«После громкого хлопка на детской площадке взметнулся трехметровый столб огня. Я увидел, что маленький ребенок горит, как факел»
Несчастье случилось во дворе одной из столичных хрущевок на столичных Нивках. 40-летняя Наталья Михалка гуляла на детской площадке с тремя детьми: девятилетним сыном Максимом, четырехлетним внуком Эрнестом и шестимесячной внучкой Самантой, мирно посапывающей в коляске. Около четырех часов вечера Наталья позвала детей обедать, но вспомнила, что дома нет хлеба. Оставив мальчишек на площадке, женщина вместе с коляской отправилась через дорогу в ближайший гастроном. Теперь, рассказывая о событиях того дня, молодая бабушка не в силах сдержать слез:
— Не могу себе этого простить! Всегда слежу за мальчишками, глаз не отрываю — как бы чего не случилось. А тут… Предложила ребятам идти в магазин всем вместе, но они с таким энтузиазмом что-то строили в песочнице. И погода была замечательной, теплой. Эрнестик сделал умоляющие глазки: мол, позволь, бабушка, нам еще немножко поиграть. И я, на беду, уступила. Пошла с коляской, а мальчишек оставила во дворе…
«Когда мальчик с поднятыми руками подходил к подъезду, я вдруг увидела, что на нем… нет кожи»
Дальше, по рассказам детей, игравших на площадке, события развивались следующим образом. На прогулку во двор вышли еще двое ребят, десятилетние Дима и Саша (имена мальчиков изменены). Один из них держал в руках металлическую флягу, закрученную пластиковой крышкой, с яркой надписью «Осторожно, огнеопасно!». По словам приятелей, они нашли эту канистру возле мусорных контейнеров у подъезда. Убедившись, что в канистре плещется некая маслянистая жидкость, мальчишки прихватили ее и направились к футбольной площадке. Один достал из кармана зажигалку, другой плеснул немного жидкости на песок. Первые попытки поджечь горючее оказались неудачными, жидкость никак не хотела загораться, и тогда в ход пошли спички. Максим и Эрнест тоже заинтересовались манипуляциями с огнеопасной канистрой и, побросав свои игры в песочнице, приблизились к старшим мальчикам.
— Нам тоже стало интересно, — вспоминает четвероклассник Максим, который, говорят взрослые, до сих пор не может прийти в себя от пережитого, часто кричит и плачет по ночам. — Я велел Эрнестику встать подальше, а сам подошел к ребятам.
Убедившись, что жидкость, впитавшаяся в песок, не горит, Дима решил применить другую тактику: принялся поджигать тоненькую струйку, лившуюся из канистры, прямо на лету. Получилось. Одно мгновение — и огонь, взлетев по струйке, попал внутрь фляги. Раздался сильный хлопок — видимо, это полыхнули пары горючего, находившиеся в полупустой канистре. Саша, державший емкость в руках, инстинктивно отшвырнул ее подальше. И надо же было такому случиться, что горящая фляга упала прямо на маленького Эрнеста, стоявшего в нескольких метрах в стороне. Жидкость выплеснулась на его одежду, и малыша в считанные секунды охватило пламя.
По словам жителя соседнего дома, курившего возле своего подъезда, в тот момент никого из взрослых на детской площадке не было. С расстояния более сотни метров мужчина и сам не очень хорошо разглядел, что случилось.
— Сначала раздался сильный хлопок, — вспоминает 30-летний мужчина, — а потом возле детской площадки взметнулся трехметровый столб огня. Я увидел, что маленький ребенок горит как факел, и бросился к нему на помощь.
В сущности, именно благодаря этому мужчине маленький мальчик остался жив.
— Эрнест, по-моему, не понял, что случилось. Он закричал и, весь в огне, побежал ко мне, а я — к нему, — рассказывает девятилетний Максим. — Я принялся тушить на нем пламя. Сначала даже ничего не чувствовал, потом рукам стало больно, — мальчик показывает ладошки, на которых еще видны следы от ожогов. — Я и те двое мальчиков стали хватать горстями песок, кидать на Эрнестика. Тут прибежал соседский дяденька, он нам очень помог. Когда Эрнест перестал гореть, я помчался в магазин за мамой.
— Я тоже слышала хлопок на детской площадке, но не поняла, что случилось. К тому же отсюда плохо видно, — говорит пенсионерка тетя Саша, которая почти все свободное время сидит на лавочке у подъезда. — А потом увидела Эрнеста, как он медленно-медленно, с поднятыми вверх ручками, идет к подъезду. Он молчал, не плакал. Я поняла: что-то случилось. Хотела броситься к нему, обнять — и вдруг увидела, что на нем… нет кожи. Руки и ноги обгорели до красно-черного мяса. Глаза слиплись в щелочки, ушки почернели и свернулись в трубочки. Волосы на голове, кожа щек, рук — все сгорело. Наша консьержка, тоже увидевшая Эрнестика, крикнула, что его нельзя трогать, и вызвала «скорую помощь».
— Максим нашел меня, когда я с коляской уже шла к дому, — продолжает Наталья, бабушка пострадавшего мальчика. — Слова сказать не может, весь трясется. Спрашиваю: «Где Эрнест, почему ты без него?» Он только рукой показывает по направлению к подъезду. А там возле скамейки стоит мальчик, в какой-то грязной и оборванной одежде, с черным лицом. Я не узнала внука…
На глаза Натальи наворачиваются слезы. По ее словам, только вблизи она поняла, что ребенок не грязный, а… весь обгоревший.
— Одежда на нем свисала горелыми лохмотьями, — говорит Наталья. — Я спросила: «Тебе больно?» Он только кивнул головой. Консьержка вынесла чистую простынку, ее расстелили на асфальте, он сам молча лег. Медики приехали быстро. Всю дорогу до больницы внук находился в сознании, не кричал и не плакал. Один раз попросил водички. Нас повезли на Левый берег, в ожоговый центр.
*Для того чтобы малыш не чувствовал боли, его ввели в состояние медикаментозного сна, из которого выводят один раз в сутки на 15 минут
— Малыша привезли в крайне тяжелом состоянии — 80 процентов ожогов поверхности тела III-IV степени тяжести (это омертвение всей толщи кожи и обугливание тканей), ожоги дыхательных путей, головы, шеи, — рассказал «ФАКТАМ» главный врач ожогового центра киевской городской больницы № 2 Анатолий Воронин. — Обгорели веки, почти полностью сгорели ушные раковины. Неповрежденными остались только подошвы ног и маленький кусочек кожи на спине. По сравнению с Настей Овчар, о которой много писали «ФАКТЫ», его состояние на порядок тяжелее. У Насти ожоги были полегче, дыхательные пути и кожа на лице и голове остались неповрежденными. А этот малыш имел не много шансов на спасение…
— Когда мама позвонила мне и сказала: «У нас несчастье, Эрнест обгорел», я почему-то подумала, что он нечаянно обварил себе супом руку или ногу, ведь они как раз собирались обедать, — растерянно говорит мама мальчика, 21-летняя Алина Грищук. — И только в больнице, когда дежурная медсестра поставила перед нами то, что осталось от сандаликов сына, до меня дошло, что случилось! Врач нас не обнадеживал. Наоборот, сказал готовиться к самому худшему.
Алина с горечью рассказала, что несчастье с сыном случилось в тот момент, когда семья только-только оправилась от предыдущего стресса.
— Полгода назад я родила второго ребенка, дочку, которую мы все очень хотели и ждали, — рассказывает Алина. — Увы, Саманта появилась на свет преждевременно, с весом чуть больше килограмма. Вскоре выяснилось, что у нее большие проблемы со здоровьем — из-за врожденной язвы у малышки развился перитонит. Ей сделали экстренную операцию, жизнь висела на волоске. Промывали кишечник, лечили большими дозами антибиотиков. Несколько недель дочка была в реанимации, потом мы долго лежали в отделении больницы. До сих пор у нее из брюшной полости выведена наружу дренажная трубочка, ей предстоит еще одна серьезная операция. Но все-таки мы уже начали надеяться, что худшее позади.
Эрнест тоже так радовался, что сестричка выздоравливает! Он вообще очень позитивный, жизнерадостный ребенок. Всегда улыбается, всем интересуется… В понедельник должен был после летнего отдыха отправиться в садик, где с нетерпением ждал встречи с друзьями. А главное, вскоре должна была исполниться его мечта пойти в футбольную секцию! Они с Максимом часами гоняли мяч по квартире, и Эрнестик давно приставал, что хочет по-настоящему заниматься футболом (Максим занимается каратэ). На следующий день после случившегося должна была состояться его первая в жизни тренировка.
Теперь, после трагедии с сыном, для молодых супругов, так рано решившихся родить и воспитывать двоих детей, вновь начались муки ожидания и неизвестности под закрытой дверью реанимации…
— Бороться за жизнь малыша врачи начали с первых же минут его поступления в стационар, — рассказывает заведующий отделением реанимации Владимир Калашников. — В первую очередь необходимо было восстановить кровообращение в «склеившихся» от высокой температуры сосудах. Первую дренирующую операцию провели сразу же после поступления ребенка. За ней последовала операция по растяжению легких. Из-за ожога грудная клетка сжалась, не давая легким нормально дышать. Для того чтобы малыш не чувствовал боли, его ввели в состояние медикаментозного сна, из которого выводят один раз в сутки на 15-20 минут — проверить, как он себя чувствует, может ли двигаться. Всюду, где только можно, вставили трубочки. В дыхательном горле — трахеостома, с помощью которой отделяется мокрота из легких. Желудочный зонд, через который малыша кормят питательным бульоном. Катетер для выведения мочи. Ребенок лежит на кровати-сетке для профилактики пролежней. За него дышат искусственные легкие. На посту возле кровати безотлучно находятся врач, две медсестры и санитарка.
Сейчас наша главная задача — помочь организму нарастить новую кожу взамен сгоревшей. Для этого обгоревшие участки — а это, увы, практически все тело — расчищаются от отмерших клеток. Потом рана прикрывается каким-либо материалом: искусственной кожей, свиной кожей или кожей кого-либо из ближайших родственников.
«Где взять столько людей, согласных сдать кровь?»
— Когда нам сказали, что для спасения ребенка понадобится кожа кого-то из родителей, у меня не было никаких колебаний, — говорит отец мальчика Александр Грищук. — Операцию сделали под наркозом, сняли почти всю кожу от колена до бедра с левой ноги, еще кусок с правой. Подсчитали, что это около 12 процентов моей кожи. Первые дни я от боли не мог встать с кровати, потом начал понемногу хромать по коридорам. И все время думал: если мне так больно, то каково ему!
— В первую очередь прикрываются раны на самых жизненно важных местах — суставы, передняя брюшная стенка, — пояснил врач-реаниматолог. — Свиная кожа отторгается через две недели. Родительская может продержаться до трех месяцев. И так будет продолжаться несколько месяцев — до тех пор, пока маленький организм не нарастит достаточно своей кожи, чтобы «посадить» ее на все обгоревшие места. За 24 дня малыш перенес 14 операций.
*Эрнест с мамой Алиной за полгода до трагедии
— А на лице уже проводили операции?
— Лицом будем заниматься в последнюю очередь.
Кроме донорской кожи, маленькому Эрнесту для спасения жизни нужны дорогие антибиотики (один день лечения обходится примерно в тысячу гривен) и большое количество донорской крови. Организм, не защищенный кожным покровом, теряет жидкость катастрофически быстро. Ребенку приходится ежедневно вливать около 600 граммов плазмы крови. Чтобы получить такое количество препарата, требуется не менее 30 доноров в день.
— Где взять столько людей, согласных сдать свою кровь? Мы обзвонили знакомых, те тоже засели за телефоны, — говорит мама мальчика. — За первую неделю удалось мобилизовать около ста человек, но потом… знакомые закончились. Мы стали обращаться с просьбой о помощи к разным людям. Богатые обычно отнекиваются, простые люди помогают. Иногда присылают всего по 20-30 гривен, сколько смогут. Мы им всем безмерно благодарны.
По просьбе родителей мы публикуем счет в «Приватбанке» Ь 4405885816087875, на который можно перевести деньги для спасения малыша.
По словам медиков, сейчас шансы маленького пациента в борьбе за жизнь пятьдесят на пятьдесят.
— Малыш и сейчас находится в крайне тяжелом состоянии, — говорит главврач ожогового центра. — Но надежда есть. Для его спасения подойдет кровь любой группы, ее можно сдать у нас в отделении. Мы тоже будем благодарны, если кто-то из киевлян захочет помочь этому мальчику.
Врачи ожогового центра попросили отдельно поблагодарить организацию киевских байкеров и «Клуб деловых женщин», которые, узнав о критическом состоянии маленького пациента, передали в больницу деньги на его лечение.
P.S. На холодильнике в квартире Грищуков есть надпись, составленная из букв на магнитах: «Эрнест, я с тобой. Любим, ждем». Эти слова мама Алина, уже начавшая учить сына буквам, написала в первый же вечер, как случилось несчастье.
2651Читайте нас в Facebook
