Бывшие офицеры милицейской наружки, убившие журналиста гонгадзе, могли также состоять в банде оборотней в погонах, возглавляемой, по мнению следствия, покойным подполковником мвд игорем гончаровым
На днях участники судебного процесса над бандой милицейских оборотней испытали шок, узнав, что уголовное дело, слушавшееся в Апелляционном суде Киева в течение полутора лет, придется… расследовать в суде с самого начала. Дело уже шло к приговору, когда из-за болезни судьи пришлось прервать судебный процесс. Это значит, что все начнется заново: допросы десятков свидетелей, потерпевших, подсудимых. Последние, кстати, считают себя невиновными и возмущаются, отчего так долго тянется суд. И точно: по всему выходит, что до приговора «оборотням» пройдет еще не один год. Поскольку сейчас поговорить с ними и даже побывать на заседании суда (процесс шел за закрытыми дверями) невозможно, журналист «ФАКТОВ» встретилась с членом банды, пока что пребывающим на свободе — Юрием Нестеровым. Юрий находится на подписке о невыезде и передвигается по городу только под наблюдением оперативников.
«Мое участие в банде началось с того, что я стал невольным свидетелем двойного убийства»
Три года назад следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры Украины Олег Гарник, давая интервью «ФАКТАМ» о подробностях расследования многоэпизодного дела милицейских оборотней, пояснил, почему Юрий Нестеров, будучи членом банды, пользуется такими привилегиями: «Без его активной помощи следствию (он не только рассказывал о преступлениях, но и помогал обнаружить захоронения потерпевших) было бы гораздо труднее довести дело до суда. Помести мы его в СИЗО — он вряд ли бы дожил до начала процесса». Следователь-важняк знал, что говорил, поскольку главарь банды — подполковник областного Киевского УБОПа Игорь Гончаров, помещенный в СИЗО, скончался при весьма таинственных обстоятельствах. (Здесь и далее «ФАКТЫ» называют настоящие имя и фамилию подполковника МВД, поскольку в свое время в СМИ прокатилась широкая волна публикаций о «милицейской банде, возглавляемой Игорем Гончаровым». Однако редакция газеты не берет на себя ответственность за утверждения, изложенные в этом интервью, поскольку приговора суда еще не было. Больше того, заранее приносим извинения родным Гончарова за неприятные минуты, возможно, доставленные им данной публикацией. ) Со смертью Гончарова оборвалась ниточка, которая могла бы привести следствие к заказчикам убийств и к оборотням с большими звездами на погонах. Если сейчас что-нибудь случится с Юрием Нестеровым, обвинение против нескольких сотрудников наружки милицейского главка, сидящих на скамье подсудимых, может и вовсе развалиться.
— Юрий, как живется под постоянной охраной?
— Тяжело принимать все ограничения, — признается Юрий Нестеров. — Зато, как видите, я на свободе. Могу с вами поговорить. Имею возможность даже работать. Знаю, что многим очень хотелось бы от меня избавиться! Мне и угрожали, и деньги предлагали за молчание. Когда я отказался, хотели убить, в подъезде бросили гранату.
— Как вы вообще оказались в банде?
— Мое участие в банде началось с того, что в 1996 году в селе Счастливом в Киевской области я стал невольным свидетелем двойного убийства. Ко мне обратился мой знакомый Андрей Поляков (имена всех подсудимых изменены. — Авт. ). Попросил о помощи: дескать, один бизнесмен не отдает деньги, которые должен своему кредитору. И вот мы втроем — Андрей, я и еще один мой приятель Алексей — поехали в Счастливое. Вначале все складывалось нормально. Мы посидели на кухне, я предупредил хозяина: «Рассчитайтесь, потому что над вами сгущаются тучи». Мужчина показал договор с предприятием, подтверждающий, что деньги вложены в дело, и заверил, что вскоре собирается вернуть сумму через банк. Потом я вышел на улицу покурить и увидел неподалеку в кустах автомобиль «Форд-Сиерра».
Через пару минут, зайдя обратно в комнату, я почувствовал сильный запах хлороформа. Андрей закрывал крышкой бутылку. Связанная хозяйка лежала на кровати, Алексей делал ей искусственное дыхание и растерянно сказал мне: «По-моему, Рыжий (он имел в виду Андрея) хотел ее усыпить. Что делать? У нее мотор остановился… » Тут Андрей выскочил на улицу, подбежал к «Форду», переговорил там с кем-то и вернулся обратно. В руке у него был пистолет с глушителем. Он зашел в комнату, где находился бизнесмен, и через секунду прозвучал глухой выстрел. Андрей вышел, а я сквозь дверную щель увидел руку хозяина (видимо, уже мертвого), прикованную наручником к батарее. Затем мы инсценировали ограбление: вынесли из дома и погрузили в машину музыкальный центр, еще какие-то вещи и уехали. Позже я понял, что изначальной целью нашей поездки было убийство. За селом мы остановились, перегрузили вещи в «Форд» — тогда я впервые увидел Николая Петровича (следствием установлено, что так называл себя подполковник УБОП областного управления милиции Игорь Гончаров). Короче, меня «подцепили» на двойном убийстве.
«Они ликвидировали и своих, когда те становились лишними»
— Зачем?
— Им нужны были новые члены организованной бандитской группировки. Догадываюсь, что банда «работала» давно, приблизительно с 1990-го. На их счету десятки убийств, многие из которых так и останутся нераскрытыми. Они ликвидировали и своих, когда те становились лишними. В этом я мог убедиться год спустя, когда на моей даче убили двух парней. Позже узнал, что это были бойцы спецподразделения УБОП «Сокол» Пелюшок и Евтушенко, поссорившиеся с главарем.
— Как это произошло?
— Однажды мать попросила меня съездить на дачу и проверить, не ночуют ли там бомжи. Дача крайняя возле леса, всякое может быть. Приехав на место, я застал в доме двух незнакомых парней. Они заявили, что живут здесь уже четвертый день по согласованию с хозяином. Я опешил от такой наглости: «Это я здесь хозяин!» В конце концов выяснилось, что на дачу их поселил Андрей Поляков (он был вхож в наш дом, приезжал с женой ко мне на дачу и знал, где находятся ключи). Вернувшись в Киев, я высказал знакомому свое удивление, и он заверил, что через пару дней ребята съедут.
Вскоре Поляков позвонил: «Ребята собираются съезжать, надо, чтобы ты подъехал, убедился, что все в порядке. А то что-то пропадет, родители будут недовольны». Я отказывался: «Там нечего брать!» Но он настоял, и мы поехали. Застали «постояльцев» на месте, они обрадовались, стали накрывать на стол. Андрей забрал одного, сказал, что надо куда-то съездить. Вернулись уже втроем, вместе с тем самым Николаем Петровичем, которого я видел в Счастливом. Я его сразу узнал. Помню, как парни с ним уважительно разговаривали: спросили, когда им можно уезжать с дачи. Он пообещал: «Сегодня, прямо сейчас уедете». И попросил меня выйти, дескать, им надо поговорить.
Я вышел. На улице — красота! Весна, абрикосы цветут. Вдруг слышу глухие удары — пол у меня на даче деревянный. Подошел, постучал: закрыто изнутри, слышно какую-то возню. Обошел вокруг дома, но в окна ничего не видно — решетки, шторы. Минут через пять выходят Андрей с этим Николаем Петровичем. Андрей полноватый, при малейшей физической нагрузке он потел, как лошадь после скачек. И вот он вышел весь мокрый. Я сразу насторожился: что же там происходило? Андрей заявил: «Не заходи в дом, мы приедем через полчаса».
Они уехали, а я, поколебавшись, все же зашел в дачный домик. Смотрю: в комнате под кроватью лежит тот парень, который поменьше. Я его вытащил — мертвый, без признаков жизни. И веревка на шее. Что делать, куда бежать? Труп у меня на даче, они приедут — меня нет, потом никому не докажу. Явились через час втроем — тот, которого увозили, Поляков и Николай Петрович. Последний по моему лицу догадался, что я видел труп. Он обнял меня за плечи: «Подожди, не горячись!» — и показал мне удостоверение сотрудника милиции. Но документ был не на имя Гончарова и не на имя Николая Петровича, как он себя тогда называл. Там была написана какая-то другая фамилия. «Не беспокойся, я сотрудник милиции, отвечаю за все. Мы приняли меры к ликвидации особо опасной банды». Он еще что-то говорил, но я даже не слышал слов: такой у меня был шок. Под кроватью у меня в доме положили мертвого! А он уверяет: «К вечеру все отсюда уедут!» И быстренько заходит в дом. Я понял, что сейчас будет второй труп. Так и вышло: из дома раздались крики: «Не надо!» Тот парень назвал милиционера по имени: так я впервые услышал настоящее имя главаря банды. Впоследствии, в 2000 году, я узнал, какую должность занимал этот «Николай Петрович» в милиции, и понял, что я тогда правильно сделал, что не стал вмешиваться.
Когда с обоими было покончено, меня начали уговаривать: «Извини, мол, что так получилось, помоги выкопать яму где-нибудь в лесу, чтобы спрятать трупы». Понимая, что таким образом я становлюсь соучастником преступления (а до того я никогда не был судим, вообще никаких конфликтов с законом не имел!), я отказался наотрез. Тогда они выдвинули ультиматум: «Мы их тебе оставим и уедем, а завтра сюда приедет милиция». И кому больше поверят — тебе или нам, сотрудникам МВД? В общем, помог я им. Похоронили двух убитых примерно в километре от моей дачи, в лесополосе возле железнодорожного переезда. Вот так меня и втянули.
«Наши вымогательства с целью выкупа — всего лишь ширма. На самом деле это все были заказухи»
— С тех пор пошло-поехало, — продолжает Нестеров. — Сначала я состоял в банде «на подхвате». То скажут: «Выступишь понятым, надень костюм, возьми паспорт». Но знаю, что и без меня они совершали преступления, и очень дерзкие, с оружием. Потом я стал участвовать в захвате заложников. Их отвозили в домик в Броварах, где держали по два-три дня, ведя переговоры о выкупе. Затем человеку объявляли об освобождении, вывозили в лес и там… убивали. Независимо от того, получили за него выкуп или нет! Один раз я ходил за деньгами, которые передали в качестве выкупа родственники коммерсанта Титова. Принес 30 тысяч долларов, которые Николай Петрович разделил между всеми. А коммерсанта все равно задушили. Помню, как однажды, когда получение выкупа за захваченного в плен лекаря-экстрасенса Омельченко сорвалось, Гончаров сказал: «Не получилось — а мы и не хотели». Он вообще был очень спокойный, расчетливый человек. От него я никогда не слышал матерного слова, а его угрозы были практически ласковые. Никогда не кричал, когда разговаривал с заложником: «Не хочешь делиться — оставишь деньги при себе». Разворачивался и уходил.
— Иными словами, можно предположить, что банда выполняла заказы на ликвидацию людей?
— Однозначно. Я понимаю, почему следствие настаивает на корыстных мотивах. Ведь, если убийства заказные, надо искать заказчиков. Где их искать? А так проще…
(Вот еще один пример «бескорыстного убийства» из материалов следствия: при похищении бизнесмена Михаила Гельфанда преступники затребовали выкуп в 15 тысяч долларов, который так и не получили. При этом в их руках оказался джип «Мерседес» со всеми документами. Стоила эта машина куда дороже упомянутой суммы, а при имевшихся у Гончарова связях в милиции оформить перепродажу было вполне реально. Но автомобиль Гельфанда они не тронули, более того — доставили ключи от машины в офис его фирмы. А заложника убили задолго до окончания переговоров о выкупе. — Авт. )
В 2000 году Гончаров, видимо, почувствовал, что кольцо вокруг банды сжимается. Он предупредил меня, что у меня будет обыск, и придумал «легенду». Но на допросе я сказал не так, как он меня подучивал. Через неделю Гончаров вызвал меня на ночную встречу (наши свидания обычно происходили по ночам) и процитировал мои показания слово в слово. Хотя в МВД мне гарантировали, что о моих показаниях никто не узнает! И пригрозил: «Еще раз такое повторится — будешь там, где колдун!» (Он имел в виду убитого экстрасенса. ) И я понял, что он и еще несколько человек из банды на самом деле работают в милиции. (Действительно, хотя Гончаров к тому времени вышел на пенсию в чине подполковника, в банде оставались еще несколько действующих правоохранителей, в том числе старший следователь по особо важным делам киевского главка майор Василий Ворон и начальник отдела управления криминального поиска МВД Украины подполковник Коленко. — Авт. )
Кроме тех убитых, которые сейчас значатся в деле (их 11), есть и другие. Как минимум двое пропавших, за одним из которых я лично вел слежку. А если вспомнить имена тех, о ком разговаривали при мне, еще немало наберется. По моему мнению, банда была сформирована в 1990 году, кое-кого из ее членов они сами же и ликвидировали. И я уверен, что наши вымогательства с целью выкупа — всего лишь ширма. На самом деле это все были заказухи. Например, знаю, что один из убитых, глава правления «Укрнефтьимпорта» Я. Малюта, был свидетелем в двух серьезных уголовных делах. Вот его и убрали.
После того ночного разговора с Гончаровым я стал замечать за собой слежку и понял, что меня готовятся убрать. Я решил скрыться, пока их здесь всех переловят. Поехал в Германию с двумя паспортами, настоящим и на другую фамилию. За это немцы посадили меня в тюрьму на полгода. Ничего — посидел, позанимался спортом. А потом, когда их всех задержали, вернулся. Говорят, Николая Петровича брали на Софиевской площади в Киеве, возле милицейского главка. Одному из бравших его убоповцев он прокусил палец. Меня взяли последним.
Поначалу меня в УБОПе «кололи» только на эпизод с Гельфандом, и я понял, что у них больше ничего и не было. Позже выяснилось, что «оборотни» давали показания только на эпизод с убийством Гельфанда, причем меня хотели сделать крайним. И тогда я рассказал начальнику киевского УБОПа Сергею Хамуле обо всех преступлениях, о которых знал. Он долго не мог поверить, что это правда, пока я не предложил поехать и выкопать трупы. Два трупа, правда, не нашли: видимо, их перезахоронили.
То, что некоторые «оборотни» остались на свободе, нет сомнений. Вот пример: я назвал место, где был спрятан большой склад оружия — за стенкой дома в Яготине, у родни Андрея. Я сам этот склад видел, там были и автоматы, и гранатометы, и карабины. Оперативники неделю не могли получить разрешение на обыск, а когда приехали, там уже не было оружия, зато лежала свежая кирпичная кладка.
— Очные ставки между вами и вашими подельниками проводились?
— Были, конечно. Некоторые кидались с кулаками, даже их адвокаты лезли драться. Кричали, что я все вру. Потом стали предлагать деньги, чтобы я отказался от показаний.
— Прямо на очных ставках?
— Ну нет. Предлагали другие люди — те, что остались на свободе и до сих пор служат в органах. Сначала мне угрожали, потом предлагали 200 тысяч евро и любые документы для выезда за границу. Только я знаю, что это будет дорога в один конец. Поэтому не согласился. И через месяц в меня кинули гранату в подъезде.
Как раз накануне этого покушения мы с майором Владиславом Кошмяковым (он охранял меня) ездили по городу по своим вопросам. У нас поломалась машина, и мы взяли другую, о которой никто не знал. Въехали во двор, всегда хорошо освещенный. Вроде ничего подозрительного. Я взял сумку, первым зашел в парадное. Вдруг Влад, шедший сзади, толкнул меня на ступеньки, сам упал сверху. Через долю секунды раздался оглушительный взрыв. Потом выстрелы. Майор начал отстреливаться резиновыми пулями. Стекла в доме выбило, повыскакивали соседи. Я добежал до квартиры, вызвал «скорую» — нас все же слегка зацепило, майора контузило. После того случая мне усилили охрану. Теперь рядом со мной всегда два офицера, вооруженныe огнестрельным оружием. А того, кто кидал гранату, так и не нашли…
Вообще та неделя была богата событиями. В понедельник, 28 февраля 2005 года, в меня кинули гранату. В среду-четверг в Киеве прошли задержания сотрудников наружки по делу Гонгадзе. В пятницу, 4 марта, застрелился министр внутренних дел Юрий Кравченко. События разворачивались очень быстро. Видать, спешили.
— А вы говорили следователю об угрозах в ваш адрес?
— Завели даже два уголовных дела по этим фактам. Но люди, которые мне угрожали, теперь от всего отпираются. Говорят, что я им так якобы мщу за то, что они раскрыли это дело. Но ведь ко мне подходили только пешки! А ниточки, ведущие к главным фигурам, прервались со смертью Гончарова.
— Перед смертью Гончаров успел написать несколько писем, в которых утверждал, что обладает некими документами, проливающими свет на тайну похищения и гибели журналиста Гонгадзе.
— Он признался, что тайник зарыт у него на даче. Я сидел на допросе у Хамулы и заместителя генерального прокурора Шокина. Вижу: «альфовцы» ведут Андрея в маске. Говорят, едут в Русановские сады что-то копать. И нашли ведь черный ящик. Только пустой.
— Выходит, там кто-то до них побывал… Фактически похищение и убийство Гонгадзе было последним из аналогичных преступлений, совершенных милицейскими оборотнями. 31 августа 2000 года похитили Гельфанда, а 16 сентября исчез журналист Гонгадзе. После этого похищения прекратились.
— Думаю, что люди, осужденные за убийство журналиста, тоже оборотни в погонах. Они же все работали в наружке с Коленко, который был членом нашей банды. Он кадровик, разведчик. Проверял их личные дела, натаскивал. Гончаров знал их всех — Протасова, Поповича, Костенко. Я их фамилии слышал, только сам не был с ними знаком. В зале суда, когда подсудимые давали показания, часто упоминалась фамилия Гонгадзе, но судья всякий раз прерывал: это, мол, другое дело, и мы его здесь слушать не будем. Да если начать все раскапывать, приговора никогда не дождешься…
— А что конкретно говорили?
— Николаенко, бывший майор-убоповец, который принимал участие в двойном убийстве в Счастливом, в суде утверждал, что знаком с Гонгадзе, в 2000 году созванивался с ним. Мне известно, что Андрей сидел в наблюдении недалеко от офиса «Украинской правды». Может, он и знал, за кем следил, я — нет. Коленко, кадровик милицейской наружки, тоже много знает. Он неоднократно подчеркивал на суде, что всегда выполнял распоряжения своего начальства, то есть Пукача. Кстати, на очной ставке мне сказали, что в СИЗО Коленко два раза вынимали из петли.
В мае, перед первыми арестами, бандиты убили учителя музыки Игоря Тутченко. По версии следствия, мотивом преступления была ревность — якобы Гончаров приревновал к мужчине, женившемуся на его бывшей возлюбленной. Тутченко вывезли на дачу Гончарова, напоили водкой, перемешанной с ядом, а тело подбросили в городской парк вместе с бутылками водки, чтобы сымитировать алкогольную интоксикацию. (Самое главное, что этот номер удался — милиция не стала возбуждать уголовное дело по факту смерти алкоголика. Правда выплыла лишь после того, как об этом преступлении рассказал на следствии Юрий Нестеров. Тогда, после эксгумации трупа, удалось доказать, что на самом деле учитель был отравлен щелочным ядом. — Авт. ) Думаю, тут другое. «Оборотни» постоянно искали способы убийства, чтобы не оставлять следов. Умер человек естественной смертью — и уголовного дела нет. Я считаю, что и произошедшее через полгода, 22 октября 2001 года, отравление водителя и охранника Ивана Плюща — Потеряйко и Скляра — тоже дело рук «оборотней». Я уверен в этом на 80 процентов.
— Вы признаете свое участие в преступлениях?
— Да, участие в 11 эпизодах (с убийствами и без убийств), в захвате заложников и вымогательстве.
— Статьи тяжелые, за них светит реальный срок. И вот окажетесь вы в СИЗО и… там-то охраны уже не будет.
— Ну есть же закон об охране участников судебного процесса! Закон предусматривает варианты вплоть до полного освобождения. Особенно если учесть мой вклад в дело разоблачения этой банды!
Под конец разговора я, не удержавшись, спросила у охранников:
— Ребята, а вы как, охраняете Юрия или… сторожите? В смысле может ли он теоретически сбежать из-под вашей охраны?
Они ответили достойно:
— Наша задача — обеспечение безопасности клиента, — и подумав, добавили: — Впрочем, если захочет «свалить», то сможет.
А Нестеров прокомментировал:
— Только один я знаю, почему я не убегаю. Вам расскажу уже после приговора.
450
Читайте нас у Facebook
