующий день Света сообщила мне, что прошла отбор.
Через месяц мы решили посмотреть, как идут дела в нашем балете. Приехали, глянули на артисток, а они так располнели -- совсем потеряли спортивный вид. Председатель Союза спортивных организаций Никонов пустился в крик: «Да з нас шкуру здеруть! За що ж ми вам платимо?»
Девчат-то набрали молоденьких, нагрузки у них большие, потому что надо было научить их кататься на коньках, но они и ели добряче. Потом, правда, вес согнали, и балет на льду состоялся. А Света стала в нем ведущей солисткой.
-- В 1980--1988 годах, будучи первым заместителем председателя Совета министров, секретарем ЦК КПУ, вы осуществляли аграрную политику республики, и результаты были очень весомы.
-- До этих назначений я работал первым секретарем Херсонского обкома партии. Наша область входила в пятерку самых хлебных. В 1977 году на Херсонщине собрали небывалый урожай. Из-за нехватки транспорта бюро обкома рекомендовало колхозам в первую очередь вывозить зерно с полей, а уже потом сдавать его государству. Ведь если бы пошли дожди, пропал бы весь труд колхозников.
Один писатель из Москвы, отдыхавший в Голой Пристани, увидел горы зерна на токах и спросил председателя колхоза, почему не сдают его государству. Тот ответил: «Встигнемо». Отдыхающий сразу же настрочил об этом в Москву.
Приходит мне телефонограмма «Срочно прибыть в Москву». Секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству Кулаков показал мне анонимку: «Это правда?» -- «Правда. Мы выбрали такую тактику» -- и рассказал о ней детально. Выслушав меня, Кулаков изрек: «Первая заповедь -- государству». А потом позвонил первому секретарю ЦК КПУ Щербицкому: «Хочу посоветоваться, что будем делать с Мозговым?» Владимир Васильевич ответил: «Пусть едет в Киев -- у нас завтра Политбюро».
На Политбюро обо мне не было ни слова. После окончания заседания Владимир Щербицкий подозвал меня: «Мне рассказали твою тактику, но все-таки вози хлеб государству». И обратился к секретарю ЦК КПУ по сельскому хозяйству Николаю Борисенко: «Как ты думаешь, что было бы с Мозговым в 1937-м?» Николай Михайлович молча показал на пальцах небо в клеточку.
Но тогда Херсонская область вышла на первое место в республике по урожаю зерновых. Валовый сбор составил 3 миллиона 100 тысяч тонн, сдали государству 1 миллион 545 тысяч. Больше никто не смог повторить этот подвиг. Я как первый секретарь обкома был награжден орденом Ленина.
354Читайте нас у Facebook
