Владимир Мунтян: «За победу в Кубке кубков в 1975 году нам выдали по 500 инвалютных рублей. На тот момент это было около 600 долларов»
Настоящий футболист тот, кого любит народ. Чем-чем, а всенародной любовью знаменитый полузащитник Владимир Мунтян никогда обделен не был. И когда играл, и когда, закончив активную карьеру футболиста, ступил на тренерскую стезю. В середине 1960-х даже был популярным анекдот:
«У армянского радио спрашивают: «Что нужно, чтобы ереванский «Арарат» стал чемпионом СССР?» Ответ: «Мунтян, Поркуян и еще девять киевлян»…
14 сентября легендарному Муне исполнилось 65. Чем не повод вспомнить яркую карьеру любимца миллионов и поговорить о сегодняшней жизни семикратного чемпиона Советского Союза, обладателя Кубка кубков и Суперкубка Европы, а еще действующего члена исполкома ФФУ.
С Владимиром Федоровичем мы договорились встретиться в центре Киева. Созвонившись, решили, что на улице Артема я подсяду в автомобиль знаменитого игрока и в каком-нибудь уютном месте мы за чашечкой кофе побеседуем. Но большая часть интервью прошла в… столичных пробках.
«У моего отца было 11 братьев»
— Владимир Федорович, перво-наперво успокойте поклонников своего таланта. Народ волнуется: как, нашему Муне уже 65?
— Большое спасибо болельщикам за то, что они еще помнят меня. До сих пор подходят на улице, благодарят. Так приятно! Не зря, думаю, отбегал столько лет. Хотя меня порой поправляют: не отбегал, а отыграл. Слава Богу, чувствую себя хорошо. Ходить, правда, тяжело почему-то (смеется), но это годы, наверное. Да и старые травмы тревожат. Семь с половиной лет назад в бельгийском Антверпене, в клинике профессора Мартинса, мне в правом колене поставили искусственный сустав. Решился на операцию, поскольку последствия удаленных еще во время футбольной карьеры двух менисков давали о себе знать многие годы.
Теперь вот левое колено беспокоит. В свое время у меня на нем и мениски полетели, и разрыв крестообразной связки был. Причем уже когда работал тренером в Африке. Приехал в Киев, а меня спрашивают: «Ты что, еще собираешься играть?» «Нет, — говорю, — мне уже за 40». «Тогда не делай операцию». Я и не сделал. Теперь вот аукается… А в целом я еще боец ого-го (хохочет)!
*В составе сборной СССР Владимир Мунтян выступал на чемпионате 1970 года в Мексике
— Тем более, что уже столько лет не курите…
— Расскажу вам одну историю. Было мне лет восемь-девять, я уже, по-моему, акробатикой занимался. Собрались мальчишки в нашем дворе и начали в укромном месте под балконом курить. Дай, думаю, и я попробую. Только поднес папиросу к губам, слышу… свист. Внутри аж все похолодело — батя! Отец никогда не звал меня: «Вова, домой!», он свистел. С ужасом бросил папиросу — и пулей домой. Захожу в комнату, а там, за круглым столом, сидит отец. «Кури!» — не терпящим возражения тоном говорит, указывая на лежащие на столе пачку папирос и спички. Что делать, достаю папиросу и дрожащими руками пытаюсь ее прикурить. Начинаю пускать дым. А отец не унимается: «По-настоящему кури, взатяжку!» Словом, кое-как выкурил я эту папиросу: глаза на лоб лезут, голова кружится, плохо! А батя: «Бери еще одну!» И тут уже я не выдержал. «Папа, — взмолился, — я больше не буду». На долгие годы урок получил…
А по-настоящему я закурил, когда закончил играть. Причем курил по-серьезному — полторы-две пачки в день. Бывало, даже ночью вставал. Особенно накануне матчей. Сейчас тренерам запрещают курить на скамейках, а раньше чуть что, так «пых»… У меня уже такой кашель начался. Шесть лет назад за два часа до Нового года посмотрел я на блок «Мальборо» и… все! Видно, в этот день время подошло, да и своим дома обещал…
У меня по утрам целый ритуал был: я с чашечкой кофе и сигаретой выходил на балкон. 1 января сделал себе кофе, вышел на балкон, а в руках чего-то не хватает. Елки-палки! Но ничего, продержался. Через недели две кашель исчез. Там что прекрасно себя чувствую и советую всем бросать.
— Отец был очень строгим человеком?
— И справедливым. У него, кстати, было 11 братьев. Батя прошел три войны — финскую, Великую Отечественную и японскую. На киевском асфальто-бетонном заводе арматурщиком работал. Возле парка Пушкина. Там и прошло мое детство: завод, а рядом бараки, в которых мы жили. Помню еще, в парке после войны много техники было. На плацу самолеты, танки стояли, а мы, шпана, по ним лазили. Оттуда я в первый класс пошел, в 71-ю школу. У меня был китель, как у Сталина. Мне его из батиной шинели пошили.
Кстати, именно в парке Пушкина я и акробатикой начал заниматься. Даже чемпионом Киева среди школьников стал. Представляете, первый среди 70 участников. Ну такой был талантище, б-блин!.. (Смеется.) Правда, зимой я заболел воспалением легких, месяц провалялся в больнице, а потом еще три месяца лечился в детском санатории в Пуще-Водице. Когда вернулся домой, то уже на Чоколовку, куда за время моего отсутствия переехала семья. Так что с акробатикой пришлось завязать. Вскоре в моей жизни появился футбол: класс на класс, двор на двор…
— Что это за история, связанная с вашим приходом в киевское «Динамо»?
— В те годы проводилось очень много юношеских соревнований. После одного из турниров меня, игрока команды гороно, включили в сборную Киева, за которую выступали также и юные динамовцы. Среди них был и Толя Бышовец. После товарищеского матча с командой Москвы работавший тогда с динамовским «дублем» тренер Михаил Коман предложил мне на следующий день в 11.00 быть у стадиона «Динамо», откуда футболисты команды отправлялись на тренировочную базу.
Честно говоря, в то утро думал только о том, какие на тренировку взять вещи. Сумки, естественно, не было — дерматиновая школьная папка с замком поломанным. Положил в нее старенькие кеды и пораньше, в пол-одиннадцатого, явился на место сбора. Встал метрах в 10-15 за деревом и жду. Без десяти подходит «дубль»: Соснихин, Рудаков, Федя Медвидь, а потом «основа» идет — Биба, Сабо, Серебряников, Лобановский, Базилевич, Турянчик, Островский, Щегольков! «Куда ж я попал?» — думаю, а ноги, будто к земле приросли. На часах 11:10… В общем, автобус поехал, а я побрел домой. Иду и думаю: «Все! Забудут!»
Неделя проходит, две… Встречаю Толю Бышовца — мы с ним в одном районе жили. «Слушай, — говорит, — а почему ты на тренировки не ходишь? Там спрашивают: где этот малой?» Объясняю: так, мол, и так. А он мне: «Ты что? А ну давай приходи!» Как же я переживал, думал, ничего у меня не получится…
«Вите Колотову немцы шипами буквально разорвали ногу. Но он, несмотря на жуткую боль, доиграл поединок до конца»
— Какие матчи в вашей яркой футбольной карьере можно назвать судьбоносными?
— Ой, сколько же их было! Конечно же, финалы Кубка кубков и Суперкубка Европы. А еще, наверное, поединок с «Айнтрахтом» из Франкфурта-на-Майне осенью 1974-го, когда мы начинали восхождение к своему первому евротрофею. Вопреки прогнозам многих «специалистов» о том, что на поле соперника наша команда проиграет со счетом 0:6 или 0:7, из Германии мы вернулись с сенсационной победой — 3:2. Хотя и вправду, пропустили первый гол уже на первой минуте. К слову, моя фамилия в тот вечер тоже на табло появилась. Смешной такой гол получился: мяч едва линию ворот пересек после моего удара.
— К сожалению, одного из футболистов вашей звездной команды, завоевавшей в 1975 году и Кубок кубков, и Суперкубок, уже нет в живых…
— Третьего января 2000-го не стало нашего капитана — Виктора Колотова. Ему было всего 50… Молчаливый и скромный в быту, без малейшего намека на лидерство, на футбольном поле он просто преображался. Настоящий боец! О чем говорить, если человека не из Киева и даже не из Украины избрали капитаном киевского «Динамо». К слову, в том, мюнхенском, матче за Суперкубок Вите шипами буквально разорвали ногу. На рану смотреть было страшно. Но он с поля не ушел и в тугой повязке, превозмогая боль, доиграл до конца.
— Говорят, Суперкубок Европы был таким тяжелым, что президенту УЕФА Артемио Франки на церемонии награждения пришлось даже пойти на маленькую хитрость.
— Не знаю, я трофей не носил (смеется). А если серьезно, то уже немолодой Франки вряд ли донес бы эту массивную чашу до победителей. Поэтому он подозвал к себе двух динамовцев и вручил им Суперкубок Европы. Помните ту знаменитую фотографию, на которой Анатолий Коньков и Михаил Фоменко несут кубок, а Володя Веремеев им помогает? Кстати, медалей мы в тот вечер так и не получили, поскольку чемодан президента УЕФА где-то застрял по маршруту Рим — Вена — Киев. А вот полностью белый мяч, которым мы обыграли «Баварию» в Киеве, до сих пор хранится у меня дома. После матча я зашел в раздевалку немцев, и все соперники оставили на нем свои автографы.
— А заодно футболку чью-то на память случайно не прихватили?
— Тогда традиции обмениваться после игры футболками еще не было. Разве что на уровне сборных. Помню, в 1973-м в Москве играли с англичанами, и я с пенальти забил гол. А уже после матча поменял свою футболку сборной СССР на английскую, в которой играл знаменитый Бобби Мур. Кстати, большую часть своих трофеев с годами я раздарил друзьям, знакомым. К примеру, медаль за победу в Кубке кубков отдал в музей спортивной славы. А одну из семи чемпионских медалей союзного первенства, когда тренировал «Оболонь», подарил почетному президенту клуба Александру Слободяну для музея «Оболони».
— Скажите, а тогда, осенью 1975-го, страна достойно отблагодарила своих героев?
— Уже и не помню. Какие премиальные? Сама победа в Суперкубке была для нас пределом мечтаний. А вот что помню точно, так это то, что за успех в Кубке кубков нам выдали по 500 инвалютных рублей. На тот момент это было шестьсот с лишним долларов. А вообще, во время поездок на игры за рубеж нам платили суточные — аж по четыре дойчемарки на брата! За трое суток по 12 марок набегало (улыбается). Помню, как в 1974-м, после нашей победы во Франкфурте над местным «Айнтрахтом», нас пригласили на совместный ужин с немецкой командой. Когда мы признались немцам, сколько нам причитается за победу над ними, у них глаза из орбит чуть не вылезли. Переспрашивали: «По 12 тысяч марок?»…
— Это правда, что за годы выступлений в динамовской футболке вы головой забили аж один гол?
— Чистая правда (улыбается). Это произошло в Донецке, когда мы играли с «Шахтером». После подачи углового мяч просто попал мне в голову, и я с закрытыми глазами поразил цель. Хотя все газеты на следующий день писали, что Мунтян высоко подпрыгнул и, прекрасно все видя, вколотил мяч в сетку… Что вы смеетесь? Валерий Васильевич Лобановский, например, тоже ведь хорошим футболистом был, а ударом головой, если не ошибаюсь, ворота соперника так ни разу и не поразил.
«В Гвинее меня… заколдовали»
— Завершив активные выступления, вы посвятили себя тренерской работе и даже семь лет прожили в Африке. Есть, наверное, что вспомнить?
— Три года я провел на Мадагаскаре и четыре — в Гвинее. С одной стороны, вроде бы интересно, а с другой, особенно на первых порах, тяжеловато было. На Мадагаскаре со своей командой впервые в ее истории я выиграл национальный чемпионат, и меня за это даже наградили орденом Ришелье.
А вот в Гвинее меня… заколдовали. Говорю на полном серьезе! В какой-то период пребывания в этой стране я стал неважно себя чувствовать. Постоянно болели руки, ноги, спать нормально не мог. Закемаришь под утро, потом просыпаешься, а пальцы на руках скрючены, начинаешь их по одному разгибать. И так почти четыре месяца! Думал, может, какую-то заразу местную подцепил. Сначала прошел медобследование в Гвинее. Все в порядке. Затем за счет местной федерации полетел в Киев. И здесь врачи в госпитале не нашли никаких отклонений в моем организме.
— Помог мне один советский дипломат, с которым мы поехали в столицу Гвинеи к сотруднику посольства Мали, знавшему в этом деле толк, — продолжает Владимир Мунтян. — Он сразу сказал, что меня заколдовали. Я, конечно же, поначалу не поверил. Но мы побеседовали, и малиец дал мне какую-ту травку. Велел залить ее кипятком и перед сном вылить отвар себе на голову. Я так и сделал. Потом ездил к нему еще пару раз. И знаете, в одно утро проснулся здоровым! Мой спаситель готов был назвать имя человека, который навел на меня порчу. Но я не захотел. Представляете, что бы я тогда с ним сделал? Денег за мое исцеление спаситель брать не стал. Так что пришлось накрывать хороший стол…
— В былые годы тренировочная база в Конче-Заспе была для вас как дом родной. Чем еще, кроме футбола, там занимались?
— Не поверите, но после Нивок новое двухэтажное здание базы в Конче-Заспе, куда мы переехали в 1965 году, казалось хоромами. Скучно не было. В бильярд играли, много читали, а еще в кинозале смотрели новые, только что вышедшие на экраны, фильмы: Леня Лондон у нас работал и на кинопрокате по блату доставал. Кстати, перед ответственными играми для снятия напряжения нам всегда крутили кинокомедии… С кем я жил в одной комнате? Много лет с Бышовцем, потом с Соснихиным, позже с Рудаковым, а в конце с Володей Онищенко.
— Нынешнее поколение динамовцев вполне может позволить себе провести отпуск на Канарах или Сейшелах. А где в то время отдыхали вы?
— Как правило, в Кисловодске или в Пуще-Водице. Правда, на курорт мы с женой начали ездить только тогда, когда я закончил институт. Ведь обычно зимний отпуск команды совпадал с сессией в инфизе. А поблажек нам не давали. Времена такие были. Да что говорить, если мы были просто счастливы, когда в 1960-е нам, дублерам, перепадали бутсы, в которых уже поиграли игроки «основы». Купить-то их было негде. А в команде был сапожник, вот он и шил обувь для футболистов.
Кстати, если уж вспомнили о Кисловодске, то там, кроме нас, отдыхали, бывало, и Блохины, и Команы, и Рудаковы. И, конечно же, наш легендарный администратор Рафаил Моисеевич Фельдштейн, проработавший в «Динамо» почти сорок лет…
«Сын строит церковь, а я чем могу ему помогаю»
— Свою первую машину помните?
— Еще бы! В 1968 году купил «Волгу», хотя поначалу планировал «Москвич». На «Волгу» денег не хватало. Выручил Андрей Андреевич Биба, одолжив недостающую сумму. Кстати, своих старших партнеров по команде мы настолько уважали, что называли их не по имени, а по отчеству…
— Помню, лет пять назад вы обмолвились о голубой мечте своего детства — «Мерседесе»…
— Так она исполнилась! Хотя о таком авто я мечтал, конечно же, не с детства. Уже когда играл за «Динамо», увидел в Германии «Мерс» и начал мечтать. Ни за что его не продам, хотя у меня еще есть и «Мицубиши».
— В 1978 году произошло событие, которое едва не перевернуло всю вашу жизнь. Автомобиль, которым вы управляли, попал в страшную аварию, находившийся рядом с вами пассажир погиб…
— …а я с переломами двух позвонков и другими травмами оказался в больнице. Завели уголовное дело, не разобравшись в ситуации, отняли партбилет, а из Москвы пришла депеша за подписью заместителя министра внутренних дел: «Уволить капитана Мунтяна из органов МВД». Если бы семья не поддержала, вполне мог свихнуться. Был героем, а стал никем…
Дело закрыли только через полгода — за отсутствием состава преступления. Экспертиза автомобиля, которую провели приезжавшие в Киев специалисты из ВАЗа, показала, что рулевая колонка имела серьезный заводской дефект, который и стал причиной аварии. Правда, приказ из Москвы так и не отменили, и в киевском СКА мне пришлось из эмвэдэшного капитана превратиться в армейского.
— В каком звании дембельнулись, Владимир Федорович?
— Подполковник я. Настоящий (улыбается)!
*С супругой Татьяной Владимир Федорович уже 43 года
— Где с женой познакомились?
— В Киеве, на улице. Первое свидание Татьяне назначил возле красного корпуса университета. 18 августа 1968-го — как сейчас помню. Мы уже 43 года вместе.
— Дочь по-прежнему живет за рубежом?
— Да, в Италии. Ирина закончила университет в Риме — второе по престижности учебное заведение в стране. Училась на дипломата. В совершенстве знает английский и итальянский языки. В Риме дочка вышла замуж и родила мне двух внучек: Екатерине скоро исполнится четыре годика, а Элеоноре пока всего полтора. Через пару недель собираемся с женой в Италию к старшей внучке на день рождения. Кстати, у них в семье настоящая футбольная война: Джузеппе болеет за «Рому», а Ира — за «Лацио»…
— Сын живет в Украине?
— Да. Андрюха у меня молодец. Дал жизни, как говорится. От первого брака у него дочь Кристина, от второго — Вовка, а от третьего — Мишка и Давид. В Италии — внучки, а в Украине — внуки. Так что деду нужно работать, засучив рукава (смеется).
А вообще я благодарен Господу, что Андрей нашел себя в жизни, ведь раньше всякое бывало. Сын открыл центр реабилитации наркозависимой молодежи, возглавляет его. Молодец! Строит церковь, а я по возможности помогаю с поиском спонсоров.
— Церковь будет в Киеве?
— Нет. В Черниговской области, возле Остра. Там, в одном из сел, я еще 1990-е купил хату, но никогда в ней не жил. И когда сын с ребятами решил организовать свой центр, я отдал им дом. Пусть помогают людям. Андрюха сам через это прошел. Там и строят церковь. До зимы нужно обязательно купол поставить — осень, дожди…
Выбравшись из киевских пробок и заехав на заправку, мы, наконец, припарковали машину и направились с Владимиром Федоровичем в ближайшее заведение выпить по чашечке кофе. И только мой собеседник закрыл машину, подошел к нам мужчина лет 50. «Не подскажите, как пройти на Тверской тупик?» — обращается и… цепенеет. «Вы же Владимир Мунтян?! Мы выросли на вашем футболе. Спасибо вам за все!» После минуты разговора местонахождение Тверского тупика его уже, похоже, интересовало меньше всего — ведь пообщался с самим Мунтяном!
«Рыбак и охотник из меня никудышные»
— У одного из наших с вами интервью был заголовок: «Владимир Мунтян: «Каждое утро, начинаю с прогулки с… Мао Цзэдуном»…
— Так звали нашего любимца — маленького чау-чау, черного, лохматого, глаз совершенно не видно. Этого пса сын принес и «фамилию» ему придумал — Мао Цзэдун. Так и в собачьем паспорте записали. Один мой товарищ, помню, еще шутил: «Теперь вам срочно надо и Ким Ир Сена завести». К сожалению, пару лет назад Мао Цзэдун умер.
А еще раньше у нас жила Мэгги — коккер-спаниель. Десять лет нас радовала и умерла… прямо у меня на руках.
— Сейчас у вас нет собаки?
— Почему же? Дочь отдала нам свою любимицу — Жасмин, тоже коккер-спаниэля. Она для нас теперь как дитя малое.
— Где с супругой больше времени проводите — в Киеве или на даче?
— В селе (с гордостью)! У нас там сад, футбольная поляна. Я даже ворота купил, буду внуков футбольному уму-разуму учить. Правда, Мишке пока всего два годика, а Давиду — и вовсе только восемь месяцев. Рановато в «основу» (смеется).
— А в каких отношениях Владимир Мунтян с охотой, рыбалкой, грибами?
— Рыбу ем, грибы тоже (улыбается). А если серьезно, то и рыбак, и охотник из меня никудышные. Помню, когда еще играл в «Динамо», заядлый рыбак Володя Трошкин и, по-моему, Витя Матвиенко взяли меня в Конче-Заспе на рыбалку. Разбудили часов в пять: «Пошли, Муня, пошли». И повели на речку. Дождь с ветром шпарит, поплавка не видно, а они, укрывшись спортивными куртками, ждут, когда, наконец, клюнет. Посидел я с часок, промок и говорю: «Пойду-ка я на базу, не мое это».
А еще помню, как мой тесть взял меня на охоту. На косулю. Открытые глаза убитого животного, из которых сочатся слезы, до сих пор не могу забыть. В тот момент самому плакать хотелось. Больше на охоту я не ездил никогда…
— Карьеру в «Динамо» вы завершили в 33 года. Неужели не хотелось еще поиграть?
— Почему же? Хотелось. Но от меня зависело далеко не все. Помню, когда все чаще стал оказываться на скамейке запасных, трибуны скандировали: «Му-уню на поле! Му-уню на поле!» Один мой сосед по «лавке» говорит: «Слушай, как за тебя болеют! Вот бы мне так». Я говорю: «Елки-палки, какие проблемы, дай каждому по трешке, и за тебя будут болеть!» Знаете, поверил…
2750Читайте нас в Facebook
