Есть старая сказка о том, как у одного крестьянина под печкой завелись злыдни — маленькие гадкие чертики. Как бедняга ни старался заработать хоть сколько-нибудь на пропитание, ничего не получалось. Злыдни во всем мешали ему, на каждом шагу подставляли подножку, и крестьянин со своими ребятишками годами перебивался с хлеба на воду. Сюжет этой сказки вспомнился мне, когда я познакомилась с
«Под латаными штанишками у малышей не было даже трусиков»
Об Оксане Загыке мне рассказала Мириам Адольфи — удивительная женщина, о которой «ФАКТЫ» писали уже дважды. Гражданка Финляндии вместе со своим мужем-шведом двадцать лет назад оставили обеспеченную спокойную европейскую жизнь и приехали в Украину помогать нашим беспризорникам. В Черниговской области Мириам и Буас организовали «Дом друзей» — настоящий райский уголок, куда забирали сирот и брошенных родителями деток. Но кроме тех малышей, которые жили с ними под одной крышей, супруги Адольфи все время старались помочь другим ребятишкам из малообеспеченных и неблагополучных семей. Познакомившись с детьми Оксаны Загыки, Мириам и Буас взяли над ними шефство.
— Однажды мне позвонили из администрации Бобровицкого района и сказали, что в селе Новая Басань живут детки, которым нужна наша помощь, — объясняла Мириам, ведя меня к своим подопечным. — Я, конечно, согласилась поехать туда. Дело было зимой, и в доме Оксаны Загыки стены и потолок были покрыты льдом! Все семеро детей болели и сильно кашляли. К тому же скудно питались. Об одежде я вообще не говорю. Под латаными штанишками у малышей не было даже трусиков. Поразительнее всего, что чиновники просто свели меня и Буаса с этой семьей, и на этом сочли свою миссию выполненной. Никакой помощи Оксана и ее голодные, замерзшие ребятишки от администрации не получили. Чем можем, мы помогаем им все это время. То, что вы сейчас увидите, — небо и земля по сравнению с тем, как они жили полгода назад.
Представить себе худший вариант, чем то, что я увидела, у меня не хватило воображения. Ведь и сейчас в доме, куда привела меня Мириам, нужда и нищета лезут изо всех щелей. Улыбчивые белобрысые ребятишки, которые бросились к калитке нам навстречу, одеты в заношенные выцветшие рубашонки.
Младшие дети — семилетние двойняшки Саша и Славик и их четырехлетняя сестричка Валечка — ведут меня во двор показать свою детскую площадку: песочницу, где одна лопатка на всех, и живой уголок, где за ограждением пасется парочка цыплят. Ни игрушек, ни качелей, ни мячей.
— А вы внутрь зайдите, посмотрите, — приглашает меня в дом Оксана. — Своего жилья у нас нет, здесь нас приютили мои родственники. Кухня, веранда и одна комната на девять человек.
В холодном и сыром даже в жаркое лето доме с высокими облупившимися потолками рядочком одна за другой стоят кровати, кроватки и кушеточки.
— О личной жизни мы с мужем давно забыли, — грустно улыбается многодетная мама. — Во-первых, у нас нет двуспальной кровати, да ее и ставить негде. Во-вторых, о какой романтике может идти речь, если бывают дни, когда дети остаются без хлеба? Картошка-то у нас своя, овощи и зелень берем с огорода. А хлеба на нашу ораву нужно как минимум три буханки в день. Эти двадцать гривен далеко не всегда есть, вот и приходится кормить малышню лепешками на муке и воде. Дети у меня не балованные, конфет с пирожными не клянчат. Самые меньшие, бывает, подойдут и тихонько так: «Мамочка, купи нам колбаски немножечко». А я что могу? Раз в пару месяцев, если получится насобирать денег, к празднику куплю им кусочек колбасы — и на этом все.
«Дочке пришлось забрать документы из колледжа, потому что у нас не было денег ей на проезд, тетрадки и ручки»
К трудной жизни Оксана привыкла давно. В шестнадцать лет она вышла замуж и, едва окончив школу, устроилась работать на ферму в Житомирской области — в селе, куда увез ее супруг. Но жизнь с первым мужем не сложилась — он стал пить, поднимал на жену руку. Однажды избил ее так, что несчастная женщина вынуждена была сбежать к матери в Новую Басань, оставив четверых детей. Когда же вернулась за ними, озлобленный отец спрятал от нее маленьких Толика, Таню, Яну и Юру и силой удерживал взаперти.
После развода Оксана недолго радовалась спокойной жизни: вскоре у ее старой матери обострился сахарный диабет, загноилась нога. На плечи Оксаны легли все хлопоты по хозяйству, уход за лежачей больной, воспитание детей и постоянные мысли о том, чем их прокормить.
— Сразу по приезде я устроилась в колхоз в Новой Басани, — вспоминает многодетная мама. — Каждый день прибегала после работы и начинала приводить в порядок дом и огород. Копала, полола, сажала, белила. Но одними руками все равно все не успеешь. Упустила момент, когда трава поднялась высоко. Сама скосить я ее не могла, попросила знакомых ребят о помощи. Пришел симпатичный парень из нашего колхоза, Андрей. Скосил траву, да так по сегодняшний день и остался, — тихонько засмеялась Оксана. — Детей моих принял как родных. Одинаково любит и беспокоится и о Толике, которому 21 год, и о маленькой Валечке. Мне с ним хорошо живется. Он слова плохого не скажет, по дому все делает, за любую работу хватается. Но мы все равно еле сводим концы с концами: зарплата у Андрея — 1200 гривен.
Сяду иногда с мужем рядом, плачу навзрыд: как выжить? Как детей поднять? А на следующий день Бог нас услышит, да и работенку какую-нибудь мужу подкинет. Почистит Андрюша колодец соседям — пятьдесят гривен получит, так мы на радостях не знаем, куда те деньги девать. Или за электричество заплатить, или пару килограммов крупы купить. А на лекарства совсем нету денег. Это при том, что у меня тяжелейший тромбофлебит, ноги отекают и болят так, что хоть волком вой. Сашуня со Славиком — сердечники с врожденным пороком, Валечка болезненная очень, а о муже и говорить нечего. Сейчас вот Андрей поехал в Киев — с сердцем стало совсем плохо, чуть Богу душу не отдал. Так ему в больнице сосед по палате предложил поработать охранником на кукурузном поле, пообещал платить тысячу гривен в неделю, и мой Андрюша из больницы сбежал на подработку.
— Хорошо, старшие нам уже помогают, — продолжает Оксана, вытерев выступившие слезы. — Толик вот после армии поработал несколько месяцев — мешок муки и сахару принес. Танюша в прачечную устроилась в районном центре. А мне ее жалко, аж сердце кровью обливается. Ведь в прошлом году доченька в колледж поступила, на технолога. На бюджет, она у нас умница. Год проучилась, мы старались тянуть ее, как могли. Но потом совсем туго стало. Даже на проезд Танюше денег не было. Дочке пришлось забрать документы из колледжа. Как я рыдала тогда от безысходности!
А представьте, что я чувствую, когда приходит день рождения кого-то из малышей? Мальчишкам достается машинка-брелок за гривню, Валюше вот купила маленькую пластмассовую куколку за пятерку. Ни о каких тортах со свечами речи нет. Толик, когда уходил в армию, упросил нас сделать ему проводы. Мы с Андреем посовещались и решили: жениться хлопец, может, и три раза будет, а в армию идет всего раз. Сделаем! Одолжили три тысячи гривен, созвали ему гостей, накрыли стол. Толик счастлив был безмерно, а мы потом еще полгода жили впроголодь, чтобы рассчитаться с долгами.
— Впроголодь — это в прямом смысле? — уточняю я.
— Ну, конечно! — махнула рукой Оксана. — Утром — по ложке картошки, днем — половник постного супа бывало даже без подсолнечного масла. А на ужин — кому остаток утренней картошки, а остальным — остаток дневного супца. Если повезет — с хлебом. Мириам с Буасом, спасибо им, подарили нам телочку. Скоро, даст Бог, у нас свое молочко будет. Так что с голоду, надеюсь, не помрем, выкрутимся. Самая большая беда у нас — жилье. Если бы свой уголок был, пусть самый маленький, однокомнатный, но свой. В чужом доме ведь живем как на пороховой бочке. Не знаем, может, завтра нас попросят со двора. Мы с Андреем, как поженились, жили у него в Ровенской области. Но там в старенькой халупе вместе с нами жили его бабушка и шестеро братьев. Спали все покотом, условий вообще никаких. А больше пойти мужу было некуда — Андрей сирота, отца никогда не видел, а мать их бросила, завезла к бабке и уехала с концами.
Пожили мы там чуток да и вернулись сюда, в Новую Басань. Мои родственники разрешили пожить в этом доме. Но ремонт делать не дают, печь поменять тоже. Мы ведь хотели другую грубку сложить, побольше. Потолки высоченные, отопления никакого. Маленькая старая печка, даже если ее круглыми сутками жечь, дом не обогревает. Зимой здесь такой лютый холод, как на улице, а сделать ничего нельзя. Сколько я просила сельсовет и районную администрацию помочь — без толку. Говорят, у нас на балансе жилья для вас нет. Недавно предложили нам переехать в другой поселок, в заброшенную школу, где тоже ни отопления, ни воды, ни условий. Видимо, придется соглашаться — рассчитывать на другую помощь от чиновников не приходится. Как малообеспеченным нам помощь не платят: требуют какие-то справки из Житомирской области, что первый муж не платит на детей алименты.
А там глухое село, пока по почте мой запрос доходит, пока они подумают да справку напишут, да обратно отправят, к сроку, назначенному Бобровицкой службой по делам детей, я не поспеваю. Наши чиновники заявляют мне, что документ просрочен, и приходится оформлять все заново. Помощь как матери-героине мне тоже не дают. Если обращаюсь в службу по делам детей или в районную администрацию, у них один ответ: если вам нечем кормить детей — отдавайте нам, мы их в интернат определим. А как же я их отдам, если они самое дорогое, что есть у меня в жизни?
* «Своего жилья у нас нет, — говорит многодетная мама. — Здесь нас приютили родственники. Кухня, веранда и одна комната на девять человек»
Служба по делам детей: «Мы не видим смысла брать под опеку эту благополучную семью. Ведь там не пьют и за детьми ухаживают...»
— Знаем, знаем эту семью, — говорит начальник отдела по делам молодежи и спорта Бобровицкой районной администрации Черниговской области Валентин Кравченко. — Серьезных материальных проблем, там, по-моему, нет. Муж Оксаны зарабатывает, она получает материальную помощь на детей как малообеспеченная, что-то около пяти тысяч гривен. Не получает, вы говорите? Странно, я и не знал. А разовую помощь как матери-героине ей дадут, когда младшим детям исполнится восемь лет. Так положено.
— Как же им до этого времени выжить на зарплату отца в 1200 гривен?
— Ну, не знаю. Мы помочь не можем. Районный бюджет таков, что на лечение людям выделяем максимум 200 гривен, погорельцам — 500. Содержать Оксану и ее детей нам не за что. А вот острая проблема с жильем там стоит давно, это мы знаем. Предлагали ей пустой дом в Новой Басани, думали бесхозный, но там, как на грех, хозяин объявился. Может, Мириам с Буасом их к себе в дом возьмут? А если там некуда, пусть переезжают в соседнее село, в школу.
— Но ведь там нет условий для проживания детей! Ни газа, ни воды, ни отопления, ни мебели. На носу холода, а обустраиваться этой нищей семье просто не за что.
— Ну, в том селе есть частные предприниматели, они школу поддерживают, людям помогают. Может, и этой семье помогут.
«ФАКТАМ» удалось разыскать благотворителя, о котором говорил Валентин Кравченко. Им оказался народный депутат Украины, который действительно немало делает для жителей Черниговской области и в частности Бобровицкого района: восстанавливает здесь школы и заброшенные детские садики, дает деньги на ремонт проселочных дорог. Но он и слыхом не слыхивал о семье Загыка.
— Пусть служба по делам детей занимается своими непосредственными обязанностями и не пытается навесить на меня содержание семерых незнакомых мне детей, — возмутился народный депутат, попросивший не указывать в газете его фамилию.
— Мы тоже пока не видим смысла брать под опеку эту семью, — заявила начальник службы по делам детей Бобровицкой райадминистрации Ирина Шаманская. — Мы берем на учет только неблагополучные семьи, а Оксана Загыка и ее муж, насколько я знаю, не пьют и за детьми ухаживают надлежащим образом.
Фото автора
6862Читайте нас в Facebook
