Обстоятельства гибели журналиста владислава рябчикова, по мнению коллег, не оставляют сомнений в виновности сбившего его водителя иномарки
В «Крымскую правду» Владислав Рябчиков пришел в 1997 году. А в конце 1999-го, по результатам проведенного редакцией социологического опроса, он был уже самым «читаемым» журналистом газеты. И наверняка достиг бы еще многих профессиональных вершин, если бы жизнь его не оборвалась в 28 лет. И так внезапно…
«Мне остался один шаг до тротуара, когда сзади раздался глухой удар»
Вечером 21 апреля нынешнего года, когда Владислав вместе с коллегами возвращался с работы домой, его сбил некий Самвел Бабаян, управлявший автомобилем БМВ-530 без водительского удостоверения. По словам тех, кто в это время находился рядом с Владиславом, иномарка, мчавшаяся на красный свет, сбила журналиста прямо на пешеходном переходе. Столь очевидные обстоятельства гибели журналиста не оставляли сомнений в том, что виновный понесет заслуженное наказание. Поэтому, когда следователь ГУ МВД Украины в Крыму подписал постановление о прекращении уголовного дела по факту ДТП, коллеги пострадавшего испытали настоящий шок.
Человек, профессионально не причастный к прессе, практически всегда может рассчитывать на помощь журналиста. Когда же судьба отворачивается от самого журналиста, его собратья по перу, как правило, сомневаются: а удобно ли вмешиваться? Я посчитал, что в ситуацию, сложившуюся с расследованием дорожно-транспортного происшествия, в результате которого погиб Владислав Рябчиков, вмешаться не только удобно, но и необходимо. Так вернемся к месту трагедии.
21 апреля 2000 года Владислав Рябчиков дежурил по номеру. Домой возвращался с женой Юлей и тремя сотрудниками «Крымской правды». Было начало девятого вечера. Подошли к пешеходному переходу через улицу Севастопольскую. В этот момент к троллейбусным остановкам по обе стороны дороги подошли два встречных троллейбуса и стали высаживать пассажиров. Юля подняла голову и, увидев, что для транспорта горит красный свет, скомандовала: «Собрались и пошли». Около двух десятков человек хлынули по переходу навстречу друг другу.
-- Я шла впереди, Владик несколько отстал, -- рассказывает Юля. -- Помню, когда я вышла на дорогу, мимо меня в сторону центра города на большой скорости промчалась машина. Она точно ехала на красный свет, потому что другой автомобиль -- светлые «Жигули» с зажженными фарами -- в крайнем правом ряду стоял перед светофором. Все наши уже перешли и мне оставался буквально шаг до тротуара, когда сзади раздался глухой удар. Я обернулась и увидела, что почти поперек дороги распластался человек. Его ноги находились сантиметрах в двадцати от бровки тротуара, а сам он лежал метрах в пяти от стоящих у светофора «Жигулей», и в свете фар все было хорошо видно. Он был практически раздет: брюки от удара сползли к пяткам, а свитер задрался на голову. На одной ноге ботинка не было, второй уцелел, но оборвалась подошва. Рядом с троллейбусом была иномарка. Какая-то женщина крикнула: «Запоминайте номера!». Я мельком взглянула: в номере было несколько пятерок. В этот момент автомобиль резко рванул с места. Мне потом рассказывали, что, завернув за угол, сбившая Владика иномарка остановилась и водитель высадил из машины какую-то девушку. Но этого я уже не видела.
В реанимационное отделение 6-й горбольницы Симферополя Владислав был доставлен со страшным диагнозом: переломы костей правой голени, двух ребер, ключицы и таза, ушиб и сотрясение головного мозга, многочисленные гематомы, надрыв селезенки, кишечника и печени, шок III степени. Операцию делал один из самых опытных хирургов. На следующий день Владислав пришел в себя, но вскоре его состояние ухудшилось. Из Киевского института реанимации в Симферополь прибыл высококлассный консультант. Врачи сделали все, что могли, но эмболия (закупорка кровеносных сосудов частицами поврежденных тканей. -- Авт. ) свела их усилия на нет. 27 апреля Владислава не стало.
Уголовное дело по факту ДТП было возбуждено только после смерти Владислава
-- И то лишь по настоянию нашей газеты, -- рассказывает мать Татьяна Рябчикова, заместитель главного редактора газеты «Крымская правда». -- Следователь Кузинин вызвал нас через месяц после случившегося. Я пришла к нему вместе с невесткой и ее отцом. Беседовали при включенном диктофоне. Но даже это не остановило стража правопорядка. Он говорил с нами так, что мы поняли: объективного расследования не будет. Потребовали заменить следователя -- наше требование удовлетворили. Через газету мы попросили откликнуться очевидцев происшествия, и несколько дней спустя мне позвонила незнакомая женщина, Анна Ивановна. Она сказала, что шла вслед за Владиславом и еле успела отпрянуть, когда его сбила несшаяся на большой скорости иномарка. По словам женщины, удар был такой силы, что Владислава высоко подбросило в воздух. Сообщили следователю эти сведения, и он опросил Анну Ивановну. Мы стали ждать окончания расследования. И дождались…
28 августа на имя Татьяны Рябчиковой из следственного отдела по ДТП ГУ МВД Украины в Крыму пришло постановление… о прекращении уголовного дела по факту дорожно-транспортного происшествия с участием водителя С. А. Бабаяна и пешехода В. Л. Рябчикова. В постановлении подтверждено, что Бабаян не имел водительского удостоверения, но сказано, что машиной он управлял в присутствии ее владельца. Самвел Бабаян «показал, что перед происшествием двигался по левому ряду со скоростью 60 км в час на разрешенный сигнал светофора. Напротив заезда к магазину, расположенному на расстоянии 25 метров до пешеходного перехода, увидел стоявшего на центре дороги мужчину, при приближении к которому последний неожиданно стал перебегать дорогу». Самвел «сразу же применил торможение, но избежать наезда не смог, сбил пешехода правой передней частью автомашины, после чего пешеход упал на капот, разбил лобовое стекло, некоторое время находился на капоте, после чего упал на проезжую часть на пешеходном переходе». Автомашину Бабаян «остановил за пешеходным переходом, но так как она мешала проезду транспорта, то убрал ее за угол на ул. Трубаченко, где она и находилась до приезда милиции». Далее в постановлении перечисляются фамилии шестерых свидетелей, подтверждающих показания Бабаяна, и говорится, что при осмотре места происшествия «примерно от заезда к магазину, по ходу движения БМВ, были обнаружены осколки стекол от этой автомашины и туфель пострадавшего».
По мнению судебно-медицинского эксперта, «от момента наезда до места падения и остановки тела пешехода необходимо расстояние не менее 15 метров». По заключению же автотехнической экспертизы, от места наезда до того места, где Рябчиков упал и лежал на проезжей части, его тело «должно было перемещаться на расстояние порядка 25 метров». Так что, выходит, правы не жена покойного и журналисты газеты, а Самвел Бабаян, который хоть и совершил наезд на Рябчикова за 25 метров до пешеходного перехода, но «не располагал технической возможностью предотвратить этот наезд, так как остановочный путь автомашины был большим, чем удаление автомашины до пешехода, когда последний начал бежать от центра дороги». А значит, сделан вывод, Бабаян виноват лишь в том, что управлял машиной без водительских прав, и за это «подлежит административной ответственности».
-- Обоснование прекращения следствия я расцениваю как издевательство над здравым смыслом, -- говорит отец Владислава, корреспондент агентства ИТАР-ТАСС Лев Рябчиков. -- Если показания журналистов «Крымской правды» и Анны Ивановны, на глазах которой все происходило, следствием не приняты во внимание, то почему не допросили водителей троллейбусов, которые помогли бы установить точную картину происшествия? Почему не нашли и не опросили водителя светлых «Жигулей», стоявших перед светофором? В цивилизованных странах, если хотя бы один свидетель говорит не то, что другие, следствие не прекращается, пока не будет проверено и прояснено все, что он утверждает.
Я не криминалист, но знаю, что скорость движения автомобиля во время наезда можно установить по следам на подошвах обуви потерпевшего. Почему это не было сделано, и где туфля Владислава, о которой идет речь в постановлении? Врачи, боровшиеся за жизнь Владика, в один голос утверждали: полученные им травмы свидетельствуют о том, что сбивший его автомобиль шел на скорости не ниже 90 км в час. Впрочем, логику этого следствия понять весьма сложно. Его не смутило даже то, что водитель, став участником ДТП, уехал с места происшествия, хотя был обязан остановиться, чтобы помочь автоинспекции по горячим следам установить картину происшествия.
По версии Кузинина, совершенно трезвый водитель ехал со скоростью 60 км в час, а переходящий дорогу пешеход ТАК бросился под колеса его иномарки слева, что странным образом попал под правую часть автомобиля. У пострадавшего от удара слетела обувь и одежда, у машины разбились фара и лобовое стекло, деформировался капот. Водитель изо всех сил тормозил, но остановиться не смог и со сбитым пешеходом на капоте умудрился проехать ровно 25 метров, чтобы «уронить» сбитого им человека… на пешеходную дорожку. Лобовое стекло разбито вдребезги, но на теле, в волосах, и в одежде пострадавшего -- ни единого, даже крошечного осколка? Ни один здравомыслящий человек в такую версию поверить не может.
«Раскоп Рябчикова» навечно останется на древней вершине Мангупа»
Цинизм -- это то, чего никогда не было в родительской семье Владислава. Его мать и отец из той категории журналистов, которые во все времена верили, что справедливость восторжествует, если не жалеть для ее защиты сердца. Этому учили и книги -- им в доме Рябчиковых несть числа: Татьяна Ивановна и Лев Анатольевич собирали библиотеку, отказывая себе порой даже в самом необходимом.
Но в журналистику он не собирался. Поступил на исторический факультет Симферопольского госуниверситета (ныне -- Таврический национальный университет. -- Авт. ). На археологической практике после первого курса сразу обратил на себя внимание: он был удачлив на находки, извлекал их оттуда, где вроде и быть не могло. Заведующий университетской кафедрой истории древнего мира и средних веков Александр Герцен постановил: «Наш человек». И последующие четыре года неизменно брал Владислава в экспедиции на Мангуп -- до сих пор один из раскопов называют там «раскопом Рябчикова». На вершине этой каменной громады сохранились развалины столицы средневекового княжества Феодоро, вплоть до турецкого завоевания в 1457 году объединявшего почти весь юго-западный Крым. Мангуп, утверждают археологи, принимает не всех, но Владислав на развалинах «пришелся ко двору». После его гибели археологи вместе с сотрудниками Бахчисарайского историко-культурного заповедника установили на Мангупе мемориальную доску в память о Владиславе и в благодарность за его публикации в защиту истории и ее памятников.
-- После университета Владику не удалось найти работу по специальности, и он решил попробовать себя в бизнесе, -- вспоминает Татьяна Рябчикова. -- Устроился в коммерческую фирму, но та вскоре лопнула, и грандиозные планы сына рассыпались в прах. Этажом выше редакции располагалось коммерческое предприятие, и Владик пошел работать туда -- будто кто-то подводил его поближе к газете. Он внимательно читал «Крымскую правду» и время от времени вылавливал ошибки в статьях на исторические темы. Встречая в коридоре главного редактора, говорил ему об этих ошибках и так его «достал», что тот однажды не выдержал: «Слушай, Владик, кончай ты с этой коммерцией. Переходи к нам и бери на себя историю».
В газете все чаще и чаще стали появляться серьезные статьи об истории Крыма. Большой резонанс вызвала серия публикаций «Киммерия. Таврия. Крым. Времена и лица». В них Владислав обратился к «белым пятнам» истории полуострова. Одним из первых написал об ограблении памятников истории -- гробокопательстве, волна которого в последние годы захлестнула Крым. «Не надо делить памятники по национальному признаку, -- утверждал Владислав. -- Это наше общее достояние. Пока мы ссоримся и выясняем отношения, на Неаполе Скифском, который мог бы стать визитной карточкой Симферополя, пасутся козы».
Сердце греет только вера…
Как бы много ни было у нас циников, немало есть людей, по-прежнему верящих, что правого можно защитить, а виновного -- наказать. И что журналистам на роду написано этим заниматься. Может быть, и написано, да только не всем на это жизни хватает. Владиславу -- не хватило. А хватит ли его родителям, чье безмерное горе вылилось в эпитафию, которую написал отец Лев Рябчиков?
Спи, наш мальчик, крепко спи. Ветер бродит в чистом поле. Плачет дождь о нашей доле… Спи, наш мальчик, мирно спи.
Сладким запахом сирени Слабо тянет от могилы. Спи под крымским небом, милый, Со звездою в изголовье.
Наши траурные тени Над тобою наклонились… Даровал Господь нам милость За тебя Ему молиться.
За тебя дышать озонным Древним воздухом Мангупа. Доживать в своих скорлупах Дни, отмеренные нам.
Сердце греет только вера, Что и нас святой Хранитель Впустит в Божию обитель, Где мы вместе будем вечно.
Все свои душевные силы Татьяна Ивановна и Лев Анатольевич обратили сейчас на внука: трехлетний Артемка так похож на Владислава. Но каким ог вырастет, зависит не только от них, но и от тех людей, которых он встретит в жизни. Значит, и о тех, кто должен сегодня восстановить справедливость по отношению к покойному отцу.
3369Читайте нас в Facebook
