Спустя 20 лет львовянка отблагодарила земляков, собравших для нее деньги на пересадку печени во Франции
Об этой удивительной, трагической и в то же время чудесной истории мы узнали от нашей коллеги Мирославы Лубкович, редактора Львовского областного радио. Двадцать лет назад пани Мирослава сыграла в ней далеко не последнюю роль. Тогда молодой львовянке Ирине Коваль-Заблоцкой, которая только-только вышла замуж и начала устраивать свою жизнь, потребовалась срочная операция по пересадке печени, сделать которую могли только во Франции. Денег у молодой семьи не было. И Мирослава Лубкович организовала целую акцию по сбору средств. И собрала!
«Всех, кто откликнулся и решил помочь Ире, даже не пересчитать, — признается пани Мирослава. — В тот момент я поняла, какая большая Украина и как много в ней хороших людей. Большинство тех, кто приносил свои, порой последние, деньги, даже не знали Иру. Впрочем, как и я». Случилось невозможное: Ирина не только выжила, но и родила сына. Сейчас, когда мальчику уже исполнилось 20 лет, Ирина с супругом решили поблагодарить всех, кто помог преодолеть тяжелый недуг. Вечер, который они организовали во Львовском драмтеатре Марии Заньковецкой, так и назвали — «Ужин благодарения. 20 лет спустя».
«Когда я спросил у врача, каковы прогнозы, он мрачно покачал головой: «Неутешительные»
— Конечно, чтобы отблагодарить всех, кто нам помог, не хватит, наверное, и десяти таких вечеров, — говорит Ирина Коваль-Заблоцкая. — Причем такой же ужин хотелось бы организовать и во Франции, где сейчас живем. Вспоминая, как мы собрались в драмтеатре, не могу сдержать слезы. Столько эмоций, радушных встреч, искренних улыбок... Когда мой муж Олег нашел на пожелтевших от времени листочках номера телефонов помогавших мне людей и начал их обзванивать, многие не верили своим ушам: «Так Ирочка выжила?!» Некоторых мы потом не узнали: люди изменились, постарели, многие пришли на встречу уже с палочками. Но все они меня помнили.
Проблемы с печенью у Иры Заблоцкой начались, когда она еще училась в медицинском университете. Свое двадцатилетие девушка встретила уже в больнице. У нее пожелтели глаза, появилось сильное недомогание.
— Врачи долго пытались понять, в чем дело, — вспоминает Ирина. — Правильный диагноз не могли поставить в течение пяти лет. У медиков было много вариантов, но ни один из них не подтверждался. Все только говорили: заболевание связано с печенью и это «что-то очень серьезное».
Я окончила университет, познакомилась со своим будущим мужем. Олег, выпускник консерватории, играл тогда в труппе драматического театра. Сейчас понимаю, что наше знакомство — тоже знак судьбы. Когда на свадьбе у общих знакомых он пригласил меня танцевать, после чего попросил телефончик, я специально продиктовала неправильный номер, поменяла местами две последние цифры. Сами понимаете: серьезная девушка, не буду же первому встречному давать телефон.
— Но не тут-то было, — улыбается Олег. — Записать телефон оказалось негде, поэтому я его запомнил. А когда начал звонить, просто... перепутал две последние цифры и попал прямо к Ире! С тех пор мы больше не расставались.
— Я понимала, что серьезно больна, — говорит Ирина. — И сразу сказала о своем заболевании Олегу. Глупая, еще боялась, что это его остановит. Но Олег твердо заявил: «Для меня это не важно. Будем лечиться». Вскоре мы поженились. Конечно, о детях не могло быть и речи, ведь мое состояние с каждым месяцем ухудшалось. Это уже было не легкое недомогание, а настоящая слабость, я сильно похудела, начались боли. А в советских больницах даже не существовало отделений, специализирующихся на проблемах печени. Были только обычные инфекционные отделения. Правильный диагноз мне смогли поставить в Риге, куда удалось попасть на обследование. Оказалось, у меня аутоиммунный гепатит — очень редкая форма гепатита, при которой организм продуцирует антитела, буквально уничтожающие печень. Но диагноз поставили слишком поздно — к тому времени цирроз уже начался.
— В Украине Иру лечили, как могли, но толку было мало, — рассказывает Олег. — Мы объездили весь Советский Союз, даже передавали Ирины анализы в Австрию. И тут я неожиданно узнал, что у меня есть во Франции дядя, папин брат. Мы с ним ни разу не виделись, связь была потеряна, еще когда отца выслали в Сибирь. И тут такая неожиданность! Дядя пригласил нас с Ирой в гости, где она решила пройти обследование. Эта поездка ее спасла. Когда мы приехали, жена чувствовала себя более или менее нормально, и, поскольку как раз были рождественские праздники, обследование на несколько дней отложили. Мы познакомились с родственниками, сели за праздничный стол. В тот вечер я заметил: с Ирой что-то не так. Она побледнела, покрылась потом и, казалось, не понимала, что делает: начала резать устрицы ножом, бормотать бессвязные слова. Мы с дядей отвезли ее в больницу.
Ира впала в кому. К счастью, в Париже больницы работают независимо от праздников, там на хозяйстве остается не пьяный дежурный, а полноценная бригада медиков. И в таких случаях не требуют страховку, паспорт, деньги... Главное — спасти человека. Жену буквально вернули с того света. Когда я спросил у врача, каковы прогнозы, он мрачно покачал головой: «Неутешительные».
«Я сама медик и знаю, к чему идет. Ночью хотела отключить эти аппараты, чтобы больше не мучиться...»
— Поехал в аэропорт сдавать билеты, ведь наш отъезд домой отложился на неопределенное время, — продолжает Олег. — У самого при этом не было ни гроша за душой. А для иностранцев лечение во Франции стоило бешеные деньги. У наших родственников таких сумм не было. По дороге в аэропорт я заблудился и оказался в другом аэропорту. Растерявшись, зашел в попавшийся на пути французский магазин,на витрине которого красовались украинские писанки. Хозяевами оказались французы украинского происхождения. Владелица лавки позвала супруга, который знал украинский. И, не поверите, выяснилось, что эти люди — тоже в какой-то степени мои родственники! Они и есть та семья Мысак, с которой меня хотел познакомить дядя. Моник Мысак сразу поехала к Ире в больницу и выписала нам чек на пять тысяч франков. Эти деньги были как соломинка для утопающего.
Ира вышла из комы, но все еще оставалась в реанимации. И хотя вскоре ей стало значительно лучше, врачи предупредили: проблема не решена. Оставалось надеяться, что будут помогать купленные во Франции лекарства. Иру выписали. Начали собираться домой. После красивого прощального вечера, который организовали французские родственники, мы уже должны были лететь в Украину. Но неожиданно нам предложили отложить поездку и еще недельку побыть в Сен-Тропе. Это спасло Ире жизнь, ведь если бы следующую ночь она провела в самолете или уже в Украине, точно не выжила бы.
Ночью самочувствие Ирины резко ухудшилось. Началось сильное ротовое кровотечение. Жена опять попала в реанимацию. «Я сама врач, — придя в себя, сказала мне Ира. — И знаю, к чему идет. Хотела отключить эти аппараты, чтобы больше не мучиться... Но тебе будет трудно везти тело домой из Франции». Слушая это, я сдерживался изо всех сил, чтобы не расплакаться. «Мы должны бороться», — уверял себя. Но как? Вскоре врачи огласили вердикт: требуется срочная пересадка печени. Как гражданка другой страны, Ирина не имела права даже стать в очередь на донорский орган. Нас спасла политическая ситуация в СССР. Приход к власти Горбачева, потепление в отношениях с Европой... Французские власти сделали добрый жест — разрешили гражданке Советского Союза встать на очередь на донорскую печень. Хотя даже в такой развитой стране, как Франция, тысяча человек в год умирают, не дождавшись донорской печени. Помню, тогда Ира неожиданно воспрянула духом и была первой среди нас, кто повторял: «Все будет хорошо, вот увидите». Следующие три месяца стали самыми страшными в нашей жизни.
— Три месяца ожидания, — подтверждает Ирина. — Мне выдали так называемый «бип» — что-то вроде мобильного телефона, который в случае появления для меня донорского органа, должен был загореться красным огоньком. Мы к тому времени уже переехали к Моник. Я старалась жить полноценно, даже попросилась работать на огороде. Но с ужасом понимала, что силы уходят. Худела не по дням, а по часам, в организме все время накапливалась жидкость, все болело. Угасала на глазах и сама это чувствовала. Но у меня была цель — дождаться донорского органа. А там — будь что будет...
«У жены был один вопрос: когда она сможет вернуться домой? Но хирург ответил: «Никогда. В вашей стране люди с такими болезнями не живут»
— Существовала еще одна проблема — деньги, — говорит Олег. — Их у нас не было. На пересадку требовалась сумасшедшая по тем временам сумма — 40 тысяч долларов. И это только на первых этапах. Начали собирать средства. Мы — во Франции, а Ирина мама — в Украине. Сейчас есть много сайтов и телепередач на подобные темы. А 20 лет назад всего этого не было. Мы, наверное, стали первопроходцами (улыбается). В то время познакомились с вашей коллегой — редактором радио Мирославой Лубкович. Даже толком не зная Иру, она сразу сделала о ней передачу под названием «Надежда умирает последней». И какой был отклик! Помогло еще то, что Ирины родители — известные во Львове хирурги Заблоцкие. Спасать Иру принялись все их пациенты. Приходили и абсолютно незнакомые люди. Ирина мама запомнила, как пришла молоденькая девочка, студентка Львовского политеха, и принесла сто долларов. «Господь с тобой, ребенок! — заплакала теща. — Я не возьму у тебя денег». «Это мои собственные, — возразила девушка. — Заработала их со своим танцевальным коллективом и хочу помочь вашей дочери». Приходили бабушки, которые отдавали чуть ли не последние рубли из своей пенсии. Откликнулись и украинские врачи. Тогда я точно понял, что такое клятва Гиппократа: сбор средств для Иры объявили в каждой львовской больнице. Фамилии всех людей, без помощи которых жена бы не выжила, даже не перечислить. Это мои друзья Петр Галушка, Богдан Кобрин, это руководители едва ли не всех львовских предприятий.
Мы тем временем собирали деньги во Франции. Моник и ее семья создали ассоциацию для сбора средств. Помогли нам организовать благотворительные концерты известных музыкантов. И, что поразительно, все они, не зная ни Иру, ни меня, сразу соглашались помочь. Откликнулись украинцы из Канады и США. В тот момент я понял, что мы с женой не одни.
Знаете, не обошлось без приключений. Например, когда деньги наконец были собраны и Ирина мама начала переводить их во Францию, все средства неожиданно... исчезли. Как нам объяснили, потерялись «где-то в Москве». Можете себе представить наше состояние? Проблему удалось решить только с помощью влиятельных знакомых.
Деньги дошли, но донорского органа все еще не было. Ириша совсем высохла. Прошло три месяца. И вот мне снится сон, будто бы идут красивые люди в белом, что-то поют и поднимают руки к небу. Их приятное пение до сих пор иногда звучит в ушах. Сон длился всего пару секунд, но после него мне вдруг стало так легко на душе. Я человек верующий и сразу понял: все будет хорошо. В этот же день сработал Ирин «бип» — появился донорский орган.
— Просто не могла поверить — дождалась! — говорит Ирина. — Мы тут же поехали в больницу. Я чувствовала, что теперь переживу все. Не могла же подвести сотни людей, которые боролись за мое выздоровление. Поразительно, но даже перед операцией ощущала их мощную энергетику. Казалось, за меня молится весь мир. Операцию назначили на утро, и по всем правилам я должна была остаться на ночь в палате одна. Но врачи разрешили Олегу побыть рядом. Можете себе представить, каково это: смотреть друг на друга и понимать, что, возможно, этой ночью мы видимся в последний раз. Но мы не стали говорить о грустном. Я попросила его принести мне... шоколадку, соленые орешки и кока-колу. С тех пор как был поставлен диагноз, все это мне запрещали. А тут думаю: что уж, ведь больной орган поменяют...
— И вот Иру забрали на операцию, — вспоминает Олег. — Все было будто в тумане. Помню, вышел на улицу, а там кипит жизнь: ездят машины, бегают люди, у каждого свои заботы. Увидев около метро бомжей, которые пили вино, я подошел и отдал им все, что у меня было, — десять франков. Они налили мне стакан вина. Выпив, долго ходил по городу, потом пошел в церковь. А когда вернулся, Ира уже была в реанимации. Смотрел на жену через маленькое окошечко до тех пор, пока она не пришла в сознание. Улыбнувшись, Ира, рядом с которой был маленький микрофон, еле слышно сказала: «Олег, я буду жить».
Ирина быстро пошла на поправку. О своем доноре женщина знает только то, что это мужчина из Швейцарии. Ире опять-таки повезло: очередь на донорскую печень подошла быстрее из-за ее редкой группы крови. Претендентов на орган с такой группой оказалось немного. На этом, правда, проблемы не закончились: потом были отторжение пересаженной печени, продолжение лечения, новые лекарства... Но супруги уже твердо знали: они со всем справятся.
— Когда через несколько месяцев, — вспоминает Олег, — мы приехали к нашему доктору на очередное обследование, он восхищенно покачал головой: «Не может быть! У вас такие хорошие результаты анализов! Если бы не я оперировал, не поверил бы, что вам делали пересадку печени». Это была победа. И не только Ирины, а всех, кто ей помогал. У жены был лишь один вопрос: когда она сможет вернуться домой? Но врач категорически ответил: «Никогда. В вашей стране люди с такими заболеваниями не живут. Малейшее осложнение — и никто не будет знать, что делать. Мы не для того спасали вам жизнь, чтобы вы ее потеряли». Но как остаться, если у нас нет в Париже ни жилья, ни работы? Висеть на шее у милосердной Моник больше не могли. Даже думали, что придется-таки уезжать. Но все решило одно обстоятельство. Ира уже вроде бы выздоровела, а тут опять начались тошнота, головокружения. Я испугался: вдруг снова отторжение печени? Хотели ехать в больницу, а Моник говорит: «Не торопитесь», — и повезла Иру в аптеку. Там они купили тест на беременность, который показал: Ирина ждет ребенка.
— Но ведь это было невозможно! — вспоминая те события, Ира не может сдержать эмоции. — Врач тоже сначала не поверил. Потом предупредил, что при моем заболевании выносить и родить ребенка — очень большой риск. Но я твердо решила: на аборт не пойду. Ведь была уверена, что никогда не смогу иметь детей, а тут Господь подарил мне такой шанс. Разве имела право от него отказываться? Беременность, кстати, протекала без осложнений, УЗИ показывало, что плод развивается нормально.
— Когда Ира уже была в роддоме, туда вдруг пришел Оливье Субран — врач, который ее оперировал, — говорит Олег. — Я испугался: зачем его вызвали? Но оказалось, он в клинике по другому поводу: в соседней палате у доктора рожала жена. В тот день у нас обоих появились на свет мальчики. Помню, Оливье Субран спросил, как назову сына. «Первое имя будет украинским, — ответил я. — А второе в честь человека, который спас жизнь моей жене. Мальчика будут звать Игорь-Оливье». Мы переглянулись, расплакались и разошлись в разные стороны.
Сейчас Игорю-Оливье уже двадцать лет. Он закончил школу для одаренных детей в Париже, учится в университете. Преподаватели говорят, что у него большое будущее. Еще несколько лет назад они с удивлением обнаружили, что парень знает французский лучше, чем многие французы. Ирина работает в больнице, а Олег, кроме предпринимательской деятельности, занимается благотворительностью, спонсирует концерты украинских музыкантов и национальные проекты при Культурном центре при посольстве Украины в Париже, тем самым выражая благодарность творческим деятелям, которые помогли спасти его супругу. Также Олег способствует развитию туризма между Францией и Украиной.
*Сыну супруги дали двойное имя: первое — украинское, а второе — в честь доктора, который спас Ирине жизнь. Парня зовут Игорь-Оливье
— Хотя бы раз в год обязательно приезжаем во Львов, — улыбается Олег. — Последняя поездка запомнится нам надолго. Меня многие спрашивают, как появилась идея организовать ужин благодарения. Не поверите, но я вынашивал ее с тех пор, как мы поняли, что Ира будет жить. Пока наш сын подрастал, я представлял себе, как соберу всех, кто нам помогал, как мы с женой и Игорем-Оливье выйдем в центр зала и поблагодарим их. Все произошло даже лучше, чем планировал. Сейчас вспоминаю эти душевные встречи и, видите, непроизвольно начинаю плакать. На нашем ужине благодарения было больше ста человек. И это, безусловно, не все. Кого-то мы не смогли найти, других уже нет в живых. Но я рад, что большинство наших благодетелей все же пришли. Были живая музыка, песни, тосты... Это мое искреннее спасибо. Ира же передает свою благодарность каждый месяц, когда отправляет для украинских больниц лекарства, которых нет в Украине. «Двадцать лет назад люди таким образом спасли меня, — говорит она. — Теперь моя очередь».
1247Читайте нас в Facebook
