Писательница валерия врублевская: «все мои романы были лишь черновиками будущих литературных произведений. Они ни в коей мере не мешали мне любить мужа»
Виталий и Валерия Врублевские: он -- помощник Первого секретаря ЦК Компартии Украины Владимира Щербицкого, она -- писательница. Эта пара всегда давала поводы для сплетен в партийных коридорах. О том, как Валерия любила своего мужа, ходили легенды. Но не меньше их сложено и о ее романах с другими мужчинами. Так любила ли она свою законную «половину»? Или притворялась, не желая отказываться от благ, полагавшихся жене партийного чиновника такого ранга, в котором ходил Виталий Врублевский? Могла бы и не лукавить: по нормам советского времени помощник Владимира Щербицкого не мог развестись с женой без ущерба для карьеры. Но и сегодня Валерия утверждает, что Виталий -- судьба: «Если я бриллиант, как сказал один мой поклонник, то Виталий -- моя шлифовальная машина».
В спальне Валерии висит портрет, на котором она, белокожая и чернобровая, чем-то напоминает… Пиковую даму -- в молодости, конечно. Об этой ассоциации я говорю Валерии, а она смеется.
-- Когда после инсульта в 1989-м я была на грани смерти, мне привиделось, будто гуляю в летнем саду, рядом -- Пушкин, а навстречу нам -- молодая красивая девушка. «Это Пиковая дама», -- говорит Пушкин. А я: «Как это может быть? Ведь она старуха!» И вдруг меня осенило: да это же я, с этого вот самого портрета. Что интересно: у меня здесь такой взгляд, будто знаю свою судьбу. А как я могла ее знать, молодая и неискушенная девчонка?.. Ведь замуж за Врублевского я вышла в 18 лет, а в 19 родила сына. Простая студентка Житомирского геодезического техникума, я смотрела на Виталия, который после университета преподавал политэкономию,как на Бога. Красив он был не по-здешнему. Вот и влюбилась. Все было прекрасно, пока наш техникум не перевели в село Яронь Новоград-Волынского района и обаяние моего мужа не привело в замешательство местную женскую общественность. Он стал, как бы сейчас сказали, секс-символом района. Я выпала из его круга интересов и ощутила глухие приступы ревности.
-- Зная вашу взрывную натуру, трудно представить, что они были глухие.
-- Я старалась сдерживать страсти. Пыталась обсудить свое положение с мамой, но ее позиция была однозначной: вышла замуж -- живи. Пробовала объясниться с Виталием, но лишь вызвала у него раздражение. Бросить его не могла -- любила страшно и дорожила семьей. Что было делать? Ответ пришел одним ясным утром: Виталию нужно поступить в аспирантуру. «Как же я смогу учиться и вас с сыном содержать?» -- удивился он. «Считай, что нас у тебя нет. Езжай, учись. Ты -- гений, ты сделаешь карьеру». Он принял предложение и уехал, а мы с сыном остались одни. Чтобы четче осознать свое положение, я на всех фотографиях отрезала Виталия от нас с сыном.
-- И как вы только на это решились?
-- Боялась попасть в генетическую «зависимость». Моя мама -- из рода Тышкевичей, она никогда не могла сносить унижений, у мамы Виталия нрав не легче. Чтобы не доводить дело до скандала, я отважилась расстаться с Виталием, как когда-то Даша с Телегиным в «Хождении по мукам».
-- Но ведь на руках был ребенок…
-- Когда я осознала, что ни обо мне, ни о ребенке заботиться некому, стало не по себе. Одолжив 6 рублей, уехала с сыном в Брест -- к родне Виталия. Но отец был болен, жили они с сестрой очень бедно и ничем помочь нам не могли. Да и не хотели, если правду сказать, потому что подумали: Виталий нас бросил. И я устроилась проводницей. Каждые четыре дня поезд бывал в Киеве, это давало возможность видеть своего ненаглядного. На оклад в 90 рублей я содержала себя и сына, помогала отцу Виталия, да еще и подбрасывала продукты своему аспиранту в обмен на сетки с его грязным бельем.
-- Но, наверное, вы надеялись, что эти жертвы не напрасны?
-- Мы договорились: как только Виталий закончит учебу, я поступлю в университет. Я так хотела учиться! Чтобы с ним сравняться. И поступила. Но на лекции пришлось ходить с ребенком. От постоянного недосыпания валилась с ног, а Виталий делал вид, будто не замечает этого. Он уже преподавал в университете, общался с близкими по духу людьми. Я сама разрешила ему играть роль короля на троне. Так на что было обижаться? Запретив себе страдать, я мечтала о том, что когда-нибудь у меня начнется совсем другая жизнь.
-- И какой же вы ее себе представляли?
-- В мечтах я видела себя писательницей. С детства хотела ею стать, с тех пор как в 1946 году впервые увидела у соседки книжечку «Мойдодыр». Я ее почему-то понюхала, и этот запах не могу забыть по сей день. Стала сочинять стихи, а в 12 лет написала поэму «Декабристы», где подвигом назвала то, что жены не бросили своих мужей-каторжников. Но мое творчество было тайной, ведь нужно было присматривать за братьями. Если они плакали, мама, рассердившись на нерадивую няньку, уничтожала мои рукописи -- рвала их на куски и выбрасывала. Мне всегда было сложно сесть за стол из-за наваливающейся на меня работы. Сначала братья, потом муж и свой ребенок. То кухня, то учеба -- мечта заняться любимым делом казалась несбыточной.
-- А как Виталий относился к вашему стремлению?
-- Он говорил, что ему не книги мои нужны, а чтобы туалет был чистый!
-- Теперь, кажется, я понимаю истоки вашего первого романа с сослуживцем Виталия -- Владимиром К.
-- В его лице я встретила человека, которого заинтересовали не только «такая белая кожа и такие черные брови», но и моя душа. Он первый сказал мне, что я могу писать, что у меня все получится. Я была потрясена таким вниманием, и моя исстрадавшаяся душа на него откликнулась. Виталий никогда не говорил мне «люблю». А тут вдруг на меня вылилось столько тепла, добра и участия!
-- В нашумевшем романе о вашей любви «Милая моя Маруся» Владимир К. говорит, что он сделал из вас писательницу, а вы просто спасли свой брак его кровью. И ваш роман действительно закончился для него плохо: уволили с высокой должности. Не поздоровилось и следующему вашему поклоннику -- поэту и философу. Он был избит до полусмерти. А вокруг вас зазмеились сплетни.
-- Меня они не смущали. Мне казалось, что я выстрадала право выбирать, кому нравиться, а кому нет. По сути, все мои романы -- своеобразные черновики будущих литературных произведений. Некоторые их персонажи сейчас думают, что ловко обманывали меня, но я-то знаю, что сама им позволяла это делать, снисходительно наблюдая за тем, как они суетятся.
-- Это, я надеюсь, не относится к Ефремову, Товстоногову, Михалкову, с которыми связывает вас молва.
-- Была влюблена только в Сергея Владимировича Михалкова! Меня покорял его юмор -- беспардонный и целомудренный одновременно. Я ему как-то сказала: «У вас такие красивые дети». А он: «Хотите, и вам таких сделаю?!» А чего стоил его диалог с Щербицким, о котором мне рассказал Виталий. Михалков приехал в Киев спасать мою «Кафедру», которую обвиняли в антисоветчине. «Владимир Васильевич, -- начал Сергей Владимирович, -- у вас тут есть талантливый драматург. Но его затрут и забьют». Щербицкий: «Так давайте ему поможем!» Михалков: «Ему нельзя помочь, ибо он -- жена вашего помощника». А мне он сказал: «Ты чего шестеркой прикидываешься? Если бы я написал такую пьесу, не осталось бы премии, которую я бы не получил».
-- Неужели Виталий никогда не боялся, что вы от него уйдете?
-- Думаю, что нет. Он чувствовал себя единственным мужчиной, который мне нужен.
-- История с Кашпировским многих заставила в этом засомневаться. Говорили, что вы были влюблены друг в друга, как Ромео и Джульетта, и он хотел жениться на вас…
-- О моих отношениях с Кашпировским уже столько написано! А больше того, что я сказала в книге «В тени деревьев, которых нет. Женщина и гипнотизер», просто не скажешь. Эта история уже позади. У меня новая жизнь, и в ней нет места даже воспоминаниям о тех роковых событиях. Виталий порвал и выбросил все его фотографии. Я пишу новый роман…
-- И все же вы не отказываетесь вспоминать старое.
-- Во-первых, я хочу, чтобы мои внучки, которых я очень люблю, знали обо мне правду. Кроме того, выпив свои бокалы с ядом ошибок, мы с Виталием исцелились, и это дает нам возможность не комплексовать, вспоминая прошлое.
«Facty i kommentarii «. 01-Август-2000. Человек и общество.
688Читайте нас в Facebook
