Вдова Святослава Федорова Ирэн: «Бабушка встала на колени перед портретом Славы и начала молиться: «Господи, спасибо, что ты и оттуда помогаешь!»
Не многие знают, что Святослав Федоров родился в Украине и очень любил приезжать на родину. Готов был даже работать в Киеве. Не сложилось. Его разработками пользуются офтальмологи всего мира, а его имени до сих пор продолжают доверять пациенты. Ведь при жизни Святослава Николаевича было известно: если от больного уже отказались все врачи, то в центре Федорова попробуют помочь.
Накануне дня рождения известного микрохирурга в прессе появляются воспоминания о нем, в России сняли несколько программ, документальных и даже художественных фильмов. Ведь вся жизнь Федорова была яркой, стремительной. Он обожал свою работу. Также страстно любил лошадей, мотоциклы и вертолеты. И это несмотря на то, что в 18 лет, попав в аварию, лишился левой стопы и ходил на протезе!
Разыскивая телефон супруги Святослава Николаевича, я позвонила Юрию Фурманову — врачу, работающему в киевском Национальном институте хирургии и трансплантологии имени А. А. Шалимова, — который 35 лет дружил с Федоровым. Продиктовав мне номер московского телефона Ирэн Ефимовны, Юрий Александрович проникновенно сказал: «Это была стопроцентно его женщина!»
«Незадолго до авиакатастрофы Слава сказал: «Я знаю, меня заказали»
— Ирэн Ефимовна, как вы обычно отмечаете день рождения Святослава Николаевича?
— Восьмого августа, как всегда, проводим благотворительную акцию «Прекрасные глаза — каждому», в которой принимают участие ученики Федорова. В этот день многие клиники, в том числе частные, бесплатно консультируют всех желающих. Каждый год к акции присоединяется все больше врачей. Кстати, в Сирии, в Алеппо, где сейчас идут военные действия, есть врач Атамян Минас. Он тоже каждый год в день рождения своего учителя проводит бесплатные консультации. На днях я ему звонила, говорила: «Может, не нужно этого делать, когда город бомбят?» А он сказал, что обязательно проведет акцию. Настоящий герой! Эту традицию начали ученики Святослава Николаевича Лариса Карданова и Джабер Наиф Ахмед, которые еще при его жизни открыли в Нальчике и Пятигорске частные клиники. Когда в июне 2000 года Федорова не стало, уже в августе они провели бесплатные консультации, а с 2003 года акция приобрела международный статус. За 12 лет диагностическую помощь получили 55 тысяч 207 пациентов, три тысячи 681 человек были бесплатно прооперированы в рамках этой акции.
*Ирэн Федорова: «Слава для меня и сейчас живой. Я считаю себя замужней женщиной, а не вдовой»
Как обычно, приходят друзья Святослава Николаевича, собираемся на его любимой даче. За столом человек
— Святослав Федорович родился в Украине...
— Да, в Проскурове (теперь это Хмельницкий). Он очень хотел работать в Киеве. Святослав подал документы в клиники трех городов — Киева, Владивостока и Архангельска — после того, как его выбросили из Чебоксар, где он начинал имплантировать хрусталики, Киев ему отказал. Я считаю, что просто не захотели такого активного человека. Народ же у нас очень ленивый, а Федоров без конца морочил голову разными идеями, новациями, за что его и не любили. Он решил, что Владивосток находится слишком далеко от Москвы, поэтому остался в Архангельске. Но все равно Киев был для него тем городом, где ему сделали самый удобный протез. Помню, когда мы были в Америке, мужу предложили изготовить современный протез, даже в Атланту ездили на протезный завод. Слава все примерил и сказал, что киевский — самый лучший.
Кроме того, Украина всегда была связана с воспоминаниями детства. Его отец командовал дивизией. Кстати, известие о том, что у него родился сын, Николай Федорович получил, когда находился на учениях. Ему из «кукурузника» выбросили вымпел. Представляете, какая символика: Слава пришел с неба и ушел в небо... Муж постоянно стремился в небо. Он был счастлив в самолетах. Куда бы мы ни летели, он никогда не сидел со мной рядом — только в кабине пилотов. .jpg)
В самолетах «Аэрофлота» к нам сразу подходила стюардесса: «Святослав Николаевич, вас ждут ребята». Он наслаждался полетом, а они получали удовольствие от общения с ним.
*Святослав Федоров увлекался не только мотоциклами и вертолетами, но и лошадьми
И, конечно, у него было страстное желание летать. Он ведь учился в летном училище, но в 1945 году потерял ногу, и о мечте пришлось забыть. Я всегда говорила: «Славочка, это Господь направил тебя на другую стезю, зная, что здесь ты сделаешь такое, чего никогда не сделал бы там». Уверена: если бы он управлял самолетами, то испытывал бы ультрасовременные, самые сумасшедшие, и давным-давно сложил бы голову. Ведь он был человеком, который в жизни ничего не боялся. Хотя... боялся только тюрьмы, о которой ему рассказывал отец, репрессированный в 1938 году. Он не мог вынести даже мысли об ограничении свободы, так как был безумно свободолюбивым. Еще, когда его спрашивали о страхах, всегда говорил: «Боюсь во время операции сделать какую-то ошибку, из-за которой человек потеряет глаз». Слава Богу, за столько лет и столько операций не возникло подобных ситуаций. Он даже ребятам своим говорил: «Если кто-то из вас будет таким смелым, что возьмется во время одного вмешательства сделать оба глаза, сразу кладите под подушку пистолет». Потому что никто не гарантирует, что все пройдет успешно. И если человек потеряет зрение, то это самое страшное.
— У вас не было нехорошего предчувствия накануне гибели Федорова?
— Нет. С февраля вокруг него начали сгущаться неприятности, появились проблемы в институте. Я очень переживала из-за этого. Когда в мае все закончилось и Путин распорядился вернуть Святослава Николаевича на должность генерального директора центра, я была счастлива. Но сам он предчувствовал свой уход. Уже после его гибели моя сестра и соседка по даче сказали, что он говорил им: «Я знаю, что меня заказали». Мне же подобного не говорил, так как понимал: тут же лягу и умру, ведь я его безумно любила.
— Долгие годы вокруг центра Федорова шли дрязги. Его пытались растащить, закрыть...
— Огромный институт МНТК «Микрохирургия глаза» принадлежит Министерству здравоохранения. Он же не был приватизирован Святославом Николаевичем. Но до сих пор пациенты идут не в институт микрохирургии глаза, а к Федорову. Помню, в 2003 году, проводя традиционную бесплатную консультацию в Петербурге, известный врач, директор клиники Тамаз Шалвович Мчедлидзе поставил у входа портрет Федорова, чтобы люди понимали, с чем связана акция. И одна бабушка встала на колени перед портретом и стала молиться: «Господи, спасибо, что ты и оттуда помогаешь!»
Слава всегда помогал людям. Сделал три миллиона операций! Это не может бесследно исчезнуть. За 12 лет жизни без него я встречаю разных людей, которые мне рассказывают, что мама, бабушка или дедушка были пациентами Святослава Николаевича. Очень многие помнят его, удивительного человека, который всех покорял своим обаянием. В центре все эти годы работали и сейчас продолжают оперировать ученики Федорова — профессора Виктор Зуев, Валерий Захаров, Борис Малюгин...
— Они общались с вами все эти годы после гибели Святослава Николаевича?
— Бывало по-разному. При прежнем директоре существовал негласный запрет на общение со мной. Да я и сама не хотела доставлять врачам неприятности, поэтому десять лет не была в клинике. Сейчас ситуация изменилась. Первые годы после гибели Святослава Николаевича я занималась его архивами, а к его
Знаете, когда начались все эти дрязги вокруг института, многие ему говорили: «Слава, приватизируй хоть что-то, ведь тебе ничего не принадлежит. В деревне Славино, которую ты построил, возьми себе хотя бы конюшню». А он отвечал: «Зачем мне это нужно? Я с собой ничего не заберу. Пусть всем пользуются люди».
Конфликты возникли из-за того, что молодые ребята, пришедшие в институт, возмутились: почему мы оперируем всех подряд? Это были волки, которые хотели денег. И они предложили: сделаем в одном корпусе платное отделение для богатых, а в остальных — для тех, кто не может платить. На это Святослав Николаевич сказал: «При мне такого не будет. Не позволю делить людей, которые приходят за помощью. Все будут обслуживаться одинаково замечательно!» «Качество составляет смысл моей жизни», — говорил он.
«Каждый вечер, ложась спать, говорю: «Славочка, спокойной ночи»
— Как вы познакомились?
— Очень тривиально, — продолжает Ирэн Ефимовна. — Мне нужно было прооперировать тетю. Я ничего не знала о Федорове, а тетя хотела, чтобы ее лечил только он. Пришлось применить некоторые авантюрные штучки, чтобы попасть к этому доктору на прием. Так как я сама по профессии акушер-гинеколог, воспользовалась фамилиями медицинских светил. Секретарь меня записала на субботу, 23 марта 1974 года. Войдя в кабинет, я не сразу рассмотрела Святослава Николаевича, потому что меня ослепило солнце. Но когда он встал у своего стола и обернулся ко мне — я пропала! Пропала на 26 лет. Да какие 26 — вот уже все 38! Для меня он и сейчас живой. Я считаю себя замужней женщиной, а не вдовой. Жизнь моя протекает очень насыщенно, и все время только с ним.
— Он вам снится?
— Очень немного, — продолжает Ирэн Ефимовна. — Но всегда удивительно и очень по-разному. Во сне все так, словно наша жизнь продолжается и он не погиб. В каком-то сне он даже куда-то водил меня с собой: «Давай покажу тебе, где живу». Я пошла. Это было что-то необыкновенное, сказочное. Огромные белые айсберги. Хотя мне говорили: «Зачем ты пошла? Нужно было сказать «нет». Но как я могла отказать ему?
Когда муж погиб, я не представляла, что его больше не будет. Долгое время находилась в уверенности, что с ним еще каким-то образом буду контактировать. Понимаю: глядя на меня со стороны, некоторые могли подумать, что я сошла с ума. Спустя восемь лет после его гибели я нашла ребят, которые сделали так, что я пообщалась со Святославом Николаевичем. Я спросила: «Как мне жить без тебя?» И он ответил: «С добром и с миром, как я». Несколько раз повторил эту фразу...
Выжить в нелегкий период после гибели мужа мне помогло написание книги под названием «Долгое эхо любви». Эта книга спасла меня, потому что 2000 и 2001 года были для меня страшными. Жизни не существовало. Я как сомнамбула бродила и не видела смысла... Юрий Фурманов написал в то время очень сильное стихотворение, которое меня потрясло:
Такая после смерти пустота.
И сердце перемолото винтами,
А речи над могилой — суета.
Земля над погребенными мечтами.
Ах, Слава, так прервался твой полет,
Которому конца, казалось, нету.
Разбился в кровь об землю вертолет,
Залив горючим сироту-планету.
Навеки не утихнет эта боль,
Пустой конец такого озаренья,
И «Федоров» — не имя, а пароль
Тобою приоткрытого прозренья.
Сейчас я вспоминаю, как наш друг, поэт Константин Яковлевич Ваншенкин, автор знаменитой песни «Я люблю тебя, жизнь», сказал: «Ира, ты родилась на этой земле специально для того, чтобы встретить Славу и жить ради него». С этим полностью согласна. Всегда Славочке говорила, что он мой бриллиант, а я его оправа. Мы никогда с ним не ссорились, не выясняли отношений, даже по мелочам. Я для него была мамой, бабушкой, любовницей, женой, подругой, а он для меня — непререкаемым авторитетом.
— Как он за вами ухаживал?
— Никак. Когда мы встретились, он был женат. В одну из встреч он мне тыльной стороной ладони погладил щеку и сказал: «Ох, вы, женщины. Как с вами трудно. За вами нужно ухаживать, дарить вам подарки, говорить комплименты, а я такой занятой человек». Я ему ответила: «Святослав Николаевич — мы еще были на „вы“, — могу дать вам гарантию, что со мной проблем не возникнет».
У нас были периоды притирания друг к другу. И уже когда мы стали жить вместе, я спросила: «Чего ж ты так долго меня мучил?» Он ответил: «Я не верил тебе». Просто он здорово обжигался. До меня у него было две жены. Да и женщин достаточно... И про наши дамские характеры он много знал, поэтому мне не верил, думал — «одна из»... Понадобилось время, чтобы он убедился в моей надежности.
Главное же объяснение произошло так. У меня серьезно заболела мама, и я написала Славе письмо, в котором просила оставить меня, потому что двоих я не выдержу. Мама тяжелая, он со своими фокусами... Отнесла письмо его маме. И вдруг он мне звонит. Я, конечно, мигом помчалась к нему. И вот он говорит: «Ириша — он не называл меня Ирэн, считая это имя слишком выспренним, — я прочел твое письмо. И хочу сказать, что мне никто, кроме тебя, больше не нужен. Только ты одна». И мы спаялись, стали как одно целое.
— Можно было остановить Федорова в его увлечениях лошадьми, мотоциклами, вертолетами?
— На лошадь он и меня посадил. Мы с ним вместе мотались до тех пор, пока я не упала и у меня не начался сильный остеохондроз в шейном отделе позвоночника. На мотоцикле я с ним тоже ездила. А вот вертолета безумно боялась. Но его невозможно было убедить, что это опасно. Хотя я не раз ему говорила: «Ты оставишь сиротами всех — и в институте, и нас, домашних».
— Жить без одной ступни, наверное, сложно. Он когда-нибудь жаловался?
— У него даже комплекса не было по этому поводу. Он вообще никогда ни на что не жаловался, никогда не обращался к врачам. У него никогда не болела голова. Слава даже удивлялся: «Как может болеть голова? Это же кость». Если у него поднималась температура при простуде, я стояла на коленях у постели и умоляла его выпить таблетку против жара, а он говорил: «Ириша, не мешай. Пускай мои эритроциты борются с лейкоцитами». Это был абсолютно здоровый, сильный, мужественный, потрясающий человек. Я считаю, что Федоров — пришелец из космоса. Недаром он говорил: «Любовь — это он, она и космос. И еще неизвестно, кто главнее». От него многие подзаряжались энергией.
— Как Святослав Николаевич воспитывал детей? Когда вы встретились, у него уже было двое дочерей, а у вас близнецы...
— Никогда никого он не воспитывал. Просто беседовал на разные темы. Главный его принцип звучал так: живи, как я живу. Для него в жизни важным было только его дело.
— Есть какая-то вещь, которую вы оставили себе на память о Федорове?
— Полно таких вещей. Висят его рубашки, костюмы. Я немногое раздала. Дома все осталось так, как было при нем. И фотографии везде висят. И сплю я рядом с той же подушкой, на которой он спал, и всегда говорю перед сном: «Славочка, спокойной ночи»...
13936Читайте нас в Facebook
