«мы не знаем, что думать -- умер наш сын в результате болезни или кому-то понадобились его почки»
Три месяца назад руководство управления по борьбе с организованной преступностью во Львовской области сделало сенсационное заявление о разоблачении группы врачей, которые незаконно забирали во время операций у больных с черепно-мозговыми травмами почки, а затем пересаживали их нуждающимся в этих органах. Информация была до того ошеломляющей, что в ее достоверность мало кто поверил. Тем более специалисты-медики -- и не только обвиняемые -- начали достаточно убедительно выступать в прессе с опровержениями, о чем «ФАКТЫ» уже сообщали.
Несмотря на поднятый на всеукраинский уровень скандал, правоохранительные органы категорически отказывались предоставлять какую-либо информацию, ссылаясь на тайну следствия. Создалось впечатление, что милиция «погорячилась», преждевременно выдвинув обвинения, и теперь не знает, что делать дальше…
«Мы бы согласились отдать почки сына, чтобы спасти другую жизнь… »
Между тем обеспокоенные вероятностью того, что дело «заглохнет», в «ФАКТЫ» обращаются родственники тех людей, у которых якобы были тайно вырезаны почки. Вот, например, что рассказали львовяне Анна и Василий Галушковы:
«Наверное, судьба нашего сына Сергея ничем не отличалась от многих других. Хорошо учился в школе, со второго класса увлекся спортом и дорос до мастера спорта. После школы поступил во Львовский институт физкультуры, проучился там два года и решил добровольно пойти служить в армию. «Надо становиться мужчиной!» -- заявил нам. Вернувшись, восстановился в институте. Женился. На работу по специальности устроиться было невозможно, и он ездил на заработки в другие области Украины, в Сибирь. И вдруг у него начались проблемы со здоровьем, резко упало зрение. Ему тогда еще и сорока не было. Лег в больницу -- зрение немного восстановилось. Но чувствовал себя по-прежнему плохо. Обращаемся к врачу. Тот его осмотрел и, отказавшись дать направление на обследование, предложил свое лечение… за 50 долларов. Сын согласился, и врач стал заниматься с ним лечебной гимнастикой по часу--два в день.
Потом выяснилось, что этого ни в коем случае нельзя было делать! После каждого такого занятия Сергей, весь мокрый, едва выходил от врача. Ему становилось все хуже и хуже -- сначала потерял речь, потом стали отниматься руки и ноги. И сына направили, наконец, в областную больницу на обследование. Вывод медиков был страшен -- злокачественная опухоль мозга. Нас предупредили, что операции не избежать. Сергея положили в больницу скорой помощи, и члены нашей семьи, сменяя друг друга, сидели возле него в палате днем и ночью. Как рассказывал нам потом младший сын, когда он однажды дежурил возле брата, Сергея возили на обследование, во время которого проверяли «на здоровье» все его внутренние органы.
После операции к нам подошел хирург и предупредил: «Все, что могли, мы сделали, но у него рак мозга. Будем надеяться, что все закончится хорошо, опухоль ему удалили». На четвертые сутки после операции врачи сказали, что сын, похоже, пошел на поправку и ему нужно принести бульон, кефир, домашние яйца. Нас пустили к нему, правда, всего на две минуты. Он был в коме. Мы уже надеялись на лучшее. Из своей квартиры звонили каждый час в реанимацию: как он там?
… Сын умер около одиннадцати часов вечера. Нам об этом сообщили только в семь утра. Надеть на него костюм в больнице перед похоронами нам самим не дали, под предлогом того, что, мол, «зачем вам беспокоиться». Сейчас мы подозреваем, что это было сделано, дабы мы не обнаружили на теле (не на голове!) сына «хирургическое вмешательство».
О том, что у Сергея изъяли в ходе операции почки, мы узнали от сотрудников правоохранительных органов. Как же врачи могли такое сделать?! Если бы к нам обратились и объяснили, что, мол, у вашего сына мозг, по сути, умер, а тело еще живет, но есть возможность, взяв у него почки, спасти другую жизнь, разве мы не поняли бы этого! А сейчас наша семья, так и не получив медицинской карточки Сергея, не знает, что и думать -- либо наш сын, согласно официальным медицинским документам, умер от болезни, либо кому-то понадобились его почки. И еще -- они не имели права пересаживать почки кому-либо от больного раком! Наша семья требует объективного, независимого расследования, которое бы отражалось публично в средствах массовой информации. Причем, именно в «ФАКТАХ» -- наиболее объективной и массовой газете… »
«А ваш уже все… умер»
Подобную историю поведали также Орест и Христина Баран из села Лисиничи Львовской области:
«У нас был прекрасный сын -- Роман. Хорошо закончил сельскую восьмилетку, Львовский техникум промышленной автоматики, отслужил в армии, женился. Роман ночью подрабатывал в одном из коммерческих киосков, и однажды ночью на него напали неизвестные и ударили по голове куском металлической арматуры. Роман упал без сознания, но через некоторое время пришел в себя. Оказалось, что «по крупному» киоск не грабили -- забрали лишь пару пачек сигарет и жевательную резинку, оставив деньги в кассе. Около трех часов ночи к нему зашел знакомый, возвращавшийся после работы домой. Обратив внимание на ссадину на голове, выступившую кровь, предложил вызвать «скорую», но Роман отказался. Мол, дождусь смены, рана не так уж и страшна. Когда пришла сменщица Романа, она сразу увидела, что ему плохо, и вызвала скорую помощь. И хотя сын рвался домой, его в 10 часов утра чуть ли не силой забрали в больницу.
Медики не поставили в известность милицию о произошедшем, хотя и обязаны были это сделать. О том, что случилось с Романом, владелец киоска сообщил нам лишь в четыре часа дня. Мы сразу же помчались в больницу. Но в палате его уже не было -- забрали хирурги. Долго стояли под дверями реанимации. Один из врачей вышел и сказал: «Все очень плохо, бегите за лекарствами». И мы бросились по аптекам. Утром следующего дня врачи предупредили, что состояние Романа по-прежнему остается сложным. Даже разрешили привести священника. А после ухода батюшки в реанимации все замерло и никто из медперсонала не появлялся. Спустя некоторое время вышел врач и, не обращая на нас внимания, начал разговаривать с одним из посетителей. Через полчаса мы не вытерпели и подошли к нему: «Как наш сын?» -- « А ваш уже все… умер».
… Тело Романа предложили забрать на следующий день. Когда мы приехали, нам не разрешили переодеть сына. Наверное, боялись, что увидим, как его порезали… После похорон мы не раз обращались в Лычаковский райотдел милиции Львова, чтобы нашли убийцу Романа. И, в конце концов, прокуратура района сообщила нам, что «дело приостановлено, в связи с неустановлением лица, совершившего преступление».
Об изъятии органов у нашего сына нам стало известно от сотрудников милиции. Заявляем, что никто из медиков не спрашивал у нас разрешения на изъятие почек! Хотя, если бы мы знали, что наш сын умирает, то дали бы такое разрешение, чтобы спасти жизнь другого человека. Сейчас же мы сомневаемся: а если бы cыну почки тайком не вырезали, может быть, он остался бы жив?! Почему Роману с тяжелой черепно-мозговой травмой только через семь часов после поступления в больницу сделали операцию? Может, проверяли, подходят ли им его органы? Нашему сыну было всего 24 года! Мы требуем расследования!»
«В нашей работе случайностей не бывает»
Звонков в «ФАКТЫ» было очень много. Суть всех жалоб и вопросов передать просто невозможно. Поэтому мы решили, несмотря на «тайну следствия», все же добиться хотя бы краткого интервью с начальником управления по борьбе с организованной преступностью во Львовской области Владимиром Качуром.
-- Так все же были или нет случаи незаконной трансплантации почек?
-- Как вы могли убедиться, читая публикации в прессе, у юристов и медиков понимание термина «незаконная трансплантация» разное.
-- Из каких источников вы узнавали о том, что у того или иного больного был забор почек?
-- Существуют акты забора донорских органов у трупов для трансплантации.
-- Заведующий отделением трансплантации почки и гемодиализа Львовской областной клинической больницы Петр Кондрат в интервью одной из киевских газет заявил: «В старом приказе Минздрава четырем центрам, в том числе и львовскому, разрешалось в случае смерти мозга забирать почки. Мы его не выполняли, потому что у нас нет клинической аппаратуры, которая давала бы возможность диагностировать смерть мозга… »
-- Как это нет!? Еще в 1993 году одна из больниц Львова передала на баланс Львовской областной клинической больницы восьмиканальный энцефалограф. Это очень ценная аппаратура, с помощью которой можно констатировать смерть мозга. Однако думаю, что после вашей статьи найдутся определенные лица, которые станут утверждать: энцефалограф давно сломан. И засвидетельствуют это справками.
-- Прошу вас подтвердить или опровергнуть информацию, которую сообщали «ФАКТАМ» читатели, о том, что забор почек производился у больных раком или инфекционных больных.
-- Нам такие факты известны. В нашей работе случайностей не бывает. Разве могли бы наши сотрудники просто так прийти к родственникам, которые похоронили близкого человека? Да, существуют соответствующие официальные документы, которые подтверждают забор почек у таких больных.
-- В редакцию нашей газеты также обращались люди, которые утверждали, что они платили большие суммы врачам за донорскую почку…
-- Знаем мы и об этом. После публикации в одной из газет статьи «Почка -- государственная или коммерческая?» нам звонили люди и с удивлением спрашивали: «А разве можно было получить бесплатно донорскую почку?.. »
-- Как вы считаете, производится ли сейчас давление на правоохранительные органы в связи с этим делом?
-- Однозначно -- да! Это чувствуется в публикациях средств массовой информации. На наш взгляд, формируется негативное мнение о «некомпетентности» сотрудников спецподразделения, а также выдвигаются требования отстранить отдельных правоохранителей от ведения следственных действий. Хотя за разъяснениями и консультациями мы обращаемся к известным специалистам-медикам. Кто в этой ситуации прав, а кто -- нет, неспециалисту судить, согласитесь, трудно. У каждой стороны «веские аргументы». Обе стороны единодушны лишь в одном -- пусть все решает суд.
P. S. С разрешения собеседников в публикации указаны подлинные их фамилии.
632Читайте нас у Facebook
