В поисках неравнодушного человека 19-летний интернатовец прошел за два дня 60 километров, не съев ни крошки
Об этой истории сочувствия и жалости к обездоленному ребенку не писали газеты и не снимали программ тележурналисты. Человек, облагодетельствовавший паренька-сироту с дефектами речи и давший ему шанс выжить, делал доброе дело не ради славы. О его поступке никто бы и не услышал, если бы не племянница мужчины. Узнав о том, что дядя Валик четыре года назад поддержал
— Да что тут рассказывать? — недоумевает предприниматель Валентин Николаевич, который очень смущен вниманием прессы к своей скромной персоне, и поэтому просит не называть его фамилии в газете. — Никакого геройства ведь не совершил, просто поступил так, как подсказывало мне сердце. Я владею базой отдыха в Очакове Николаевской области. Каждый год, кроме обычных деток, родители которых могут оплатить полную стоимость путевки, принимаю малышей из малообеспеченных семей, воспитанников детских домов и учащихся интернатов. Они приезжают ко мне по программе социального страхования. То есть определенную сумму за них платит государство, а оставшуюся часть либо возмещает учебное заведение, либо я сам. Понятно, что с такими ребятами нелегко. Многие выросли в неблагополучных условиях, стали неуправляемыми. Они никого не слушают, ведут себя, как дикари, все вокруг ломают, устраивают беспорядок. Но при этом они глубоко несчастные, поломанные жизнью дети. До сих пор помню девочку-подростка из детского дома, отдыхавшую у нас на базе, которая, стирая белье, постирала и... гигиеническую прокладку. Потом выжала ее и повесила сушиться. «Что ты делаешь?» — ошарашено спросил я. Она ответила, что ей эту прокладку (единственную!) подарили... год назад. С тех пор девочка каждый раз стирает ее и сушит. Я был просто шокирован услышанным. В какое же время мы живем, если воспитанников детских домов не могут обеспечить даже предметами самой первой необходимости!
А история
— Виталик умолял меня поручить ему что угодно: поливать цветы, пропалывать грядки, строить, подметать, — вспоминает Валентин Николаевич. — Я пытался узнать, зачем мальчишке это нужно. И тогда он, смущаясь, рассказал, что у него совсем нет обуви. Ребенок из неблагополучной семьи, выросший в интернате, не клянчил и тем более не воровал деньги, а пытался заработать. Конечно, я дал ему работу. И уверяю вас, трудился мальчик, не жалея сил.
— Я делал все, что шеф меня просил, — рассказывает «ФАКТАМ»
После окончания учебы в школе-интернате Виталия Любого вместе с другими выпускниками отправили, что называется, в свободное плавание. Проще говоря, им велели выбрать, где они будут учиться, и ехать туда поступать. С собой дали минимум вещей: брюки, пару носков, футболку, свитер.
— А какие у вас есть основания интересоваться Виталием Любым? — насторожилась от моего звонка заместитель директора по воспитательной работе Лысогорской школы-интерната Галина Семенова. — Он уже давно закончил школу и устраивает свою жизнь, как хочет. Личное дело и все документы были выданы Виталию на руки, когда он окончил учебу. Если бы Любый являлся сиротой, статусным ребенком, мы бы выделили ему одноразовую помощь в размере тысячи гривен. А так — он же домашний мальчик. У него (по документам) мама есть. Вот пусть она сыном и занимается. Мы не знаем, где он живет, учится или работает.
— Я заранее решил, что пойду учиться на тракториста в поселок Братское, — говорит Виталик. — Поступил в училище и старался хорошо заниматься, чтобы получать стипендию. Но прожить на нее было нереально. Совсем! 275 гривен в месяц, из которых 100 забирали на еду, не хватало даже на повседневную одежду, не говоря уже о зимней куртке или ботинках. Через два месяца я не выдержал полуголодной жизни и нанялся на стройку. Хозяин платил прилично — пятьдесят и даже семьдесят пять гривен в день. Я, конечно, пахал как проклятый. Строил баню, клал плитку, чистил бассейн, сажал, пилил, рубил, шпаклевал. Занятия пришлось пропускать, потому что начальник стройки требовал, чтобы я постоянно был на месте. Он обеспечивал меня жильем — выделил мне комнатушку. Конечно, в училище моего «совместительства» и постоянных прогулов терпеть не стали и отчислили.
Все бы ничего, но когда хозяин понял, что я полностью завишу от него, то перестал платить мне деньги. Обещал, что выдаст зарплату в следующем месяце, затем перенес ее еще на месяц. А потом стал говорить, мол, я должен быть благодарен, что он дает мне жилье и пропитание. Хотя пропитанием тарелку каши в день при такой адской работе не назовешь. Особенно после интерната, где иногда давали даже мои любимые пирожки с мясом. В конце концов, начальник и кашей перестал меня кормить, и я ушел от него. Хозяин мне даже десяти гривен не дал на дорогу. Я не знал, что мне делать, куда деваться. Есть хотелось ужасно, где переночевать, тоже не имел понятия. И тут вспомнил о добром Валентине Николаевиче, который приютил меня четыре года назад. Решил: отправлюсь к нему и попрошу дать мне работу. До Николаева из Братского я еще как-то доехал — добрые люди помогли. А оттуда до Очакова ни один водитель попутки или маршрутки не согласился взять меня бесплатно. И я отправился пешком. Прошел больше шестидесяти километров, за два дня не съел ни крошки. Было очень тяжело, но я крепился, понимал, что, кроме этого человека, мне больше никто не поможет.
— Парень пришел ко мне изможденный, уставший, на нем лица не было, — вспоминает Валентин Николаевич. — И что, думаете, стал клянчить у меня денег или еды? Нет! Он сразу, с порога, попросил дать ему работу. Напомнил, как трудился здесь четыре года назад, объяснил, что ему больше некуда идти. Конечно, я взял его. И ни разу об этом не пожалел! Виталик не все пока умеет, но очень старается. Он берется за любое дело, очень аккуратный, спокойный. И как бы ему ни было тяжело, как бы он ни нуждался, никогда не жалуется. Вот, например, после первого трудового дня Виталька побежал на море купаться и нырнул в воду... в рабочих штанах. Я спросил, почему он не раздевается. Оказалось, у парня... нет трусов, не говоря уже о плавках. Конечно, я принес ему все необходимое — футболку, нижнее белье, носки. Видели бы вы, с каким удовольствием Виталик надел шорты после единственных спортивных штанов, в которых приехал!
Кроме того, у него с собой было только свидетельство о рождении, и сейчас мне приходится восстанавливать парню паспорт. Это делается по месту прописки, а Виталик прописан в каком-то глухом селе возле Первомайска. У него там нет ни дома, ни квартиры, зарегистрировали его для галочки. Я просто выхожу из себя, представляя, что таких никому не нужных детей — без прав, без места жительства, без документов, без денег на кусок хлеба — ежегодно выпускают тысячи интернатов! Часть из них умирает с голоду, часть начинает воровать и попадает в тюрьмы. И государство даже не думает хоть как-то поддержать ребят, которые и так с рождения обделены вниманием, родительской заботой. Почему, например, не учить детей базовой профессии лет с пятнадцати, еще в интернате? Жили бы себе на казенных харчах, спали в своей кровати и учились. Тогда выпускники могли бы хоть на работу устроиться. Я, конечно, поддерживаю некоторых сирот. Но ведь всем не поможешь. Виталику буду платить, как и остальным своим сотрудникам — тысячи по полторы гривен в месяц. Для Киева, понимаю, это копейки, но для нашего Очакова, где у людей вообще нет работы — очень хорошая и, главное, стабильная сумма.
*«Я взял Виталика на работу, выделил ему комнату и ни разу об этом не пожалел, — говорит Валентин Николаевич. — Он трудолюбивый, спокойный, аккуратный»
— Я не буду тратить деньги, которые мне платит шеф, — говорит Виталик Любый. — На что их тратить? У меня здесь, на базе отдыха, отдельная комната, одежду Валентин Николаевич дает, кормит так, что пальчики оближешь. Буду копить зарплату и куплю себе маленький домик. Потом выучусь и стану совсем самостоятельным. Может, у меня тогда и семья появится. Но своих деток, конечно, я ни за что на свете не брошу. Потому что знаю, как трудно и страшно жить, когда от тебя отворачивается весь мир.
— К сожалению, таких ребят, как Виталий Любый, в Украине сейчас очень много, — прокомментировал ситуацию уполномоченный Президента Украины по правам ребенка Юрий Павленко. — Это связано с тем, что руководство интернатов грубо нарушает закон. Ведь если родители, сдавшие сына или дочь под опеку государства, на протяжении полугода не проведывают ребенка, не интересуются его жизнью, директор учебного заведения как опекун такого воспитанника обязан подать заявление о лишении нерадивых отца и матери родительских прав. Виталику Любому нужно подать иск в суд к администрации Лысогорской школы-интерната, чтобы получить статус сироты. Сам он до 23 лет может считаться лицом из числа детей-сирот. Тогда органы опеки обязаны будут предоставить ему работу, устроить на учебу, обеспечить жильем и поддерживать материально.
11552Читайте нас в Facebook
