Кинорежиссер Геннадий Полока: «На съемках «Белого солнца пустыни» Луспекаев, уже передвигавшийся на двух протезах, сам бегал, прыгал, скакал на лошади, не позволяя режиссеру задействовать каскадеров. Из-под протезов постоянно сочилась кровь»
Своим учителем на театральной сцене Павла Луспекаева считали такие звезды, как Олег Борисов, Сергей Юрский, Олег Басилашвили, Михаил Козаков. Однако широкий зритель по достоинству оценил талант этого выдающегося артиста лишь на закате его жизни, после выхода картины Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни».
В этом фильме Павел Борисович играл в буквальном смысле слова из последних сил, превозмогая боль в ногах (за несколько лет до съемок актеру частично ампутировали ступни, и он носил протезные ботинки). Всесильная министр культуры СССР Екатерина Фурцева лично доставала ему сильнодействующие наркотики, чтобы унять боль. Но когда Луспекаев понял, что из-за наркотиков теряет трезвость мышления, то решил от них отказаться. «Сегодня минул уже месяц с тех пор, как я не пью лекарств, — писал он в своем дневнике. — Все тело ломит и дрожит от пронзающей боли, глаза вылезают из орбит. Но я держусь. И все это выдержу».
И он выдержал. Успех у фильма был ошеломляющий. Но порадоваться ему Луспекаеву не пришлось: 17 апреля 1970 года, спустя 18 дней после премьеры «Белого солнца пустыни», актер умер от разрыва аорты в московской гостинице «Минск».
О своем близком друге «ФАКТАМ» рассказывает известный режиссер Геннадий Полока.
«В Большом театре Луспекаев был единственным, кто имел право обращаться к Товстоногову на ты»
- С Пашей мы познакомились в конце 1940-х годов, — вспоминает Геннадий Полока. — Он оканчивал Щепкинское училище, а я только туда поступал. Луспекаев блистал в дипломных постановках. Он обладал потрясающим чувством юмора. Настоящим, украинским. Нужно было видеть, как смешно Паша рассказывал стих Тараса Шевченко «Якби ви знали, паничi».
Луспекаев вспоминал, как, будучи подростком, добровольно ушел на фронт, потом попал в один из партизанских отрядов. Как был ранен (пуля раздробила ему локоть), как участвовал в подпольном движении мальчишек под Ростовом. Они подрывали поезда и собирали для партизан сведения о немцах. Если бы вы видели, сколько шрамов было у Луспекаева! Руки, ноги — все тело изранено. Плюс контузия.
Паша был очень добрым, но вспыльчивым человеком. Его резкую реакцию могла вызвать любая мелочь. Однажды мы сильно поссорились с ним на съемках картины «Капроновые сети» (вышел на экраны в 1962 году. — Авт. ), которую снимали два режиссера — я и Леван Шенгелия. Во время какого-то рабочего момента Луспекаев демонстративно ослушался меня и принял сторону Шенгелия. Меня это возмутило, я резко заявил: «Все! Никаких замечаний я вам больше делать не буду. Но ко мне не обращайтесь!» Мы с Пашей долго не разговаривали. Последние съемочные дни проходили в Каневе. Когда Паша уезжал, вся съемочная группа, кроме меня, вышла из гостиницы его провожать. Луспекаев со всеми обнимался, а я с балкона помахал ему рукой. Шофер поторапливал Пашу, боясь опоздать на самолет. Вдруг Луспекаев выскочил из машины и на протезе (у него уже была ампутирована одна из пяток) побежал ко мне по лестнице на четвертый этаж. Добравшись, он… поцеловал мне руку и сказал: «Прости мне, ради Бога. Я виноват!» Развернулся и умчался прочь. Таким он был совестливым человеком…
В моей картине «Интервенция» (1968 год. — Авт. ) роль Филиппа изначально должен был исполнять не Копелян, а Луспекаев. Но у Паши была очередная операция. Когда после съемок я приехал к нему домой, поразился, сколько угощения он наготовил! Причем сам, ведь его жена тогда была в отъезде. Паша не мог нарадоваться, что я у него в гостях. Он ничем не выдал своего разочарования по поводу того, что не снялся в «Интервенции». У меня на тот момент были проблемы с жильем, и Луспекаев заявил, что пока я могу жить у него, а потом он попросит своего соседа Олега Басилашвили помочь мне. Тот как раз разошелся с женой и переезжал к другой женщине. Не простаивать же пустой квартире. Я и рта не успел открыть, как Луспекаев вдруг сорвался с места, побежал к Басилашвили и притащил его к себе домой. «Олег, — сказал Паша, — ты переезжаешь, квартира будет пустовать. Отдай Полоке свою жилплощадь ненадолго, ему жить негде». Олег Валерианович пообещал, но… обещание свое не выполнил. Хотя Басилашвили очень уважал Пашу, которого в БДТ обожали все! В театре Луспекаев был единственным, кто имел право обращаться к Товстоногову на ты и называть его просто Гога.
- Рассказывают, что Луспекаев к любому человеку мог найти подход. Особенно он умел расположить к себе детей.
- Это правда. Дети Пашу очень любили. Нужно было видеть, как относились к нему ребята, которые играли вместе с Луспекаевым в «Республике ШКИД» (этот фильм Г. Полоки вышел на экраны в 1966 году. — Авт. ). С детьми он был на равных. Однажды Паша оказался в одной больнице с сиамскими близнецами, сросшимися головами. Так эти ребята никого не слушали, кроме Паши. Однажды они нашкодничали. Луспекаев подозвал их и заявил: «Я с вами разговаривать больше не буду! Потому что вы себя вести не умеете! Разговаривайте между собой, две головы!» Близнецы едва не разрыдались, начали извиняться. Когда Пашу выписывали, вся больница его провожала. Так его полюбили.
«Однажды Паша пригрозил Шукшину: «Я тебе сейчас так влеплю — глаза выскочат!»
- Говорят, Луспекаев пользовался успехом у женщин…
- Как-то в Пашу влюбилась одна актриса и преследовала его буквально по пятам. Луспекаев был знаком с ее мужем, поэтому не собирался крутить роман, о чем честно заявил женщине: «Ты лучше меня не трогай. Если не послушаешь, страшное может случиться… » И действительно чуть не случилось. На гастролях БДТ в Варшаве во время банкета эта актриса начала вешаться Луспекаеву на шею. Паша взял такси и уехал в гостиницу. Актриса увязалась за ним. Когда в гостиницу с банкета вернулся артист Владимир Татосов, на него набросился портье: «Пан! Там Луспекаев такое творит!» Володя зашел в номер к Луспекаеву и остолбенел. Паша разгромил свою комнату, разбил люстру и босиком ходил по осколкам. Весь номер был забрызган кровью. Настолько его довела эта барышня. Татосову долго пришлось успокаивать Пашу.
Инцидент имел продолжение, когда труппа возвратилась в Питер: муж актрисы пожаловался на Луспекаева руководству театра — мол, Паша обидел его жену. На общем собрании театра Сергей Юрский выступил против Луспекаева: «Павел Борисович, — сказал он, — ваши скандалы приводят к тому, что ваше дарование тускнеет». На что Луспекаев холодно отрезал: «Осторожней, Сережа! Ты забываешь о моем характере». Все знали, что Луспекаев мог постоять за себя и словом, и делом. Тогда этим диалогом собрание и завершилось. К сожалению, конфликт между Юрским и Луспекаевым длился довольно долго. На съемках «Республики ШКИД» дошло до того, что Юрский вовсе прекратил общаться с Луспекаевым. Если нужно было вносить коррективы, он подходил ко мне и говорил: «Геннадий Павлович, скажите Павлу Борисовичу, что так играть неудобно. Давайте лучше сделаем вот так… » После чего уже Паша не выдерживал, подскакивал к нам и говорил: «Хорошо, Сережа, давай сделаем, как ты хочешь, только не договаривайся ни о чем за моей спиной!»
Конечно, Луспекаев имел успех у женщин. Подобным успехом пользовался еще Василий Шукшин, но и ему было далеко до Паши. Вася, казалось, вообще не уважал женщин, мог рассказывать унизительные истории об известных актрисах, хвастать своими победами на любовном фронте. Луспекаев однажды не выдержал очередного рассказа и пригрозил Шукшину: «Слушай, ты это все брось. Иначе я тебе сейчас так влеплю — глаза выскочат!» Шукшин осекся и впредь старался не попадаться Паше на глаза.
- Луспекаев был конфликтным человеком?
- Наоборот, старался чаще уступать, не любил ссор. Если на съемочной площадке обстановка накалялась, Паша всегда первым ее разряжал. Правда, иногда его переклинивало. Мы с Луспекаевым снимались в Германии в советско-немецкой ленте «Рокировка в длинную сторону». У меня была роль канадского шпиона, а у него — советского полковника. Немцы Пашу обожали! Все с ним здоровались, любили наблюдать, как он снимается. А Луспекаев вел себя демонстративно холодно и невежливо. У нас в гостинице был портье, бывший военный летчик с большим шрамом на щеке. Когда Луспекаев впервые увидел его, то взял портье за лицо и спросил: «Что, война?» Немец ответил: «Йа-йа, «Люфтваффе»… » Луспекаев презрительно посмотрел на него и произнес: «Я твой «Люфтваффе» помню по Ростову, который вы нещадно бомбили… » Немец даже испугался.
- Снимаясь в картине «Белое солнце пустыни», Луспекаев передвигался уже на двух протезах. Очевидцы рассказывали, что жена Павла Борисовича ходила за ним с табуреткой, на которую он садился через каждые десять метров.
- Из-под протезов постоянно сочилась кровь. Паша буквально истязал себя, причем делал это специально. Он сам бегал, прыгал, скакал на лошади, не позволяя Мотылю задействовать вместо него каскадеров. Так получилось, что именно я рекомендовал Луспекаева на роль Верещагина. Мотыль сомневался: вдруг несчастный случай произойдет, ведь роль-то трюковая. Я сказал, что на сложные трюки можно поставить каскадера. Мотыль согласился. Но Луспекаев полагал, что даже в трюках нужна игра, пластика и что лучше него самого каскадер сцену не сыграет. Мотыль упирался, но тщетно.
- Помните вашу последнюю встречу с Павлом Борисовичем?
- Я видел его на «Мосфильме» во время подготовки к съемкам ленты «Вся королевская рать» (Павел Луспекаев умер на следующий день после начала съемок. — Авт. ). В свободные минуты мы бегали друг к другу на посиделки, делились впечатлениями. В то время в Луспекаева была влюблена Татьяна Лаврова, которая играла вместе с ним. Татьяна ходила за Пашей по пятам. Не могу сказать, был ли у них роман. Однако до жены Луспекаева доходили весьма неприятные слухи.
- Что это за история произошла с похоронами Луспекаева?
- Когда Паша внезапно умер, возникла неожиданная проблема: его негде было… хоронить. В те дни отмечали столетие со дня рождения Ленина, и государство закрыло все московские кладбища: дескать, в такой праздник трупы могут и в моргах полежать. Михаил Козаков поехал к председателю правления Всероссийского театрального общества Михаилу Цареву с просьбой о похоронах Луспекаева. Но позитивного ответа не получил. Поэтому мы поступили проще. Наняли машину, купили гроб и повезли тело Луспекаева в Питер. Товстоногов не хотел ссориться с властями и напрочь отказался устраивать панихиду по Луспекаеву в помещении театра. Тогда директор «Ленфильма» Киселев устроил панихиду на киностудии. И я вам скажу то, что видел: чтобы проститься с любимым актером, жители города шли буквально колоннами…
ИЗ ДОСЬЕ «ФАКТОВ»
Павел Борисович Луспекаев родился 20 апреля 1927 года в Луганске. Учился в Луганском ремесленном училище. В годы Великой Отечественной войны воевал в партизанском отряде, был разведчиком, участвовал в боевых операциях. Во время одного из разведывательных рейдов Луспекаеву пришлось четыре часа неподвижно пролежать в снегу, и он сильно обморозил ноги. По этой причине уже к 26 годам у актера развился атеросклероз сосудов, и впоследствии он перенес не одну операцию на ногах.
В 1944 году Павел Луспекаев стал артистом Ворошиловградского драмтеатра. В 1946 году поступил в Высшее театральное училище имени М. С. Щепкина. После окончания его в 1950 году работал в Тбилисском русском драматическом театре имени А. С. Грибоедова, потом в Киевском театре русской драмы имени Леси Украинки. В 1959 году Луспекаева пригласили в труппу Ленинградского БДТ, где он служил до 1965 года. На сцене БДТ Луспекаев сыграл лучшие свои театральные роли — Галлена в «Не склонивших головы», Бонара в «Четвертом», Нагульнова в «Поднятой целине».
Дебют актера в кино состоялся в 1955 году в фильме «Они спустились с гор». Хотя фильмография Луспекаева насчитывает 26 картин, всенародную известность и любовь миллионов зрителей Луспекаеву принесла одна из последних ролей — таможенника Верещагина в легендарном фильме Владимира Мотыля «Белое солнце пустыни».
769Читайте нас в Facebook
