Продавший цру военные тайны перебежчик из ссср ограбил американский банк и сел в тюрьму на 13 лет
Мы сидим с Андреем Тахмазовым, жителем одного из областных центров юга Украины, в редакционном кафе. История этого седовласого мужчины с собранными в «хвостик» волосами, обожающего пересыпать свой рассказ юридическими терминами и красивыми образами, в своем «сухом остатке» поразительна. Другому на три жизни хватило бы! Тахмазов -- перебежчик, успевший отсидеть срок в американской тюрьме, который уже несколько лет живет в Украине. Перед вами его история, рассказанная им самим.
«Еще не осознавая, с какой целью я это делаю, я фотографировал схемы и коды секретной связи и места расположения ядерных боеголовок»
-- Меня часто спрашиваю, как это я решился на бросок через Берлинскую стену, не было ли это идеологическом протестом?.. Какая там идеология у сельского парня! Рос, как и все, копал картошку, бегал с пацанами, в школе ходил в отличниках. Попал в армию, в Западную группу войск (ЗГВ). Считалось, что мне повезло. Вот с этого места, пожалуй, расскажу подробнее.
Когда нас везли в поезде через всю Германскую Демократическую Республику, от ее восточной границы к западной, я не спал, как мои товарищи, не резался в карты. Стоял в тамбуре и смотрел, как живет побежденная нами страна. Чистота, ухоженность и красивая одежда местных жителей меня поразили. Как же так, а нам ведь говорили, что это МЫ живем в лучшей в мире стране, что это МЫ самые счастливые! Потом я все время искал подтверждение той огромной лжи, которой нас пичкали, и находил.
Отслужив срочную службу, я остался на сверхсрочную, прапорщиком. Соображения были исключительно материальные -- для меня это была единственная возможность встать на ноги. После «учебки» я попал в обслуживание спецсвязи между батареей, состоящей при ядерных боеголовках, и штабом ЗГВ. Батареей командовал полковник, что говорит о важности объекта -- обычно такие подразделения доверялись офицерам не выше капитана. В одно из моих дежурств дневальный заснул «на тумбочке», и я настаивал на взыскании ему. Полковник пытался замять скандал -- взыскание его подчиненному стало бы пятном и на его карьере. Я же был непреклонен.
С тех пор он меня невзлюбил и не упускал случая продемонстрировать это. Уже в это время я, еще не осознавая до конца, с какой целью это делаю, фотографировал схему и коды секретной связи и места расположения боеголовок. У меня был любимый мотоцикл «Ява», на котором я проводил все свободное время. Полковник запретил мне на нем ездить. Нарушая его бессмысленный приказ, я продолжал. Меня посадили под домашний арест, а мотоцикл, по приказу моего врага, разобрали. Карьера моя явно шла под укос. И все же решение бежать на Запад было, скорее, импульсивным.
«На западной стороне Берлинской стены меня увидел какой-то старик, пожал мою руку и угостил леденцом»
13 мая 1979 года Тахмазов выехал из части на машине, а когда в ней закончился бензин, пересел в поезд. Весь день 14 мая он искал пролом в Берлинской стене, пока не нашел место, где стена из сторожевых вышек и бетонных блоков сменялась двумя заборами. Несколько часов он собирался с мыслями, а потом рванул. Перелез через забор из металлической сетки, забор из колючей проволоки, поверх которого был пущен электрический ток, и перебрался через ров. Через минуту все кончилось, и он был на западной стороне.
-- Недавно я читал где-то, что 85 процентов тех, кто пытался преодолеть Берлинскую стену, погибли, -- говорит Андрей. -- Я очень боялся, хотя и был в хорошей форме -- все-таки в армии служил.
На ТОЙ стороне меня увидел какой-то старик. Пожал мне руку, а вместо сигареты, которую я попросил, протянул леденец. Меня удивило, что с западной стороны стены почти никого нет -- с восточной было много полиции, и вообще людно. Я долго шел куда глаза глядят, пока рядом со мной не остановился автобус. Я вошел в него, а когда мне сказали покупать билет, ответил, что у меня нет денег. Мне пригрозили полицией. О'кей, думаю, этого-то мне и надо. В полиции, как только услышали, что я перебежчик с советской стороны, тут же пригласили американцев. После войны, как известно, союзники разделили Берлин на сектора, и место, в которое я попал, как раз было в американском секторе.
Цээрушники выслушали меня внимательно, после чего я несколько дней провел под Мюнхеном, в каком-то загородном особняке в компании одного американского офицера. Со мной подолгу разговаривали, проверяли на детекторе, запрашивали даже наших и те якобы ответили, что я, скорее всего, где-то в Западном Берлине. Мне было что предложить ЦРУ. Коды и шифры, места хранения боеголовок, нравы, царившие в Западной группе войск… Я был страшно рассержен и хотел нанести русским как можно больше вреда.
1 июля 1979 года Тахмазов уже был в США и получил там статус беженца, а позже и вид на жительство. Снял квартиру в пригороде Вашингтона, ЦРУ определило ему ежегодное пособие в 15 тысяч долларов сроком на 10 лет. «Это было соглашение. За эти деньги я обещал молчать об обстоятельствах, которые привели меня в Штаты. Я же называл эти 15 тысяч своей стипендией», -- говорит Андрей. Он готов был начать новую жизнь, работал в компании «Фредерик Электроникс» (работу предоставило ему ЦРУ), поступил в Джорджтаунский университет, где изучал языки (английский и испанский). Время от времени его приглашали почитать лекции о советском образе жизни в штаб-квартире ЦРУ в Вирджинии.
-- Я рассказывал об очередях, о нашей любви к показухе, как мы красили траву и пересаживали деревья перед визитами высокого начальства, -- вспоминает он.
«Если бы оружие в Америке не продавали всем желающим, я вытворил бы что-то другое, но банк не грабил бы»
Особого опыта общения с женщинами у беженца из СССР Тахмазова не было. Потребность же, как у любого здорового молодого человека, конечно, была. Впервые попавшим в Америку Homo Sovieticus'ам редко удавалось завести роман с представительницей автохтонного населения -- это были не их поля ягоды, слишком самостоятельны и неженственны. Не так-то легко было человеку, совершившему бросок через «колючку» под напряжением, общаться и с выехавшими вместе со своими семьями барышнями из приличного общества. С москвичкой Татьяной они, казалось, нашли общий язык. Но 15 тысяч долларов, которых хватало на одного, для жизни с подругой было маловато. К тому же, ему казалось, что она к нему привязана далеко не так сильно, как он к ней.
-- У меня началась депрессия, я сильно пил, -- вспоминает Тахмазов. -- То, что произошло потом, было следствием этой депрессии, какого-то безразличия и алкоголезависимости. Хотя Татьяна уверяет, что я это сделал из-за нее. На самом деле ее доля в моем преступлении процентов 15 -- не более.
Корреспондент «Балтимор Сан» Билл Глаубер, пытавшийся отследить судьбу советских перебежчиков в США, нашел комментатора, который заявил ему, что случай с Тахмазовым -- наихудший из всех, какие происходили с перебежчиками. Хотя кардинально поменять не только страну, но и весь образ жизни, это, конечно, не просто пересесть в другой поезд. Другие, по словам г-на Глаубера, тоже испытывали и разочарование, и отстраненность, и одиночество. Но из около 300 перебежчиков, которые во время холодной войны прибыли в США с ценной информацией, немногие конфликтовали с законом. «Один не платил налоги, другой был схвачен за руку, когда воровал в магазине, было несколько человек, которые и в Союзе, и в США били жен, некоторые напивались и буйствовали», -- рассказывала дама, которая консультировала перебежчиков, поручителем которых было ЦРУ.
-- Меня никто не консультировал, -- утверждает Тахмазов. -- Все, что я помню из общения с представителями ЦРУ, это: «Вы помните то-то? Вы можете рассказать нам об этом?» Я не знаю, как случилось, что я совершил преступление. Просто ощущал страшное утомление, отвратительно себя чувствовал и предчувствовал, что сделаю что-то этакое. Я купил пистолет. Сейчас в Штатах это сделать несколько сложнее, необходима справка из полиции. А в 1984 году мне продали оружие просто по водительским правам. Если бы оружие купить было сложнее, я и не стал бы напрягаться и это делать, хотя все равно что-нибудь вытворил бы. Оружие завораживает. Я доставал свой пистолет, гладил его и в один из дней почувствовал в затылке импульс пустить его в ход. Я взял напрокат автомобиль и поехал в Буффало, разъезжая от побережья к побережью. Деньги кончились. Я пил.
25 сентября 1984 года Тахмазов вошел в отделение банка «Хоум Сейвингз оф Америка», достал из куртки большой пистолет и объявил: «Это ограбление. Всем лечь на пол!»
-- На самом деле в Америке банки грабят на небольшие суммы едва ли не ежедневно. Там существует правило, по которому нельзя препятствовать вооруженному грабителю -- человеческая жизнь дороже. Я спокойно положил в сумку около 6 тысяч долларов и убежал. Чувства были те же, как и тогда, когда я перебрался через Берлинскую стену. Но деньги через месяц кончились. В Мэриленд, где я в то время жил, я вернулся пустым. И тут я совершил ошибку. Я решил ограбить «Сберегательный банк Балтимора», в котором был мой личный счет.
23 октября 1984 года Тахмазов, вооруженный девятимиллиметровой «Береттой», двумя обоймами с патронами, коробкой патронов и быстрозарядным «Магнумом» калибра 3,57, вошел в помещение филиала банка в торговом центре города Фредерик. На нем был костюм-тройка, темные очки и черный парик, в руках -- портфель и два пластиковых пакета. Он расстегнул пиджак, достал пистолет и сказал: «Я собираюсь ограбить этот банк». Грабеж не удался -- сработала сигнализация и взорвались упаковки с красителем. Тахмазов с 68691 $ пытался бежать, захватив заложников. Когда преследовавшая его полиция окружила автомобиль, в панике он ранил его владельца.
-- Я выстрелил рефлекторно, когда этот человек пытался выйти из машины. Благодарю небо, что я его не убил.
Когда он понял, что ареста не избежать, приставил пистолет к собственному виску… И не смог нажать на спусковой крючок.
«Адвоката мне выделило ЦРУ»
Судебного процесса в привычном смысле слова, с присяжными, не было.
-- В Америке существует форма сделки с государством. Если обвиняемый полностью признает свою вину -- зачем тратить деньги налогоплательщиков на формальные процедуры? ЦРУ выделило мне адвоката, государство -- прокурора, был и судья. Судили меня на двух уровнях -- по закону штата Мэриленд и по федеральному законодательству. Наказание мне было назначено одинаковое и там, и там -- 20 лет. Я прошел медицинскую и судебно-психиатрическую экспертизы, был признан вменяемым, но своим достаточно мягким приговором (изначально Андрею грозило пожизненное заключение. -- Авт. ) обязан психиатрам, они нашли причину для моей реабилитации -- мое состояние перед преступлением.
«Федеральная тюрьма Америки похожа на хороший пионерлагерь»
-- Татьяна вначале несколько раз навещала меня в тюрьме. Свидания там не ограничиваются, как и любая другая связь с внешним миром. Человек и так уже наказан, он не выйдет из-за забора. В федеральных тюрьмах Америки вежливо обращаются с заключенными, прекрасно кормят, предоставляют работу. Там можно заработать до 700 долларов в месяц. В тюремном же магазине разрешают тратить до 150 долларов, поэтому латиноамериканские наркоторговцы, составляющие большинство заключенных, даже стремятся попасть в тюрьму. Для них это возможность содержать свои семьи. Мою «стипендию» от ЦРУ отказались переводить на мой счет в тюрьме, хотя мне очень не помешали бы эти деньги. Там, например, можно сутками говорить по телефону со всем миром -- только плати. У меня же денег не было. Куда бы я звонил? Американским знакомым. От своих родных я не имел вестей. Как только я оказался в Америке, я написал им несколько писем, они же ответили: «Лучше не пиши вообще».
Среди служащих тюрьмы были женщины -- в библиотеке, больнице. Я бывал с ними -- такое случалось несколько раз. Я не видел там такой жестокости ни среди заключенных, ни от служащих, о какой можно услышать из рассказов о советских местах заключения. Конечно, мне повезло: любая федеральная тюрьма лучше тюрем штатов, она похожа на хороший пионерлагерь. Но и в последних все в этом отношении спокойно. Мне кажется, в основе нашей (советской, украинской тоже) исправительной системы лежит месть государства, там же все прагматичней, в тюрьме действительно пытаются изолировать неисправляемых и исправить тех, кто оступился или ошибся.
Еще будучи в тюрьме, Тахмазов вел тяжбу с ЦРУ, пытаясь получить деньги, которые ему якобы задолжала американская разведка. В октябре 1992 года он потребовал от ЦРУ 150 тысяч долларов и быстрый выезд из страны. Помощник федерального прокурора Давид И. Салем написал ему: «Я уполномочен, в соответствии с услугами, которые вы оказали, предложить вам от имени Соединенных Штатов $105000, сумму, которая накопилась на данный момент (с октября 1984 года до октября 1992).
Тахмазов отклонил предложение, хотя, по подсчетам того же Билла Глаубера, ЦРУ выплатило ему около 60 тысяч в виде пособий, оплатило защиту в суде, плюс еще 13 тысяч долларов, выплаченные агентством в возмещение пострадавшему в перестрелке медицинских расходов и за неполученную им зарплату. Кроме того, стоимость пребывания Тахмазова в тюрьме составила более 100 тысяч долларов. Позже, надеясь, что ему зачтется его благородный порыв, он отказался от материальных претензий к ЦРУ и написал соответствующую расписку. Он надеялся, что за это его оставят жить в Штатах.
-- Это не зачлось мне, -- рассказывает А. Тахмазов. -- Начав тяжбу с ЦРУ, я потерял свою «крышу», а Иммиграционный департамент не собирался оставлять в стране негражданина, совершившего преступление. Теперь я думаю, что лучше бы я не отказывался от тех денег. Тяжба могла бы продлиться несколько лет. Глядишь, что-то за это время и изменилось бы. Хотя и это вряд ли. Существующая в США система настолько пригнана и отлажена! Там все: и ЦРУ, и ФБР, и все департаменты, и пресса, кстати, -- действуют совершенно независимо и только в пределах своих сфер влияния, иногда помогая друг другу, однако не имея возможности влиять на решения другого ведомства. Так, отсидев 12 лет в федеральной тюрьме и будучи освобожденным из нее за хорошее поведение, я вдруг узнал, что претензии ко мне со стороны суда штата Мэриленд не сняты, и я должен им еще 76 месяцев. Для улаживания этого вопроса в суде мне понадобилось 16 месяцев. И вот 27 марта 1998 года я вышел на свободу.
«Я чувствую себя, как Адам, изгнанный из рая»
Но уже 30 марта представители Службы иммиграции и натурализации (СИД) поместили меня в тюрьму Хагерстауна. По закону, на мою депортацию из страны отводилось 72 часа. В моем случае на это ушел почти год. Прежде всего потому, что я был ничьим гражданином. Страны, из который я удрал, не существовало, независимая Украина не спешила принять в свои объятия блудного сына. Сотрудника СИД не раз говорили мне, что если я не хочу сгнить в мерзкой окружной тюрьме, в которой меня содержали, я должен сам решить проблему украинского гражданства. После двух голодовок (последняя продолжалась 45 дней) и года стучания в глухую бюрократическую стену я освободился от наручников и 13 апреля 1999 года с 50 долларами в кармане прибыл в Украину. Мое 20-летнее пребывание в США осталось в прошлом.
Родные приняли меня хорошо, ни в чем не обвиняя. Соседи, поглядывая с явным любопытством, почему-то не решались подойти ко мне и расспросить обо всем, что их интересовало. Через четыре месяца после подачи заявления я получил, наконец, украинский паспорт. Потом, несмотря на упорное нежелание сотрудников местной призывной комиссии регистрировать меня, я был все же взят на воинский учет и получил военный билет. Я начал искать работу и очень скоро выяснил, что для человека моего возраста ее не существует. Живу я тем, что перепадет случайно да подачками родственников. Помогла мне и Татьяна. Недавно я получил и работу, однако мне не очень-то верится в ее стабильность. Но больше всего меня угнетает информационный вакуум, в котором я живу. Даже находясь в американской тюрьме, я не чувствовал себя столь изолированным от мира, как здесь, в большом городе, на свободе. Я хорошо разбираюсь в компьютерах и мог бы работать с ними, но мне кажется, что в Украине их почти нет. Мне много не надо -- крышу над головой и стабильную работу. Я хотел бы все забыть и спокойно жить в демократической Украине. Это единственное мое желание.
-- Андрей, а если бы все вернуть сначала, вы махнули бы опять через стену?
-- Да.
-- А что бы вы на этот раз делали по-другому?
-- Я бы по-другому устраивал свою жизнь в Америке. Сейчас я себя чувствую как Адам, изгнанный из рая. Жизнь в США очень сложная, у них масса своих трудностей, проблем. Татьяна, например, сейчас работает, не имея никакой возможности расслабиться. И там все так пашут. Здесь же, в Украине, кажется, никто не работает, а ведь не помирают -- «капает» откуда-то, прямо рай земной. И все же есть разница между свободной демократической страной и страной, где приставленный к голове пистолет лишает тебя возможности выбора. Конечно, опираясь на основные инстинкты, в Штатах ловко манипулируют людьми, но у тех все же есть выбор, а при определенном уровне интеллекта и шанс остаться свободным. Но главное, это отсутствие у многих людей здесь чувства собственного достоинства.
Недавно ночью ко мне в дверь стучат. Открываю. «Разрешите пройти», -- на пороге два милиционера. «Не разрешаю, это мое жилище». «Да мы оперативники, нам можно». «И вам нельзя, читайте Конституцию», -- отвечаю. Пришлось беседовать на пороге, хотя, возможно, будь они в другом настроении, они показали бы мне Конституцию! В основе конституции американской лежит «Билль о правах». Его все знают наизусть, и не дай Бог кому-нибудь покуситься на священные права человека.
-- Даже ЦРУ?
-- Даже ЦРУ. Это на территории Чили или каких-то других стран они могут себе позволять «шалости», а дома им не разрешат. Разве что это будет делаться в страшной тайне.
Иногда мне кажется, что за все те преступления, которые я совершил, я отделался слишком легко -- я достоин более строгого наказания. А иногда я думаю, что если бы люди знали, что происходил внутри меня, они бы меня вообще не наказывали.
P. S. Как сообщили автору в пресс-службе СБУ, люди, подобно Тахмазову совершившие преступления по законам несуществующего государства (СССР), перед законом Украины считаются чистыми. А нравственный закон, он ведь по Канту, внутри каждого из нас. «Н. В. Мэдисон Плейс 717
Дорогой Судья Ходжес!
Ввиду вашего Постановления от 1 июля 1993 г. , я чувствую, что обязан раскрыть причины, по которым я больше не желаю выдвигать свое требование. Все мы знаем, что слова «свобода», «демократия», «справедливость» и т. п. хорошо звучат при обсуждении общих понятий. К сожалению, практическая реализация этих понятий иногда требует средств, которые не стоит раскрывать. Затем надо учитывать вопросы национальной безопасности, которую также не всегда можно защитить средствами, моралью которых можно было бы широко восхищаться. С точки зрения отдельного человека, это может выглядеть несовместимым с публично провозглашаемыми принципами. Однако прочитав и изучив ходатайство ответчика о суммарном решении, Тветтенскую декларацию и доступное прецедентное право, я столкнулся с действительностью, что, в целом, потребности страны часто противоречат человеческому восприятию справедливости и честности. В дальнейшем, я стал перед дилеммой: какой стране я был должен свою преданность? Должен был я поставить на первое место свои интересы и продолжить тяжбу, в процессе которой под угрозу могла быть поставлена конспирация, которая часто необходима ЦРУ при выполнении заданий по защите национальной безопасности Соединенных Штатов? Принять это решение было для меня настоящей мукой, но, в конце концов, я пришел к заключению, что независимо от моих личных обид на ЦРУ, я предан Соединенным Штатам Америки. Поэтому я не хочу оспаривать утверждение ответчика, что подача моего иска отрицательно бы сказалась на способности ЦРУ защищать интересы США, которые, бесспорно, стоят намного больше, чем какие-то сто тысяч долларов. Я хочу поблагодарить вас за то время и старания, которые вы потратили при повторном рассмотрении этого дела. Мне неприятно, что вы, по существу, потратили их впустую в связи с отклонением. Еще раз спасибо и да благословит вас Господь.
С уважением,
А. Т. 12977, Нью-Йорк, Рей Брук, Почтовый ящик 903. #22179-037. Копия: господину Томасу Маклишу, адвокату ответчика. »
564Читайте нас у Facebook
