Столичная прокуратура возбудила уголовные дела против руководителей медицинских центров «Аметист» и «Аметист-1»
В феврале прошлого года на весь Киев прогремел скандал, связанный с центром «Ступени» — по сути, наркопритоном, действующим под эгидой Государственного комитета по вопросам контроля над наркотиками и имеющим лицензию Министерства здравоохранения. «ФАКТЫ» продолжили начатое телеканалом «1+1» расследование, разоблачающее так называемый реабилитационный центр, где каждый желающий под видом заместительной терапии для наркоманов мог за двести гривен получить укол сильнейшего наркотика бупренорфина. Благодаря журналистам у центра была отобрана лицензия, им заинтересовалась прокуратура Дарницкого района Киева.
На днях в столице разразился новый скандал, связанный с незаконным оборотом наркотиков в медучреждении. Городская прокуратура совместно с СБУ провела проверку медицинских центров «Аметист» и «Аметист-1», занимающихся лечением наркозависимых, и обнаружила, что там действует схема, очень похожая на ту, которая работала в пресловутых «Ступенях». Вот только закрыть контору, в которой наркозависимым ежедневно под видом лечения продают бупренорфин, правоохранителям пока не удается…
«Колоть бупренорфин можно только в стационаре, когда у наркомана страшная ломка и он уже буквально кричит от боли»
Разобраться в том, что такое бупренорфин, как он действует и какую медицинскую помощь наркозависимые получали в «Аметисте», «ФАКТАМ» помогла Мирослава Кабанчик, главный внештатный нарколог Львовской области, главврач Львовского областного наркодиспансера. Именно ее как опытного специалиста СБУ пригласила к сотрудничеству во время проведения проверки киевского центра «Аметист».
— Бупренорфин — это сильный синтетический наркотик опиоидного ряда, — объяснила Мирослава.- Кроме того, это сильнодействующий анальгетик, который применяется в анестезиологии, реаниматологии, хирургии. Двадцать лет назад в Америке его стали применять в заместительной терапии для наркоманов, однако исключительно в виде таблеток. Ведь главная цель заместительной терапии — профилактика СПИДа в среде инъекционных наркоманов, при которой необходимо снять их с иглы. Поэтому лечить зависимого человека уколами бупренорфина, как это делали в «Аметисте»,- нонсенс. Этот препарат для детоксикации наркомана может использоваться внутримышечно в очень редких случаях. Речь идет о снятии страшной ломки, когда у человека выкручивает мышцы, текут сопли, слезы и слюни, начинается неудержимый понос и рвота, и он буквально кричит от боли. Только тогда ему вводят бупренорфин в виде укола. Но делать это, согласно государственному формуляру лекарственных средств, разрешено исключительно в реанимации, в условиях стационара. В «Аметисте» же стационара нет, там вводили наркотик просто приходящим и уходящим наркоманам. 
Курс детоксикации по правилам может длиться всего несколько дней, и каждый день нужно уменьшать дозу препарата. В «Аметисте» бупренорфин колют месяцами.
*»Мне удалось уговорить дочку пойти в христианский реабилитационный центр, — говорит Наталья Французова. — И вот уже шесть лет она не употребляет наркотики, растит ребенка. Хочу спасти и других ребят, которые, как зомби, идут за очередной дозой бупренорфина. Вылечиться таким способом невозможно»
Максимальная суточная доза ампульного бупренорфина — восемь миллилитров. А в «Аметисте» — я изучала амбулаторные карточки пациентов — кололи по двенадцать и больше кубов ежедневно. Ни о каком уменьшении дозы и речи не было. Пациентам попросту прививали еще большую зависимость. По закону наркозависимый поступает на детоксикацию в государственный наркодиспансер, пройдя комиссию, консультации психолога, инфекциониста, терапевта, невролога, сдав анализ крови на СПИД, общий анализ крови и мочи, печеночные пробы. Что же происходит в «Аметисте»? Приходит человек, и нарколог просто его осматривает и продает столько бупренорфина, на сколько у того хватит денег.
— Поймать «Аметист» и «Аметист-1» на незаконном обороте наркотиков было непросто, — рассказывает «ФАКТАМ» прокурор города Киева Анатолий Мельник. — Ведь у этих медицинских учреждений, на первый взгляд, есть все необходимые документы — и лицензия Минздрава на проведение медицинской деятельности в области наркологии, и лицензия Государственного комитета по вопросам контроля над наркотиками, разрешающая медцентру закупать и использовать некоторые наркотические медпрепараты. Правда, среди этого перечня нет ампульного бупренорфина. А именно его в «Аметисте» и кололи. Но уличить злоумышленников удалось не сразу. Как вы понимаете, клиенты этих центров, легально и каждый день получающие наркотик, не пойдут жаловаться на своих «благодетелей» в прокуратуру. Нам совместно с СБУ удалось отследить огромные поставки этого препарата в «Аметист» и «Аметист-1». Проведя проверку, мы выяснили, что под прикрытием лечения там проводится продажа наркотических средств. Было возбуждено два уголовных дела против главврачей этих медцентров и внесено представление в Минздрав о лишении этих центров лицензий. Лицензии уже аннулированы, и, как только мы получим официальный ответ из Министерства, медучреждения будут закрыты.
«Теперь меня останавливают на улицах озлобленные пенсионерки: «Это ты наших детей гробишь!»
«Аметист-1» на столичной улице Стельмаха, 7/2 не привлекает посетителей яркими вывесками. О том, в какие двери нужно заходить, нам подсказали люди, выходящие из… художественной школы, расположенной в том же доме. Дальше входа нас не пустил охранник. Пожилой мужчина с потрепанным детективом в руках, оглядев нас подозрительным взглядом, сказал, что центр не работает.
— Но ведь вы открыты! — удивилась я, глядя на проходившую мимо медсестру. — И персонал, видимо, тоже на месте.
— Это мы заканчиваем лечение тем, кому оно уже было прописано, — нахмурился охранник, загораживая нам вход. — Новеньких не берем. И администрации нет. Врач заболел. Очень. Непонятно, когда выйдет.
— А сколько стоит одна инъекция бупренорфина в «Аметисте»? — пытаюсь выяснить я.
— Мы не знаем, ничего не знаем, — высунулась из-за плеча охранника медсестра. — Врач назначает, а я только колю.
— Ну если вам так уж сильно припекло, съездите на Попудренко, 34. Там вам помогут, — сжалился охранник, провожая нас к выходу.
В здании Киевской городской курортной бальнеологической водолечебницы на улице Попудренко «Аметист» обустроился основательно. На первом этаже возле лифта и кафе под вывеской «Наркологическое отделение» мы обнаружили отдельный вход в медицинский центр. Внутри — приветливые сотрудницы в белых и светло-зеленых халатах. Узнав, что мы хотим узнать о лечении, с улыбкой приглашают нас в кабинет нарколога, предупредив, что врач скоро будет уходить и нам нужно поспешить. Правда, улыбчивость и предупредительность у персонала исчезла, как только они узнали, что мы журналисты.
— Я не намерена давать вам никаких интервью, — заявила молодая блондинка, представившаяся наркологом центра Людмилой Сергеевной. — Желания нет. Все вопросы о том, как и кого мы лечим, задавайте директору.
— Я уже больше не могу, — устало вздохнула директор «Аметиста» Любовь Александровна (попросившая не указывать ее фамилию). — Что ни день — телеканалы и корреспонденты. Я распинаюсь перед ними, показываю документы, объясняю, что мы уже четыре года лечим людей от наркозависимости, помогаем им выжить. Но мои слова в кадр не идут. Все извращается, нас поливают такой грязью, что теперь на улице меня останавливают озлобленные пенсионерки: «Это ты наших детей гробишь!» А у меня самой взрослые дети, я не стала бы никого подсаживать на иглу с целью заработать деньги. Вот вы, человек с улицы, здоровый, попробуйте купить у нас инъекцию бупренорфина. Не выйдет! Вас осмотрят, увидят, что вены на руках не проколоты, и отправят восвояси.
— Вены со следами уколов — единственный показатель, по которому у вас можно получить лечение? Ведь пациент должен сдать много анализов, пройти комиссию врачей и лишь потом получить инъекцию бупренорфина, да и то в условиях стационара, которого у вас нет?
— Пациентов осматривает наш нарколог. Он может определить нарушение поведения вследствие абстинентного синдрома. И назначает лечение бупренорфином, на которое мы имеем право.
В доказательство своих слов Любовь Александровна приносит нам книгу по наркологии и демонстрирует какие-то бесконечные таблицы. Кроме того, соглашается предъявить даже лицензию своего центра, выданную Государственным комитетом по вопросам контроля над наркотиками. Там написано, что «Аметист» имеет право использовать в своей практике наркотические средства определенного списка. Правда, показать сам список, чтобы мы убедились, что в нем есть ампульный бупренорфин и центр действительно имеет законное право его использовать, директор отказалась наотрез. Равно как и не сказала, какие дозы препарата колют и сколько стоит один укол. При этом на стене перед кабинетом нарколога висит подписанный им же перечень услуг «Аметиста» с указанием цен — от 400 до 1660 гривен.
— Я не буду объяснять вам, сколько сеансов в каждой программе и сколько что стоит, — рассердилась директор. — Я вообще не знаю, кто вы и зачем сюда пришли.
Любовь Александровна спешно попрощалась.
«В «Аметисте» просто легальное раскумаривание. Какой кайф — не воруешь, не ломаешь голову, где раздобыть деньги на ширку»
Чтобы прояснить ситуацию, мы решили дождаться клиентов медицинского центра и поговорить с ними. Но такой возможности не представилось. Несколько раз из дверей выглядывали медработники и, завидев нас, шептали кому-то: «Не идите. Эти журналисты еще здесь. Караулят».
Мы поднялись по лестнице на один пролет и присели на скамеечке возле входа в бассейн водолечебницы. К нам подошла женщина средних лет в белом халате и представилась инструктором по плаванию.
— Житья нет от этих наркоманов, — пожаловалась она. — Отпугивают наших пациентов, которые приходят поплавать. А что ж вы думали? Стоят в очереди, матерятся. И видно по ним — совершенно опустившиеся люди. Выходят из этого центра — и давай шнырять по углам, лестницам, лифтам. Я не знаю, какую терапию проходят наркоманы в «Аметисте», но нам много раз приходилось убирать использованные шприцы из туалетов нашей водолечебницы!
Услышав наш разговор с инструктором, к нам подбежала пожилая женщина в белом халате, как раз перед этим вышедшая из дверей «Аметиста», и потребовала немедленно уйти.
«ФАКТАМ» удалось раздобыть телефон бывшей пациентки «Аметиста» Ирины. Директор центра, рассказывавшая, что ежегодно из стен ее учреждения выходят как минимум тридцать пять полностью излечившихся наркоманов, поделилась с нами координатами одной из исцеленных девушек.
— Я кололась шесть лет, — рассказывает 26-летняя киевлянка Ирина. — А в «Аметист» пришла три года назад. Безусловно, я благодарна этому центру. Но только за то, что получила там консультацию социологов и информацию о реабилитационных центрах для наркоманов. Именно в одном из христианских центров, который мне порекомендовали в «Аметисте», я и избавилась от своей страшной зависимости. Могу точно сказать: перестать колоться можно, только избавившись от психологической зависимости, а не просто сняв ломку. В «Аметисте» же происходит легальное раскумаривание. Кайф какой — не воруешь, не ломаешь голову, где раздобыть деньги на ширку. Приходишь утром и вечером — уколешься и как заново на свет родился. Никто в «Аметисте» наркоманов не лечит, дозу им не уменьшает. За сколько заплатишь, столько и уколют. Врачи не проверяют твою мочу и кровь на наличие наркотиков. То есть ты можешь спокойно между лечением догнаться ширкой. Правда, не так прет, но кому хочется — догоняются. Хотя добывать уличный наркотик дороже, чем покупать бупренорфин в «Аметисте». Вот мне на день нужно было сорок кубов ширки — это 250 гривен. А тут мне легально продавали дневную дозу за 110 гривен.
— Сюда годами ходят одни и те же наркоманы, — рассказывает киевлянка Наталья Французова, распространяющая возле «Аметиста» визитки христианского реабилитационного центра «Мир без зависимости». — Моя дочь Таня кололась много лет. Я отчасти сама была виновата. Не уследила за ней, да и пример подавала дурной. Пиво, сигареты, веселая компания — и все это у ребенка на глазах. Она пошла еще дальше. Я спохватилась поздно, когда Таня была уже в системе. Перепробовала все, что угодно, чтобы ее вылечить,- и безрезультатно. Собрала тысячу долларов — несусветную для нас сумму, и отправила Таню на детоксикацию, то есть такое же лечение, как в «Аметисте». И что вы думаете?
Дочь лежала в палате, ей кололи препараты, снижающие дозу, но она мечтала об одном — уколоться. В конце концов стащила в кабинете главврача его мобильный телефон, продала его через окно и оттуда же получила ширку.
— Спаслась я только благодаря маме, — говорит Таня Французова. — Она ведь сначала меня прикрывала, жалела, плакала. А мне только это и надо было. Но когда она, отчаявшись, пошла в церковь и доверила меня Богу, мне стало худо. Мама перестала прикрывать мою ложь на работе о том, что я неизлечимо больна, и сказала моему начальству, что я нарко-манка. Не стала выкупать из милиции, когда меня поймали с наркотиком. Когда я, обколотая, приплелась домой, не пустила на порог. Мама дала мне почувствовать самое дно, чтобы я смогла от него оттолкнуться и выкарабкиваться наверх. Она отправила меня в христианский реабилитационный центр. И вот уже шесть лет не употребляю наркотики, не пью, не курю. У меня прекрасная семья, муж, дочка Настенька. Я помогаю наркозависимым поменять их жизнь и стать свободными.
— Я тоже изменилась, — смеется Танина мама Наталья Николаевна. — А вместе со мной — и все люди вокруг. Раньше меня никто не видел без сигареты в зубах, и ни один сабантуй в жэке, где я работаю, не обходился без меня. А теперь все сантехники у нас пьют только сок. Я хочу спасти ребят, которые, как зомби, каждый день плетутся на Ватутина, на Стельмаха, на Попудренко за очередной дозой бупренорфина. Останавливаю их, пытаюсь достучаться, объяснить, что в этих центрах пытаются нажиться на их беде. Говорю, что выход есть — пройти реабилитацию и забыть, что такое шприц. Когда хоть один из них прислушивается и поворачивает обратно, я чувствую себя счастливой.
4053Читайте нас в Facebook
