На Сумщине руководство психбольницы объявило войну благотворительнице, помогавшей пациентам
Об этой удивительной женщине «ФАКТЫ» рассказали читателям почти год назад. Напомним, в статье речь шла о том, что жительница Сум из года в год собирает милостыню возле храмов. Подаяние Раиса Демьянова просит не для себя (хотя до сих пор скитается с дочкой по съемным квартирам) — она давно стала мамой для пациентов нескольких психиатрических больниц и сироток из отдаленных детских домов. Ее приезда ждут те, от кого отвернулись родные люди. Те, на кого государство махнуло рукой и упрятало подальше от людских глаз за высокие заборы в заведения закрытого типа.
К сожалению, после того как информация о благотворительной деятельности Раисы Митрофановны появилась в прессе, руководство психиатрической больницы в селе Высокое Ахтырского района Сумской области закрыло перед ней двери. И теперь женщина отвозит машины подарков воспитанникам других интернатов, месторасположение которых вынуждена хранить в тайне.
«В первый раз, когда привезла бананы, пациенты, не зная, что это такое, съели их вместе с кожурой»
— Они мне до сих пор снятся по ночам. Жду не дождусь, когда больницу переведут в Сумы и я снова смогу навещать своих подопечных, — не сдерживает слез в разговоре с журналистом «ФАКТОВ» Раиса Демьянова. Пациентов психиатрической больницы, расположенной в селе Высокое, сердобольная женщина не забывает ни на минуту. Да это и не удивительно. За несколько лет ее сердце прикипело к немощным людям, живущим в таком страшном внутреннем мире и очень специфическом внешнем.
Во время прошлой нашей встречи Раиса Митрофановна рассказывала о тех, кого опекает: «Сначала привозила им разные продукты. Но больные не понимали, что это за еда. Когда первый раз бананы привезла, так они их вместе с кожурой съели! Майонез пытались вместе с пакетиками в рот засунуть. Тогда я стала дома готовить — окрошку, оливье… Потом начала возить туда стройматериалы, одежду, мебель, кровати. У них же там ничего нет, а государству такие больные, сами знаете, совсем не нужны. И на здоровых-то денег мало выделяют, а на этих и подавно ничего не дают. За годы я уже привыкла к своим подопечным. Они доверчивы, как дети, ждут меня всегда, радуются. Сколько раз думала: устала, не могу больше. А съезжу, покормлю их, повидаюсь, — и легче становится».
Журналист «ФАКТОВ», которой удалось побывать на территории заведения, рассказывала о том, что «территория больницы довольно большая, несколько корпусов, столовая, подсобные помещения. Медицинский персонал — в основном женщины… Чувствуется заботливая женская рука, пытающаяся чистотой скрыть следы нищеты и бедности». К сожалению, реакция на позитивную, в общем-то, газетную публикацию была, мягко говоря, странной. От журналиста неоднократно требовали
приехать в больницу еще раз и написать опровержение(!). Однако что именно опровергать, так и не смогли внятно объяснить. В итоге двери больницы закрылись не только перед Раисой Демьяновой, но и перед прессой.
*Раиса Митрофановна с дочкой Алиной до сих пор мыкаются по съемным квартирам. Деньги, которые женщина собирает по крохам, она тратит на тех, кто, по ее мнению, нуждается больше (фото автора)
Теперь Раиса Митрофановна одевает и кормит пациентов другого специнтерната. Он находится так далеко от Сум, что не каждый водитель соглашается туда ехать. Название заведения моя собеседница попросила держать в тайне.
— Интернат стоит посреди поля, ближайшее село за четыре километра, — делится Раиса. — Можно только представить, как вольготно там чувствует себя медицинский персонал. Как-то я приехала, вместе с водителем выгрузила из машины продукты для больных. Медсестры сразу же стали кричать на пациентов: «Если кто-нибудь что-то возьмет, руки-ноги оторвем». И это они при посторонних! А что же без нас творят?
О том, что делается за высоким забором неврологического интерната, журналисту «ФАКТОВ» в телефонном разговоре рассказал один из его воспитанников. 35-летний Андрей (имя изменено) оказался в этом заведении после своего совершеннолетия. У мужчины незавидная судьба: государство забрало его у родителей, лишенных прав, под свою опеку. До 18 лет он жил в интернате. Теперь вырос, и ему абсолютно некуда идти. Андрей умеет только вязать носки и вынужден доживать свою жизнь с умалишенными. Вот его рассказ:
«Нас в интернате живет около 100 человек. И мы советуем никому сюда не попадать. Здесь хуже зоны. Не хватает только колючей проволоки. К нам ездит только Рая. Комиссии, правда, бывают. Но не очень часто, примерно раз в месяц. Если едет комиссия, то у нас наступает что-то вроде праздника: выдают новую одежду, стелют чистую постель, хорошо кормят. А как все уехали, так нас снова переодевают в старое.
В столовой дают одни помои. В основном несоленую картошку (экономят соль) и несладкий чай. Иногда бывает мясо — если останется после того, как все выберет для себя персонал. Хотя в интернате держат очень большое хозяйство: коровы, телята, свиньи, бараны. Ухаживают за скотом инвалиды — конечно же, бесплатно.
Я, чтобы заработать себе немного на еду или вот на мобильный телефон, вяжу носки и перчатки. Сбываю взрослым по 15 гривен, детям — по 10. Зимой продаю дороже.
Раньше нас постоянно били. Но с осени поменяли директора, и стало немного лучше. Я прошу, не говорите никому, что я общался с вами по телефону. Меня тогда заколют уколами. У нас ведь как: чуть что — сразу избивают, а потом колют уколы. От них полгода отходишь.
От работ на ферме я отстранен. Это случилось после того, как меня избили. В прошлом году я охранял коней, а рядом, в пруду, менты глушили рыбу. Потом начали лезть к моим лошадям. Я им пытался помешать, потому что одна кобыла была жеребая, такую нельзя трогать. Ну, они мне и дали молотком по голове. Так меня даже в больницу не отвезли, рана сама заживала. Теперь вот на черепе осталась ямка, кости срослись неправильно, стала очень сильно болеть голова. Врачи сейчас уже не берутся делать операцию, говорят, что опасно. Только от работы отстранили, и все.
Обманывают здесь все время. Недавно, когда Рая была у нас в гостях, она привезла бананы, конфеты шоколадные, лимонад. Потом уехала, а нам выдали по одному печенью, все остальное себе разобрали. Обманывают нас и с деньгами. Я не знаю, сколько мне должны выдавать на руки. Никогда даже не спрашиваю.
В карточке у меня написано: «дееспособный». Директор говорит: ищи человека, и я отдам тебя. Но пока ко мне никто кроме Раи не ездит».
«Сколько унизительных слов я выслушиваю, когда стою на паперти с протянутой рукой!»
К сожалению, узнать, что на самом деле творится в таких спецучреждениях, практически невозможно. Привычные отговорки: «У нас закрытое заведение, посторонним вход строго запрещен» полностью развязывают руки руководству лечебниц. Нашим коллегам-тележурналистам с 5-го канала, которые добивались разрешения на съемки в одном из психоневрологических интернатов Украины, где живут сироты, руководитель пресс-службы Министерства социальной политики Михаил Кухар ответил так: «Разрешение на съемку может дать только Господь Бог».
Однако выход есть даже из такой ситуации. Известный психиатр и правозащитник Семен Глузман видит его в создании общественных наблюдательных советов. Благодаря им можно было бы контролировать действия руководства интернатов.
Именно по такому пути пошли в Харьковской области. Там представители Харьковского института социальных исследований уже давно проводят мониторинги так называемых мест несвободы, защищая права людей, изолированных от общества.
— На сегодняшний день количество таких заведений в Украине составляет примерно пять с половиной тысяч, — рассказал «ФАКТАМ» Андрей Черноусов, кандидат социологических наук, ведущий эксперт Харьковского института социальных исследований. — Это учреждения не только пенитенциарной системы и милиции (тюрьма, изолятор), но и находящиеся в подчинении министерств здравоохранения, образования, социальной политики. То есть психоневрологический интернат, психиатрическая больница, дом ребенка, школа-интернат, пункт содержания мигрантов и даже военная часть.
Часто в интернатах и психиатрических больницах условия обращения с людьми зависят исключительно от воли руководителя конкретного учреждения, поскольку государственный контроль является чисто формальным. Более того, тамошние условия могут быть даже хуже, чем в СИЗО или тюрьме. Наша задача как раз в том и состоит, чтобы привлечь внимание общественности и государственных органов к происходящему в таких учреждениях. Нужен контроль не только государственный (когда государство в принципе контролирует само себя), но и общественный.
В Сумской области, к сожалению, нет ни одной подобной общественной организации. Поэтому руководители спецбольниц и психоневрологических интернатов чувствуют себя безнаказанными. Их воспитанникам некому жаловаться.
— Вы не представляете, как мне больно, — с горечью говорит на прощанье Раиса Митрофановна Демьянова. — Как меня только не обзывают, когда я стою на паперти с протянутой рукой. Сколько унизительных слов выслушиваю, пока соберу эти деньги. А я всем отвечаю: «спасибо». И снова еду к своим больным. Только им не всегда достается даже с таким трудом купленная шоколадная конфета…
P.S. Раиса Демьянова надеется, что среди читателей «ФАКТОВ» есть одинокие старики, которые нуждаются в уходе. Она с дочкой Алиной с удовольствием позаботилась бы о них. У женщины до сих пор нет своего жилья…
1778Читайте нас в Facebook
