В киевском крематории нет ни металлического стола для разделки тел усопших, ни гробов многоразового использования, а распространение подобных слухов его работники считают кощунством
«… Недавно у меня умерла родственница. Кремация происходила на Байковом кладбище. Даже если ничего не знать об этой процедуре, а лишь сопоставить то, что видишь, можно сделать страшные выводы. Гроб устанавливается на металлические полосы, расположенные горизонтально. После траурной речи и прощания с покойником гроб прикрывают крышкой и не забивают ни одним гвоздем. Девушка, которая руководит всем процессом, нажимает кнопку, металлические полосы опускаются, а гроб проваливается в бездну. Полосы же снова принимают горизонтальное положение. Какой вывод может сделать человек, видя все это? А такой, что из гроба все вываливается: и крышка, и сам покойник… А что дальше?»
Факты, описанные в письме, пришедшем в редакцию из Луганской области, повергли в шок даже бывалых работников сферы ритуальных услуг…
«Вместо праха усопших родственники получают в урне лишь опилки?»
Вот какие ужасные подробности сообщила в письме наша читательница Мария Сергеевна Тихонова.
«… Мне рассказывали невероятные вещи. Крышку и гроб забирают и потом снова перепродают. А все, что находится в гробу, попадает на огромный металлический стол, у которого стоят пять человек в масках и специальных костюмах.
Все ценное на покойнике -- одежду, обувь, платки -- снимают, а потом продают на барахолке. Тело же расчленяется электроножом, и в специальной печи эти куски лишь обугливаются. Затем после охлаждения останки погружают в специальные контейнеры, ночью вывозят в специальные места (далеко за пределы города) и зарывают…
После кремации нам выдали урну, которую мы перевезли для захоронения в другой город. Урна оказалась открытой, и когда я заглянула туда, то там оказались обыкновенные опилки и маленький-маленький полиэтиленовый пакетик. А с чем, у меня уже не хватило сил рассмотреть. И это называется прах? От всего этого я схожу с ума! Неужели все это правда!? Говорят еще и о том, что родственники узнавали на базарах ботинки, костюмы, нарядные шарфики, в которых хоронили своих близких. А в том, что венки продают по нескольку раз, нет сомнения. Не успела еще наша машина отъехать, а уже работники крематория стали снимать ленты и уносить венки, так как подъехала другая процессия.
Если кремация действительно такая, как я пишу, сочините такую правду, которая хоть как-нибудь успокоит родственников. А мы вам поверим… »
«Вы представляете, что было бы с человеком через неделю, если бы он расчленял по 30 людских тел в день?!»
Чтобы разобраться во всех этих кошмарах, больше похожих на фильм ужасов, чем на работу предприятия ритуальных услуг, мы обратились к Николаю Николайчуку, начальнику Управления ритуальных услуг Киевской городской государственной администрации, который, услышав по телефону несколько строк из письма, тут же согласился принять корреспондента «ФАКТОВ».
-- Честно говоря, за годы работы в сфере ритуальных услуг, мне пришлось выслушивать немало разного, но такие фантастические кошмары я, поверьте, слышу впервые, -- не скрывая своего изумления, прокомментировал Николай Владимирович. -- Но давайте разберемся во всем по порядку. С полной ответственностью могу заявить, что в последнее время гроб, который забивают гвоздями в траурном зале, -- это редкость. Как-то городской голова Александр Омельченко присутствовал на Байковом кладбище при захоронении. Когда в ритуальном зале стали забивать гроб, на него стук молотка подействовал так угнетающе, что, когда церемония закончилась, он сказал: ужасно, когда человеку в такую минуту приходится слышать этот стук. Посоветовавшись со специалистами, мы ввели новшество: гробы, которые продаются у нас, забивать не нужно -- крышка гроба легко привинчивается четырьмя специальными шурупами, для которых уже сделаны отверстия. Они имеют красивый внешний вид и легко ввинчиваются. На цену это существенно не повлияло, у нас стоимость гроба, наверное, самая маленькая в городе -- от 138 гривен.
Кроме этого, в городе есть немело частных предприятий, где также можно купить гроб, правда, раза в два дороже (в основном они сделаны по иностранным технологиям). Эти изделия имеют уже встроенные защелки для крепежа крышки гроба, которые тоже не издают никакого звука.
Конечно, родственники могут заказать гроб и у каких-то знакомых мастеров, которые стоят дешевле, но сделаны по старинке. В этом случае и могут использоваться гвозди. Но это уже выбор самих родственников.
-- А что вы можете сказать по поводу людей в масках и расчленения тел электроножами?
-- От этих слов у меня волосы дыбом становятся. Зачастую в день происходит 20 кремаций, иногда и 30-40. Вы можете себе представить, что такое расчленить 30 тел в день! Такое даже в фильмах ужасов представить трудно. Для всего этого кошмара нужны какие-то специальные закрытые помещения, оборудование, а главное люди, которые смогли бы совершать ежедневно эту чудовищную процедуру и не сошли бы с ума чрез неделю! Всего этого в помещении крематория, куда, как говорит автор письма, проваливается гроб, просто нет. И вы сами в этом можете убедиться. А если у кого-то возникнут сомнения в правоте моих слов, то я могу устроить экскурсию, чтобы человек воочию убедился в том, как в действительности происходит кремация. Все эти страшные небылицы даже вымыслом назвать трудно, так как логика в них отсутствует. Зачем нужен такой жуткий и неимоверно сложный процесс якобы тайного погребения останков? Чтобы сэкономить на газе печей? Ну это просто смешно!
Есть еще один немаловажный фактор. В нашей структуре работает не так уж много людей -- около 1200 человек. В таком коллективе что-то утаить очень сложно, а тем более долгое время. Кто-то, да и проговорится, и слухи дойдут до руководства. Но, поверьте, за то время, что я возглавляю эту структуру, ничего подобного не происходило. Со стороны правоохранительных органов к нам не было не то чтобы претензий, даже замечаний.
-- И все же, какова подоплека слухов о перепродаже вещей усопших, о венках и цветах, которые кто-то тут же забирает с могил?
-- Понимаете, когда у человека горе, когда он находится в стрессовом состоянии, то и кажущееся может быть воспринято как действительное. Что касается цветов, скажу откровенно: в последнее время кладбища в буквальном смысле подвергаются нашествию бомжей, беспризорных детей, которые действительно воруют цветы и венки с могил для перепродажи. Сотрудники кладбищ не раз ловили таких горе-предпринимателей, дерзость которых поражает. Действительно, иногда могила бывает обворована буквально через час после захоронения. Чтобы хоть как-то избежать этого, сотрудники кладбища применяют очень эффективный способ: после окончания церемонии слегка надламывают стебли цветов. Венки остаются целыми, но для перепродажи такие цветы уже непригодны.
Что же касается торговли вещами усопших, то смею вас заверить: ни один работник нашей структуры не пойдет на эту спекуляцию, так как дорожит своим местом. Как вы понимаете, работа у нас специфическая -- не каждый на ней удержится. А те, кто удерживаются, -- остаются на годы. Немаловажно и то, что у нас нет задержек в выплате зарплат. Люди не получают баснословных денег, но средняя зарплата у нас 400 гривен, и человек получает ее регулярно.
А в том, что за всеми этими разговорами нет реальных фактов, вы сами можете убедиться, ознакомившись с работой крематория. Утаить там практически ничего невозможно.
«Если бы я узнал, что мой подчиненный снял одежду с трупа, то, наверное, не смог бы дальше жить»
На Байковом кладбище нас встретил директор крематория Алексей Григорьевич (фамилию попросил не называть) -- с виду спокойный, приветливый человек. Прочитав необычное письмо читательницы, он грустно заметил:
-- За все время работы у нас не было ни единого случая, когда бы встречалось что-то подобное. Я с полной ответственностью могу заявить, что ни у кого из работников не возникало даже такой мысли. Они ведь нормальные люди, у которых тоже есть жены и дети. Зачем же грешить и накликать беду на себя и семью. И чего греха таить, работая здесь, многие невольно становятся суеверными.
Все малоизвестное всегда обрастает слухами. Если бы я узнал, что описанное в письме имело место, то воспринял бы это как личное оскорбление и не знал бы, как работать и жить дальше, как смотреть в глаза детям и внукам.
Если говорить о технических аспектах, о которых в письме тоже сказано немало небылиц, то гроб с телом покойного никуда не проваливается, а опускается на лифте и потом на автокаре доставляется к печи, где и сжигается. Сжигание производится с помощью газа, который горит при очень высокой температуре -- 800-1100 градусов. Обычно гроб с телом горит час-полтора. Но даже полностью прогорев, кости не рассыпаются и сохраняют форму. Поэтому после горения останки проходят через специальный измельчитель. Родственники усопшего получают урну с 1-1,5 килограммами пепла, который помещается в полиэтиленовый пакет, затем в урну. Каждая урна пронумерована, и выдача происходит согласно квитанции, так что спутать урны с прахом невозможно.
За порядком следят начальник цеха, начальник смены, мои заместители и помощники. Кроме того, над нами есть масса контролирующих инстанций. Поэтому, если бы хоть один факт из тех, что описаны в письме, был бы установлен, естественно, последовали бы соответствующие санкции. У нас самих есть четкие инструкции. К примеру, мы не имеем права кремировать неопознанные трупы, пока правоохранительные органы после разбирательства не дадут на это разрешение. Никогда и никому мы не делаем никаких поблажек при оформлении документов и требуем все положенные справки.
-- А поступали ли вам какие-то серьезные жалобы от родственников за последнее время?
-- Ни за последнее время, ни раньше инцидентов не возникало. Бывают трудности, когда люди хотят подзахоронить к одному погребенному родственнику прах другого, но заранее это не оговорено. Это возникает из-за нехватки мест для захоронения на кладбищах. Но и здесь мы пытаемся найти выход. Вообще, если раньше кремация была редким явлением, то в последние лет пять-шесть ситуация поменялась кардинально. Иногда печи работают круглосуточно, а люди выматываются до предела. Так что у нас нет времени на всю ту ерунду, о которой говорят.
… С директором мы подошли к залу траурных процессий. Там как раз шла панихида. Подождав минут десять, пока закончится ритуал, мы спустились вниз, в большое помещение под залом процессий. Остановились возле лифта, на котором гробы с умершими опускаются в нижний зал. Это обычное бетонное пространство с одним выходом в большой длинный коридор, ведущий к печам. Других дверей или помещений здесь нет, равно как и огромного металлического стола, электроножей, людей в специальных костюмах. Пока мы оглядывались, гроб стал опускаться на платформе лифта, которая замерла где-то на уровне человеческого роста. Крышка гроба действительно крепилась шурупами. Минуты через три, гремя железными колесами, из длинного, обложенного белым кафелем коридора выехал автокар. Спокойно и деловито рабочий погрузил гроб на платформу и двинулся по коридору в обратный путь. Проследовав за перевозчиком, мы вскоре оказались в большом помещении, где располагались шесть печей. Других «специальных печей» здесь не было. Напротив выхода были открыты огромные ворота на улицу.
Покосившись на нас, рабочие приподняли гроб на уровень печи на специальной каталке. Открылась заслонка. Из горелок струились голубовато-оранжевые языки пламени. Пока гроб погружали в печь, другой рабочий, выйдя из небольшой застекленной кабинки в углу помещения, записал в журнал несколько отметок, нанесенных на крышке гроба мелом. Пока заслонка печи закрывалась, мы успели заметить, как языки пламени охватили гроб.
Окончив работу, рабочие вышли на улицу покурить. Говорить с нами они отказались. О чем тут говорить…
18679Читайте нас в Facebook
