«За ценную информацию мой агент получил от будущего афганского руководителя Наджибуллы миллион долларов, а я за успешную спецоперацию — бронированный «Мерседес» и пятикомнатную квартиру в центре Кабула…»
К юбилею в киевском издательстве «Ярославiв Вал» вышла книга писателя Александра Скрипника «Розвiдники, народжені в Українi». Одна из глав этой увесистой книги посвящена киевлянину Валентину Демину. Многие эпизоды его разведывательной деятельности до сих пор не подлежат разглашению. Например, о том, кто из подготовленных им агентов является нынче президентом одной из латиноамериканских стран. А эпизоды, о которых можно говорить, трудно вместить в ограниченный объем газетной полосы. Но попробуем.
«Путин учился на факультете, готовившем разведчиков для работы в Европе, а я — на восточном»
— Валентин Сергеевич, прежде чем стать разведчиком, вы окончили политехнический институт, потом специальное учебное заведение в Киеве, а затем знаменитый Краснознаменный институт имени Ю. В. Андропова. Примерно в то время там учился и нынешний премьер-министр России Владимир Путин. Встречались?
— Виделись, как говорится, издалека. Все слушатели института находились там под псевдонимами и могли знать друг друга только по вымышленным фамилиям, именам-отчествам. Но лицо Путина хорошо помню. Взгляд живой, цепкий.
Владимир Владимирович учился на факультете, готовившем разведчиков для работы в Европе, а я — на восточном. Нас готовили поначалу в Иран. Но после исламской революции 1979 года оттуда были изгнаны американцы со своими базами слежения за воздушным пространством Советского Союза. Они начали искать возможности закрепиться в соседнем Афганистане. Так я оказался в этой стране, где жил и работал в общей сложности более шести лет.
В 1985 году я как советник по разведке прибыл в Кабул для встречи с руководителем ХАД (что-то вроде КГБ), будущим президентом Афганистана Наджибуллой. Нужно было представить ему ценного агента, завербованного с моей помощью на границе с Пакистаном моим подшефным — заместителем губернатора провинции, у которого на той стороне жили родственники. Через них он вышел на нашего будущего агента, который работал в МИДе Пакистана и располагал всей информацией о формированиях моджахедов, находящихся на пакистанской территории, штабах и базах, где их готовили, американском финансировании, поставках оружия. Теперь мне надо было доставить его через всю страну нелегально, чтобы нас никто не узнал. Нас переодели в пуштунскую одежду. У меня были черная борода и усы восточного типа, я надел темные очки и ничем не отличался от местного.
Наджибулла был небольшого роста, примерно метр шестьдесят, плотного телосложения, накачанный, очень подвижный. Крупное лицо с большими выразительными глазами. Во время первой встречи я заговорил с ним на персидском языке. А он ответил мне на чистом русском: «Понимаю, что наш язык вам нужен для работы, но мы с вами можем общаться на русском». Ведь он учился в Союзе… Осторожный Наджибулла не хотел, чтобы содержание нашего разговора знали все присутствующие на встрече. Перед тем, как все собрались в его кабинете, мы уединились в маленькой комнате. Наджибулла спросил, доверяю ли я агенту, которого привез. «Вопрос доверия очень сложный, — ответил. — А вот то, что он будет давать информацию, гарантирую. Ему просто деваться некуда».
Встреча проходила в большой комнате, похожей на банкетный зал. Дорогие ковры, различные яства, виноград, фрукты, зеленый чай…
— Спиртным афганцы после учебы в СССР не баловались?
— После работы, по домам могли… Причем сколько нальешь, столько и выпьет. Стакан — стакан. В этом отношении бывали безудержны.
Наш агент — чиновник МИДа, прекрасно владеющий языками, дал исчерпывающую информацию обо всем, что происходило на пакистанской территории, и очень понравился Наджибулле. Информацию о подготовке бандформирований в Пешаваре, поставках американского оружия, зарубежном финансировании, участии других стран в борьбе с афганским правительством и советскими войсками мы запустили в советскую и мировую прессу, она вызвала большой резонанс. За нее Наджибулла дал агенту сразу миллион афгани (это примерно миллион долларов) и подарил ему очень красивый коллекционный никелированный пистолет.
А меня советское руководство представило к награде. Но я узнал, что в списки представленных включают и московских кадровиков, которые никогда не выезжали из столицы. Однажды не выдержал и выступил с осуждением такой практики в присутствии московских гостей. Вместо награды и повышения — перевода в Кабул — меня отправили на границу с Китаем, в провинцию Кундуз. Да еще вслед послали шифрограмму с хвалебной характеристикой, в конце которой была приписка: «Может настроить коллектив против руководства, смутьян». А я перед этим, надо сказать, дважды связывал нашего руководителя, который, напившись, стрелял по нам из табельного оружия. Словом, черная метка.
Слава Богу, нашим руководителем в Кундузе был прекрасный, порядочный человек Леонид Александрович Андреев — бывший зампредседателя КГБ Узбекистана. Во время знаменитого «узбекского дела» о миллионных взятках и коррупции он арестовывал сына первого секретаря ЦК Компартии Узбекистана Шарафа Рашидова. Андрееву угрожали, за ним начали охотиться, и он был вынужден скрываться в Афганистане.
Леонид Александрович морально поддержал меня. И поручил, согласно поступившим рекомендациям из Кабула, заниматься не разведкой, а контрразведкой. Я начал расследовать экономические преступления. По вечерам, анализируя поступавшую информацию, задавался вопросами: откуда в дуканах (местных лавках) появляется советская тушенка, гречневая каша с мясом и другая наша продукция? Откуда у душманов, которые попадали к нам в плен, советское оружие и боеприпасы? Причем в количествах, которые не могли быть украдены и проданы прапорщиками без учета. Я наладил связь с особым отделом 40-й армии. Мы стали обмениваться информацией и, проанализировав ее, поняли, что помощь бандитам идет из города Кундуза на официальном уровне. Уж слишком большие были объемы! Оказалось, ниточка тянется к губернатору провинции и начальнику милиции — царандоя. А куда смотрит афганское контрольно-ревизионное управление? Посмотрели результаты проверок — на бумаге все гладко. С проверкой приезжал Фарук — начальник ревизионного отдела КРУ — племянник Бабрака Кармаля, генерального секретаря Народно-демократической партии Афганистана (НДПА). Пришлось его втихаря, чтобы никто не знал, арестовать. Поработав с ним, мы получили много ценной информации.
Схема хищений была такой: губернатор провинции через начальника царандоя создал лжебанду якобы для проведения спецопераций. Хотя на самом деле это были настоящие бандиты-моджахеды. И на эту банду списывалось громаднейшее количество советского продовольствия, оружия, транспорта и топлива. Все это продавалось моджахедам в огромном количестве. Составами шло!
И начались аресты. Когда дело дошло до задержания губернатора и начальника милиции, в Кундуз приехали генеральный секретарь НДПА Бабрак Кармаль и начальник спецслужбы Наджибулла. Племянника Кармаля за содействие следствию Наджибулла разрешил отпустить. А над остальными крупными чиновниками распорядился организовать показательный открытый суд: двадцать основных организаторов воровства приговорить к расстрелу, остальным дать по 15-25 лет тюрьмы. А нас с Андреевым представили к высшим наградам Афганистана и перевели в Кабул, иначе здесь на нас могли быть покушения.
В Кабуле прямо в аэропорту мне вручили ключи от бронированного «Мерседеса» и пятикомнатной квартиры в доме рядом с домом Наджибуллы. На меня буквально посыпались советские и афганские награды. Я даже почувствовал себя как-то неуютно.
По утрам мы с Наджибуллой играли в волейбол. Он говорил: «Надо тренироваться, а то растолстею». Иногда во время таких разминок решали некоторые деловые вопросы. Надо сказать, Наджибулла и его соратники потом жалели, что Советский Союз вывел войска из Афганистана. Наджибулла слишком уверовал в свою харизматичность и, когда власть захватили талибы, отказался покидать родину. Его повесили.
«Во время обмена пленными я ждал выстрелов в спину»
— На ваших глазах был сбит самолет-штурмовик Су-25 «Грач» полковника Александра Руцкого — будущего вице-президента СССР.
— Это произошло весной 1986-го вблизи границы с Пакистаном. Там был укрепрайон Жовара — целый пещерный городок в горах, оборудованный при помощи иностранцев по последнему слову техники — с кондиционерами и прочими удобствами, — рассказывает Валентин Сергеевич. — Там готовили бандитов. Наши решили его уничтожить. А я принимал участие в разведывательном обеспечении операции.
На окрестных горах стояли зенитные установки. В горах бомбить Жовару было крайне сложно. Авиация наносила бомбо-штурмовые удары. А заходить, чтобы атаковать укрепрайон, надо было вдоль склона горы с той стороны. И вот видим, как громадный Су-25 Руцкого медленно заходит, чтобы лечь на боевой курс. И тут со склона зашипела ракета. У Руцкого не было времени, чтобы увернуться. Самолет стал падать, из него катапультировался летчик, раскрылся парашют, и его унесло на территорию Пакистана. Там Руцкого и взяли в плен.
— Вам не пришлось принимать участие в выкупе?
— Нет. Я выкупал другую важную птицу — нашего солдата-изменника, отличного бойца, перешедшего на сторону моджахедов и возглавившего одну из крупных банд, — рассказывает Валентин Демин. — Украинец Медвидь оказался предателем! Очень хорошо сбивал из ДШК советские вертолеты, из гранатометов, как семечки, бил БТРы. Через агентуру нам удалось подкупить командиров других банд, которые захватили его, накачали наркотиками и вернули нам.
Самое неприятное в процедуре обмена пленными — выходить под прицелом на территорию, где осуществляется обмен. На вершинах гор сидят пулеметчики — и наши, и противника. И неизвестно, выдержат ли у всех нервы и не выстрелит ли кто-то тебе в спину. Я вывожу прикованного наручником к моей руке командира банды. А оттуда ведут нашего солдата, вернее, здоровый моджахед тащит его на спине.
Пусть не брешут те, которые говорят, что не боятся. Я выпил один стакан водки — не берет. Выпил второй — ноги не идут. Страшно!
В день обмена пленными, наверное, пять килограммов потерял. И седых волос добавилось. Я дошел до места, отпустил моджахеда. А нашего предателя взвалил себе на спину и понес. Еще подумал: будут стрелять, так попадут в него первого, может, уцелею. Принес — и потерял сознание. А ведь был в ту пору здоровым мужиком, кандидатом в мастера спорта по офицерскому многоборью. Очнулся от запаха нашатыря. Еле пришел в себя.
— А как вас самого чуть не взяли в плен?
— В тюрьме, где из числа пленных моджахедов вербовал себе агентуру, я познакомился с 16-летним парнем. Когда его взяли в плен, у него на прикладе «Калашникова» было двадцать зарубок, то есть он убил двадцать наших солдат! Парень рассказал, что несколько лет назад моджахеды убили отца, а его самого забрали в банду, где использовали вместо женщины. Он признался, что очень зол на них и готов мне помогать. Я дал ему пистолет и неучтенный бесхозный автомат, и он ушел в горы.
Шли дни, но от него ни слуху ни духу. Мы уже решили, что пацан нас обманул. Как вдруг однажды мы с моим охранником Бахтияром остановились возле базара. Откуда ни возьмись — тот парень. «Вас сейчас будут брать в плен», — сказал он и тут же исчез. Мы скорым шагом направились к машине и увидели, как за нами бегут люди.
Я сел за руль, включил первую передачу — а машина ни с места! Моджахеды уже приподняли машину сзади и держат ее. Колеса молотят воздух. А нас уже обступили и спереди. Опять жму на газ и кричу Бахтияру: «Стреляй!» Он дал очередь прямо через лобовое стекло, которое посыпалось нам на колени. В страхе бандиты бросили машину и попадали на землю. Мы рванули с места и вскоре были уже далеко. Оказалось, я километра три мчался на первой передаче. Как только наша «Нива» выдержала?!
Стало понятно, что за мной охотятся. Я сбрил бороду, полностью поменял имидж, чтобы меня не узнали. И мысленно благодарил мальчишку-бандита, который спас нам жизнь.
3144Читайте нас в Facebook
