Девять лет назад россия вышла из состава ссср
Борис Ельцин, объясняя депутатам этот шаг, заявил: Киев отказался подписывать Союзный договор. Без Украины подписывать его просто преступно
В эти дни, 9 лет назад, произошло одно из самых крупных исторических событий двадцатого века: прекратила свое существование мощная коммунистическая империя -- СССР. 8 декабря 1991 года в резиденции Вискули недалеко от Бреста, в районе Беловежской пущи, Борис Ельцин, Станислав Шушкевич и Леонид Кравчук подписали соглашение о создании Содружества Независимых Государств.
После Беловежских соглашений Советский Союз просуществовал еще 18 дней
Вспоминая об этих событиях, бывший соратник Бориса Ельцина Александр Коржаков писал: «В Беловежскую пущу мы приехали вечером. Леонид Кравчук уже находился там, поджидать нас не стал и отправился на охоту. Он всегда стремился продемонстрировать независимое поведение. Зато Станислав Шушкевич на правах хозяина принимал гостей подчеркнуто доброжелательно. Отдохнули с дороги, перекусили, и тут вернулся Леонид Макарович.
- Какие успехи? — поинтересовался Ельцин.
- Одного кабана завалил, — похвастался Кравчук.
- Ну, хорошо, кабанов надо заваливать».
Но 8 декабря Ельцин, Кравчук и Шушкевич не упраздняли СССР, а лишь констатировали, что Советский Союз «прекращает (а не прекратил) свое существование». Де-юре Союз просуществовал еще 18 дней. Более того, он исчез не 25 декабря, когда первый и последний президент СССР Михаил Горбачев подписал указ о сложении полномочий Верховного Главнокомандующего, а только 26-го. В этот день в Кремле состоялось последнее заседание одной из палат Верховного Совета СССР — Совета Республик, на котором депутаты из 5 азиатских республик, остававшихся в Союзе до самого конца, приняли Декларацию о прекращении существования СССР как государства и субъекта международного права.
Однако судьбу Союза решила не эта Декларация -- к существованию СССР она имела уже косвенное отношение. Потому что двумя неделями раньше, 12 декабря 1991 года, в 13 часов 28 минут, Россия вышла из состава СССР, денонсировав решением своего парламента Союзный договор 1922 года. Самая большая в составе СССР республика не захотела оставаться в семье «братских сестер» без славянских государств.
Выступая в этот день на заседании парламента, президент Российской Советской Федеративной Социалистической Республики Борис Ельцин, аргументируя правильность данного шага, заявил: «Украина отказалась подписывать Союзный договор. Последствия этого очевидны: серьезное нарушение геополитического равновесия в мире, эскалация конфликтов внутри бывшего Союза, проблемы государственных границ, национальных валют, собственных армий и другие. А ведь на Украине имеется ядерное оружие. В этих условиях заключать Договор о союзе из 7 республик без Украины и при этом оставаться спокойными, ждать очередных соглашений, ничего не предпринимать — было бы просто преступно. » Когда же Ельцина упрекнули в появлении Беловежских соглашений, он заявил: «Я отвергаю обвинение в адрес подписавших в том, что они якобы самовольно ликвидировали СССР. »
Действительно, Борис Николаевич, по свидетельствам очевидцев и людей из его окружения, очень болезненно и даже нерешительно шел на подписание Беловежских соглашений. Видимо, и спустя годы, последовательно отвергая любые обвинения в развале СССР, он не смог справиться с сомнениями в целесообразности этого шага. И год назад, приняв решение уйти в отставку, Борис Ельцин настоял на том, чтобы еще довольно сырой союзный договор между Россией и Белоруссией был подписан именно 8 декабря. Ровно через 8 лет после Беловежских соглашений появилось новое союзное государство…
Не принимает упреков в развале СССР и Геннадий Бурбулис. Бытует мнение, что именно он являлся инициатором Беловежских соглашений. В то время Геннадий Бурбулис занимал пост секретаря Государственного совета при президенте РСФСР, первого заместителя председателя правительства Российской Федерации. В интервью еженедельнику «Бульвар» Геннадий Бурбулис заявил, что ни Кравчук, ни Ельцин, ни члены их команд Советский Союз не разваливали. «Мы оказались теми, у кого хватило ума и мужества назвать вещи своими именами и юридически, политически констатировать то, что, к огромному сожалению, с позиции человеческой и нравственной, уже произошло. Советский Союз де-факто перестал существовать. Оформив свершившееся постфактумом, мы позволили, на мой взгляд, предотвратить еще более опасный сценарий. Может быть, даже балканский. Со страшной такой перспективой».
Беловежское соглашение -- это коллективное творчество
«ФАКТЫ» публикуют отрывки из беседы главного редактора «Бульвара» Дмитрия Гордона и председателя редакционного совета газеты Виталия Коротича с Геннадием Бурбулисом, касающиеся Беловежских событий:
-- В течение 1991 года мы работали, при участии Казахстана, над четырехсторонним договором в рамках СССР. Мне представлялось, что это правильно. Мы создаем ядро: Азия, три славянские республики, ресурсные все темы. Мы неоднократно пытались доказать Горбачеву, что он обязан поддержать эту логику построения нового Союза. «Вам же будет легче, -- говорили ему, -- с действующим (или бездействующим) центром работать, если вы будете опираться на наш костяк. Четыре базовые республики -- это тот аргумент, который заметно поможет вам в ваших кремлевских посиделках». Поэтому во многих ключевых, фундаментальных представлениях у нас эта работа была сделана.
Путч не оставил нам выбора -- попробуй-ка склей разбитое вдребезги. Украина своими форсированными и безоговорочными действиями не оставляла такой возможности, хотя мы на это рассчитывали. И мы действительно ехали туда… (Пауза).
… Идея была такая: собираемся, разговариваем. В том числе -- обязательно! -- и Назарбаев. Все решения о том, чтобы он прилетел (в Минск. -- Ред. ), были приняты. Конечно же, я понимал, что у разговора есть два глубоких подводных течения. Первое -- это позиция Украины, и для меня не было секретом, что компромиссов там не предвидится. А второе -- это перспективы России.
Я постоянно пытался понять, чем она будет располагать для решения своих практических задач. Если вспомнить, что при жесточайшей централизации во всех советских республиках инструменты управления все же имелись, то Россия в этом отношении была кастрирована. Мы не имели ни полноценного Госплана, ни той финансово-расчетной системы, которую имели все остальные республики. И для нас последствия встречи в Беловежье носили утилитарный характер: как мы будем решать вопросы, чем будем располагать?
-- Геннадий Эдуардович, и все-таки: кому первому пришла в голову идея развалить Союз, кто ее автор? Вы отказываетесь от приписываемой вам исторической роли?
-- Это некорректный вопрос.
-- Согласен, и все же…
-- Я не могу на него отвечать, это не мой стиль. Роли были известны, характер тех, не прописанных в распоряжениях президента, но заданных жизненной ситуаций полномочий -- тоже. И в конечном счете я скажу так: учитывая масштаб исторического события, это было коллективное творчество.
Первым об СНГ узнал Шапошников, потом Буш. Последним -- Горбачев
-- Просто хватило мужества закончить уже идущий исторический процесс… Ну а чувство страха у вас было? Все-таки огромная страна с таким ядерным потенциалом, с такими человеческими ресурсами. Вы наверняка понимали: вот сейчас поставите подпись -- и ее не станет…
-- Страха у меня не было никакого.
-- Но груз ответственности давил?
-- Уже в октябре, придя в Госсовет, мы практически ощутили вот эту зону -- чего нельзя не делать. На встрече с депутатами Верховного Совета, зная, насколько сложная эта среда, я сказал: «В перспективе Россия должна и может стать правопреемником Союза во всех его видах». Тут все одно к одному: и происходившее в Украине, и бессилие центра, которое нас никак не устраивало… К октябрю мы окончательно убедились, что никакого союзного правительства нет, что никаких ключевых вопросов оно не решает. Каждая республика выплывала самостоятельно.
… Нет, страха не было. Как не было и ликования, эдаких брызг шампанского, в которых нас пытаются уличить. Присутствовала, скорее, тревога.
-- А вы не опасались, что можете не долететь из Беловежья обратно? Вдруг бы Горбачев привел в действие армию?
-- Мы последовательно переговорили с Шапошниковым (министром обороны СССР), потом с Бушем и, наконец, с Горбачевым.
-- Так Шапошников первым был?
-- Остальные почему-то данный факт не фиксируют. Но я на этом настаиваю, я ручаюсь. Потому что, когда мы пришли к выводу, что Украина не предполагает ничего другого, кроме выхода из Союза, стали искать юридическую основу. Некоторые заготовки у нас были. Дальше началась кропотливая работа по статьям, по редакционным формулам. Но уже тогда последовательность звонков была принята: первым -- Шапошников. Он сразу сказал: «Да, это тяжело. Но коль решение принято, я вам гарантирую: никаких опрометчивых действий не будет -- исключено».
Вторым был Буш. Причем тот самый Буш, который с огромной симпатией -- и абсолютно справедливо, заслуженно и законно -- относился к Горбачеву и с естественной настороженностью -- к Ельцину. Но… Во-первых, до этого у нас уже был визит в Штаты, во-вторых, мы пережили ГКЧП, и американцы прекрасно понимали, куда 19 августа делся Горбачев и что с ним произошло. А в-третьих, ликвидировать Советский Союз -- это была их стратегическая, многолетняя цель. И Буш тут же дал добро: мол, мы понимаем… Сказал, что в ближайшие часы переговорит с «семеркой» и желает нам успехов. На вопрос: «Как Михаил?» -- Ельцин ответил, что мы сейчас будем с ним разговаривать, он пока не в курсе.
-- По словам Кравчука, никто не хотел объясняться с Горбачевым. Отдуваться за всех поручили Шушкевичу…
-- И это было корректно: хозяин встречи.
-- Тяжелый разговор получился у Шушкевича с Горбачевым?
-- Он был разнополюсный. То есть Шушкевич проинформировал о нашем решении, а Горбачев сказал: «Не хочу ничего слушать, быстро завтра прилетайте ко мне». Ему в ответ: «Ну как мы прилетим? У нас здесь разные планы, обязательства». То есть пошло ослушание.
Все-таки мы с Борисом Николаевичем несли и несем ответственность за то, как это начиналось и с какими результатами связано
-- А какова в вашем понимании роль Кравчука в распаде Советского Союза и во всех этих процессах?
-- На самом деле, я считаю Леонида Макаровича человеком, может быть, самым стратегически подготовленным из той плеяды. Дело в том, что он занимался идеологией, и у него образование более адекватное этим вопросам. По образу мышления, по стилю своего политического «я» это политик, что называется, историей приглашенный к этой работе. Кравчук был абсолютно непримирим к каким-либо нюансам, компромиссам, паузам. Я даже был склонен выдержать некоторую паузу, думал, что есть еще какой-то ресурс. Но он доказал нам: это не так. Он говорил: «Как же я вернусь в Киев? Я вроде и поехал неизвестно для чего, ведь все вопросы у нас сняты».
Другое дело (я считаю, здесь вопрос не оценки, а, скорее, дискуссии), что Кравчук и в целом украинское руководство переоценили свои собственные действия. Сознательная блокировка эсэнговских усилий не оказалась плодотворной как для Украины, так и для России.
Кстати, в декабре 2001 года -- 10 лет Беловежскому соглашению. Хочу вас пригласить к раздумьям, а потом и к совместным действиям. Ведь в чем наша трудность? Не осознав, что же произошло в 1991 году, мы сегодня все время спотыкаемся в конструктивных усилиях. И пришло время (дистанция достаточная) понять, почему система была обречена на распад. Почему сегодня, агрессивно отстаивая национально-государственные интересы, важно осознавать еще и наше геополитическое родство, необходимость в сотрудничестве. То, что американцы надменно и цинично используют в международной политике недодуманные наши слабости, -- это же факт. И я очень тревожусь сейчас за наше новое руководство. Потому что весь этот задор «Даешь великую и сильную Россию!», эффект погон и какой-то психологический настрой на силу, понимаемую нецивилизованно, -- это ни к чему хорошему не приведет.
-- Геннадий Эдуардович, а с Ельциным вы общаетесь в последние годы?
-- Нет!
-- Почему?
-- Трудный вопрос. Есть, наверное, здесь какая-то взаимная сложность. Я, видимо, смотрюсь как человек малопривлекательный или чрезмерно гордый, да и он для меня в этом отношении… (Пауза). Мне все-таки трудно согласиться с тем, что произошло за 10 лет, что не сделано. Я воздерживаюсь от того, чтобы все оценивать персонально, но душа не позволяет и миролюбие чрезмерное проявлять. Все-таки мы с Борисом Николаевичем несли и несем ответственность за то, как это начиналось и с какими результатами связано.
Зимой 1991 года «часы Горбачева», в отличие от ельцинских, стали безудержно отставать от происходящих событий. О Беловежских соглашениях президент СССР Михаил Горбачев узнал после министра обороны Союза Шапошникова и президента США Буша
2624Читайте нас в Facebook
