Кардиохирургическую операцию, которую обычно проводят только взрослым пациентам, киевские врачи сделали 12-летнему мальчику
Клапан, который поставили Жене, прослужит как минимум 50 лет
-- Мне было тяжело дышать, казалось, что на мне висели килограммы железа, -- вспоминает о своих дооперационных ощущениях Женя Хоменко. -- Сердце болело, как-будто его резали без наркоза. А теперь так легко! Хорошо, что мне сделали операцию.
Когда мы встретились с Женей в палате, на подаренном ему большом надувном мяче записывали свои пожелания врачи, оперировавшие и выхаживавшие этого пациента.
-- У Жени был врожденный порок сердца, крайне редко встречающийся у детей, -- аортальная недостаточность, -- объясняет заведующий отделом кардиохирургии и трансплантации сердца Института хирургии и трансплантологии АМН Украины кандидат медицинских наук Борис Тодуров. -- Выталкиваемая кровь не удерживалась в аорте и частично возвращалась в сердце, которому из-за этого приходилось работать с двойной нагрузкой. Левый желудочек растягивался, и незадолго до операции сердце Жени было похоже на мешок, даже деформировалась грудная клетка.
-- Этот порок у сына обнаружили, когда ему исполнился год и девять месяцев, -- рассказывает мама мальчика Светлана Владимировна. -- Тогда врачи сказали: «Не переживайте. Сын вырастет, и порок исчезнет». Но этого не произошло. Женя много болел, быстро уставал, отставал от сверстников в росте, в школе не ходил на уроки физкультуры. Год назад его осмотрел врач и сказал, что необходима операция. Последние три недели перед ней сыну было совсем плохо: сделает несколько шагов -- и задыхается, на уроках несколько раз терял сознание.
-- Думаю, что через год операция, которую мы сделали этому пациенту, уже не помогла бы, -- подтверждает Борис Тодуров. -- Но трудность была в том, что аортальные клапаны обычно ставят взрослым людям после тридцати лет, при ревматических пороках сердца, а не детям.
Тем не менее, родителям Жени нужно было купить клапан, который стоит несколько тысяч долларов.
-- Даже не знаю, что бы мы делали без помощи людей, принявших нашу беду, как свою собственную, -- говорит Светлана Владимировна. -- Мы -- чернобыльцы. Жили в Припяти, а после аварии на АЭС -- в селе Погребы Броварского района. Понимая, что сами не сможем купить клапан, мы обратились в Международную ассоциацию помощи семьям Чернобыля. Ее президент Георгий Бацула рассказал о нашей ситуации немцам, которые много лет помогают чернобыльским детям, и Кристиан и Фредерика Хюсельс и чета Клауке купили для моего сына клапан и оксигенатор, необходимый для операции. Госпожа Хюсельс проведала Женю и в реанимации после того, как все было сделано.
-- Мы могли поставить мальчику клапан, который делают в странах СНГ, -- продолжает Борис Тодуров. -- Но через десять лет его пришлось бы менять. А немецкий клапан прослужит Жене всю жизнь. Производители дают гарантию на 50 лет. Уже через неделю после операции исследования показали, что деформированный из-за порока желудочек сердца вернулся в нормальное положение.
Женя на операцию шел радостно и уверенно. А в реанимации забавлял медсестричек, обращаясь к ним не иначе как «дама». Они и на мяче подписались -- «дамы».
-- У Жени в классе есть друг-забияка, -- беспокоится Светлана Владимировна. -- Так что я теперь волнуюсь, чтобы они не устраивали потасовки -- у сына на груди еще свежий шрам. А бабушка так переживает, что на уроках готова сидеть рядом с внуком.
-- Я сам понимаю, что должен быть осторожным, -- успокаивает Женя. -- Так что можете не переживать. Ничего страшного не случится.
Мама не узнала дочку после операции
На днях в этом же отделении прооперировали 6-летнюю девочку с тяжелым пороком сердца, приехавшую с мамой из Таджикистана.
-- Девочка поступила с приступом одышки. Из-за нехватки кислорода в тканях у нее развились так называемые «барабанные» пальцы -- они опухли, а ногти стали выпуклыми, как стекла часов. Все это говорило о том, что операцию нужно проводить немедленно, -- говорит Борис Тодуров. -- Мы «выключили» на час сердце девочки, расширили суженную легочную артерию, закрыли большую, около двух с половиной сантиметров в диаметре, дырку в сердце, в межжелудочковой перегородке. Сразу после операции увидели, что нашей пациентке стало гораздо лучше.
-- На мою дочь Михранчис, что в переводе с таджикского значит «цветок», была страшно смотреть, -- говорит мама. -- Все тело синюшное, даже уши и язык. Она почти не ходила -- не было сил. В Душанбе порок определили, но оперировать не брались -- нет необходимых условий. А моя мама торгует в Киеве на базаре, где и услышала о клинике, в которой оперируют пороки сердца. И я рада, что дочке сделали операцию. Она стала более активной, кожа у нее теперь беленькая. Я ведь не узнала Михранчис после операции, пока она сама меня не окликнула -- такой светленькой она стала.
296Читайте нас у Facebook
