ПОИСК
Культура и искусство

«Поднявшись на сцену, Паустовский поцеловал Марлен Дитрих руку, а она опустилась перед ним на колени»

6:15 18 июля 2013
Константин Паустовский
45 лет назад перестало биться сердце знаменитого советского писателя

Имя Константина Паустовского, автора произведений «Повесть о жизни», «Мещерская сторона», «Золотая роза» и многих других, каждому из нас знакомо со школьной скамьи.

О малоизвестных фактах его биографии, а также о том, каким человеком был Константин Георгиевич, «ФАКТАМ» рассказала Галина Арбузова, дочь третьей жены писателя.

— Константин Георгиевич всегда считал меня дочерью, — вспоминает Галина Арбузова. — В момент нашего знакомства мне было четыре года, а когда они с мамой поженились, исполнилось тринадцать.

Константин Георгиевич умер в 76 лет. На почве астмы у него случилось восемь инфарктов. Последние десять лет практически каждую зиму он проводил в Доме творчества в Ялте — ему был показан крымский климат. У дома-музея в Тарусе до сих пор растут кусты магнолии — память об этом прекрасном городе. А каштан напоминает о Киеве — Константин Георгиевич прожил там много лет и очень любил. Мама посадила каштаны и пирамидальные тополя и у его могилы, однако они вымерзли в одну из суровых зим.

РЕКЛАМА

— Как вспоминал Константин Георгиевич киевский период?

— В Киеве он закончил первую императорскую гимназию, поступил в университет, но вскоре переехал в Москву. А затем вновь попал в Киев во время гражданской войны. Все это описано в его книге «Повесть о жизни», которая была известна во всем мире и номинировалась на Нобелевскую премию в 1965 году. Киев всегда был в его душе.

РЕКЛАМА

Перед Великой Отечественной войной и после нее до 1953 года Константин Георгиевич жил в Мещере — под Рязанью, где написал повесть «Мещерская сторона». Уехав оттуда, стал искать место, где можно было бы жить летом. И первое, что пришло в голову — перебраться под Киев.

У Константина Георгиевича был друг — писатель Юрий Смолич, который предложил обосноваться в Плютах, где была дача у Александра Корнейчука. Помню, как мы ходили к нему в гости.

РЕКЛАМА

— Какой у Александра Корнеевича был дом?

— Такой, что казался нам дворцом. Огромный, каменный, со всеми удобствами. Александр Корнейчук, как и Константин Паустовский, был прекрасным рассказчиком. Мы прожили в Плютах лето 1954 года в избе бакенщика. Константин Георгиевич решил, что каждое лето приезжать с семьей под Киев сложно. Поэтому строить дом в Плютах не стали.

В следующем году мама купила в Тарусе половину крестьянской избы площадью 26 квадратных метров. К ней потом пристроили еще две комнаты. В этом доме Константин Георгиевич жил и в последние свои годы. Никаких удобств: туалет во дворе, баня в городе. Тем не менее безумно полюбил Тарусу. Дом мама покупала сама. Константин Георгиевич в это время в Доме творчества писателей в Дубултах (Латвия) заканчивал свою книгу «Золотая роза», ставшую впоследствии очень известной. У него было три пожелания при выборе места. Первое — чтобы не было комаров, как в Мещере. Второе — чтобы рядом имелся водоем, так как любил рыбачить. И, наконец, подальше от железной дороги, потому что уже тогда его донимали почитатели.

Однако место очень быстро стало известным. Под нами — маленькая река Таруска с крутыми берегами. И там, как раз напротив нашего дома (а участок как на ладони), стали собираться любопытные и в бинокль наблюдать, как живет писатель Паустовский. Пришлось густо засадить одну сторону деревьями. А вообще Пришвин говорил Паустовскому: «Вы напрасно пишете о местах, где живете. Никогда не нужно этого делать».

— Рассказывают, когда в СССР приехала Марлен Дитрих, ее спросили: «Что бы вы хотели увидеть в Москве — Кремль, Большой театр, Мавзолей?» Она ответила: «Я бы хотела познакомиться с Паустовским». Ему передали ее просьбу и уговорили приехать из больницы, где он тогда был, на ее выступление. Когда писатель вышел на сцену, Марлен Дитрих опустилась перед кумиром на колени. Вы были свидетелем этой сцены?

*Марлен Дитрих

— Да, конечно. Но было не совсем так. Марлен Дитрих приехала в Москву в 1964 году. Один из ее концертов состоялся в Центральном доме литераторов. Несмотря на то что Константин Георгиевич был после очередного инфаркта, сказал, что обязательно пойдет. Доктора не разрешали, но после долгих дебатов он пошел на этот концерт со своим врачом.

Во время выступления Марлен Дитрих задали ряд вопросов, связанных с литературой. Ее спросили, знает ли она кого-нибудь из современных советских писателей. Она назвала Паустовского, а его рассказ «Телеграмма» — своим любимым произведением. Популярность Константина Георгиевича была тогда безмерная — как раз в Париже вышло 13 томов его сочинений. Зрители начали аплодировать Марлен Дитрих. Вдруг какой-то молодой человек встал и крикнул: «А Паустовский в зале!» Тогда все начали аплодировать уже ему.

Константин Георгиевич был вынужден встать и пойти на сцену. С его стороны это был абсолютно героический поступок, поскольку он очень плохо видел — был почти слепой. Поднявшись на сцену, поцеловал Марлен Дитрих руку, а она опустилась перед ним на колени. В ЦДЛ было огромное количество наших и зарубежных фотокорреспондентов, но у всех был такой шок, что никто даже не успел запечатлеть этот момент. Никто ведь не ожидал! Та фотография, которая существует, сделана любителем из зала. Она была опубликована в журнале «Огонек».

— Какова история любви Константина Паустовского и вашей мамы — актрисы Татьяны Евтеевой-Арбузовой?

— У Константина Георгиевича это был третий брак. С мамой они познакомились так. Мой папа, известный драматург Алексей Арбузов, и мама поехали в Ялту встречать Новый 1938 год в Дом творчества писателей. Там отец ей сказал: «Таня, я тебя сейчас познакомлю с замечательным писателем Паустовским». Мама вспоминала, как увидела застегнутого на все пуговицы странного человека с «прилизанными» волосами. А Константин Георгиевич влюбился в нее сразу. Она была младше его на 18 лет. Поженились гораздо позже — в 1950 году. Жили в очень стесненных условиях — в комнате 14 квадратных метров в коммунальной квартире. С нами — бабушка. А вскоре родился и брат Алеша. Квартиру Константину Георгиевичу не давали, поскольку Сталин в то время боролся с разводами, а Паустовский ведь ушел из прежней семьи. Жилплощадь смог получить только в 1953 году.

— Как жилось семье материально?

— Особенно трудными были годы, когда Константина Паустовского не печатали. После выхода первой части «Повести о жизни» — «Далекие годы» последовал ряд разгромных статей, его объявили «певцом царской России» и негласно запретили. Официальных постановлений не существовало, просто был рекомендован к непечатанию. И это продолжалось больше четырех лет.

Спасало преподавание в Литературном институте. Учениками его, кстати, был цвет следующего поколения русской литературы: Бондарев, Бакланов, Тендряков, Казаков, Трифонов… А летом мы жили рыбалкой — питались в основном рыбой. Страстным рыболовом стала даже мама. К трудностям Константину Георгиевичу было не привыкать. Когда приехал в Москву, вынужден был работать и рабочим на сталелитейном заводе, и даже кондуктором в трамвае, совмещая эту работу с репортерством в маленьких газетах.

— Каким человеком Константин Паустовский был дома?

— Очень легкий, любил шутки, анекдоты, рассказы об одесской жизни, которую знал не понаслышке… В быту был непритязателен. Еду любил простую: борщ, гречневую кашу, сосиски. И еще — ветчину. Любимым занятием его было чтение. Он прекрасно знал русскую, европейскую и восточную поэзию. Мог часами читать стихи наизусть.

— Что его вдохновляло на творчество?

— Просто была потребность писать. Когда создавал какие-то крупные вещи, сам для себя установил «норму» — восемь машинописных страниц в день.

— Как Константин Паустовский ощущал мировую славу?

— Все это пришло слишком поздно, когда он был так сильно болен, что уже не мог объехать те университеты в мире, где ему присваивались звания почетного профессора. Гонорар за изданную в Америке «Повесть о жизни» позволил Константину Георгиевичу полтора месяца пожить на Капри. Советское правительство разрешило: местный климат был показан для его легких.

— Как он пережил то, что Нобелевская премия досталась не ему, а Шолохову?

— Воспринял это совершенно спокойно. К слову, приезжал один из членов комитета и сказал: «Это вас, конечно, вряд ли успокоит, но председатель комиссии и король Швеции голосовали за вас».

10092

Читайте нас в Facebook

РЕКЛАМА
Заметили ошибку? Выделите её и нажмите CTRL+Enter
    Введите вашу жалобу
Следующий материал
Новости партнеров