«Гоголь всю жизнь преданно и беззаветно любил одну-единственную женщину»
Николай Васильевич Гоголь никогда не имел ни собственного дома, ни квартиры. Жил то у друзей, то у родственников. Даже умер в московском особняке графа Алексея Толстого, приходившегося ему дальней родней. После смерти великого писателя остались только шинель, шуба и туфли. Но мало кто знает, что умирающий Николай Васильевич написал завещание в пользу бедных студентов Петербургского университета и оставил им, как всегда, 2000 рублей в конверте. В кармане самого гения лежали 193 рубля 47 копеек. «Доброта Гоголя была беспримерной!» — признавал в своих записках знаменитый гравер Федор Иордан. Гоголь тайно помогал деньгами нуждающимся молодым писателям, художникам, музыкантам. «Эта тайна не должна быть раскрыта ни при жизни моей, ни после смерти», — писал он своим друзьям в 1844 году. Единственный раз, за четыре месяца до смерти, осенью 1851 года в Москве Гоголь назвал имя человека, которому он помог. «Я знаю и люблю Шевченко как даровитого художника; мне удалось и самому кое-чем помочь в первом устройстве его судьбы», — сказал он близкому другу Осипу Водянскому.
Тайной была и личная жизнь гениального писателя. Говорят, он боялся любви.
— Из двенадцати детей Марии Ивановны и Василия Афанасьевича Гоголей-Яновских выжило только пятеро. И никому из них не передалась редкая красота матери, — рассказывает полтавский прозаик, исследовательница жизни и творчества Николая Гоголя Рената Смирнова. — Но в семье гораздо больше переживали по поводу слабого здоровья наследников, которое доставалось им от отца. Особенно убивался из-за этого Василий Афанасьевич, писала Мария Ивановна в своих «Записках». Однажды, не выдержав смерти пятилетней дочери Татьяны, Василий Афанасьевич ушел в степь, бросился на мокрую после дождя землю и пролежал без памяти всю ночь. Его нашли только под утро. После этого он заболел крупозным воспалением легких, которое тогда не лечили, и умер в 47 лет. Его единственному оставшемуся в живых сыну Никоше (Николаю) было тогда 16 лет. Он учился в Нежинском лицее.
Рано ушел в мир иной и сам писатель — в 43 года. О его смерти ходили разные толки. На самом деле Гоголь умер в знак протеста. Он понял, что своим словом не в состоянии изменить жизнь крепостных крестьян, и бросил вызов обществу — сознательно пошел на смерть, отказавшись от пищи. Это был писательский подвиг. «Страшно будет тому, кто расшифрует эту смерть», — скажет позже Тургенев, потрясенный гибелью гения.
— Известно, что Гоголь не блистал красотой, натуру имел замкнутую, в его поступках не всегда усматривалась логика. Постоянно находиться рядом с таким человеком, наверное, было тяжело?
— Когда он появлялся в высшем обществе, многие переставали замечать его невысокий рост и длинный нос. Всех завораживала гениальность писателя. «Я никак не утверждаю, чтобы он был хорош, но в нем есть одно такое свойство, которое я не находила в других людях: это желание искреннее и сильное быть лучшим, чем он теперь есть. Он один из всех тех людей, которых я знаю, примет всякое замечание, совет, упрек от кого бы то ни было и как щекотливы бы они ни были, и умеет быть за это благодарным», — так отзывалась о своем близком душевном друге фрейлина императрицы Александра Смирнова-Россет, которую называли музой Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Вяземского, Гоголя.
— Почему именно Николаю Васильевичу так симпатизировала фрейлина?
— Потому что знала о его искренней и преданной любви к ней. Их познакомил Жуковский в 1831 году, когда фрейлине было 22 года. Только ей, этой блистательной, умной женщине, Гоголь открывал свою душу. «Это перл всех русских женщин, коих мне случалось знать», — восторгался Александрой Смирновой-Россет Николай Васильевич. С ней единственной делился своими планами, рассказывал, над чем работает, ей одной из первых читал свои произведения. Кстати, второй том «Мертвых душ» писал в ее имении под Калугой. В январе 1852 года Гоголь только Смирновой-Россет, как следует из ее записей, предложил прочесть новую, девятую, главу из второго тома «Мертвых душ», взяв с нее слово никому не рассказывать ни содержание, ни сюжет. Александра Осиповна была потрясена. Гоголь описывал любовь Платонова к Уленьке Бетрищевой, генеральской дочке. Он очень ярко, с необычайной душевностью нарисовал героиню. А ведь, по мнению критиков, женские образы Гоголю не удавались. Кстати, девятая глава до сих пор не найдена.
*С одной из красивейших и умнейших женщин России, «хохлачкой» Александрой Смирновой-Россет Николая Васильевича на протяжении долгих лет связывали искренние, доверительные отношения
Таким образом гений поведал о своей любви к Александре Осиповне, с которой к тому времени был знаком свыше двух десятков лет! Все эти годы он испытывал к ней самые трепетные чувства. Гоголя и Смирнову-Россет часто можно было встретить вместе в Санкт-Петербурге, Москве, Париже, в Германии и Италии. Гоголь физически не мог долго жить без «ласточки Розетти», как он ласково называл Александру Осиповну. Когда они находились в разлуке, писали друг другу письма. Сохранилось 65 посланий, отправленных Гоголем Смирновой-Россет, и столько же ответных писем к Николаю Васильевичу. Работая над вторым томом «Мертвых душ», писатель просил Александру Осиповну подробно описывать ему всех главных чиновников Калуги, где губернатором был ее супруг: их обязанности, какую пользу или зло они приносят людям. Переписка этих двоих — это разговор родственных натур, которым было очень больно видеть несовершенство окружающего мира и ощущать, что изменить что-либо они не в состоянии.
Александра Осиповна родилась в Одессе в семье офицера с французскими корнями, а воспитывалась у бабушки по маминой линии в бедной деревушке под Николаевом. Фрейлина, получившая образование в Екатерининском институте в Петербурге и волей судьбы оказавшаяся в царских палатах, своей родиной считала Украину, а себя называла «хохлачкой», хотя в ее жилах текла кровь многих национальностей. Гоголя тоже называла «хохлаком». В своих разговорах они часто вспоминали Украину. Александра Смирнова любила петь для своего друга «Ой, не ходи, Грицю, та й на вечорниці».
— Как муж Александры Осиповны смотрел на эти отношения?
— Александра была бесприданницей и вышла замуж не по любви. Ей нужно было помогать трем младшим братьям. Ее супруг, Николай Михайлович Смирнов, служил дипломатом в министерстве иностранных дел, а позже занимал должность губернатора Калужской губернии. Думаю, муж на многие вещи закрывал глаза.
Любовь Гоголя к светской красавице, и об этом знало все окружение, была безответной. Их платонические отношения многие не могли понять. Александра так характеризовала эту взаимную привязанность: «Светлая, исключительная, столь редко встречающаяся дружба между мужчиной и женщиной». Но это чувство питало и живило творчество Николая Васильевича, давало ему стимул к жизни.
— Так боялся ли Гоголь любви?
— Он сам сознавался в письме своему ближайшему другу Александру Данилевскому в 1832 году, что его натура так чувственна, что пламя любви в одно мгновение испепелило бы его.
А единственной женщиной, признавшейся самому Гоголю в любви, была его двоюродная сестра Мария Синельникова — дочь сестры матери писателя. Она была образована и умна, рано вышла замуж, став богатой самостоятельной женщиной. Часто появлялась на балах и приемах, имела собственный дом в Екатеринославле и свой выезд. Семейная жизнь Марии, однако, длилась недолго. С мужем она вскоре рассталась и переехала в имение Власовка под Харьковом. Здесь в мае 1851 года, менее чем за год до своей смерти, писатель вместе с мамой и младшей сестрой Ольгой навестил свою родственницу. Всего восемь дней он пробыл у нее, и каждое утро, вспоминала Ольга Гоголь-Головня, Николай Васильевич в приподнятом настроении выходил с кузиной в сад. Она что-то ему шептала, а он краснел и смущался. «О чем вы говорите?» — однажды простодушно полюбопытствовала у брата Ольга. Тот смутился, покраснел и ответил: «Хорошо, что ты ничего не слышала!» Сомнений нет: Мария просто признавалась кузену в любви.
.jpg)
*Кузина писателя Мария Синельникова — единственная женщина, которая призналась ему в любви
После отъезда Гоголя из Власовки Мария закрыла комнату, в которой он жил, и никого в нее не пускала, пытаясь сохранить в ней все так, как было при нем. Заходила туда, только чтобы вытереть пыль, поставить свежие цветы и вспомнить прошлое.
"…Я полюбила его, встретивши в нем настоящее братское сочувствие, и привязалась к нему всею силою души моей, — писала Мария Синельникова другу Гоголя профессору Московского университета Степану Шевыреву после того, как в 1850 году все лето гостила в родном имении Гоголя Васильевке на Полтавщине. — Как много надеялась я иметь напутственных советов на разные случаи жизни. Я… увлеклась его любовью к родным и заботой о них. Живя у них, я часто, было, вижу, как он сам заходил в крестьянские хаты, чтобы узнать, не терпит ли кто нужды, и часто присылал из Москвы денег для помощи бедным. Я удивлялась его необычной деятельности: как среди своих литературных занятий он еще находил время проверять прибыль и трату в имении (он еще в юности отрекся от своей доли, уступив ее матери и сестрам); везде было видно его работу; сколько он посадил деревьев… Когда не имел серьезного занятия, то в свободные минуты рисовал узоры для ковра. Везде и во всем он был неутомимым тружеником".
— Сохранилась ли переписка между писателем и его кузиной?
— Судьба эпистолярного наследия интересовала многих исследователей жизни и творчества Николая Васильевича. Тот же профессор Шевырев просил Марию Синельникову передать ему письма, адресованные ей гениальным писателем, на что она ответила отказом: «Его писем у меня немного; они относятся лишь ко мне одной, и потому я не могу переписать их вам». Известно только, что в письмах Гоголь называл кузину «Мариам», «Мария Николаевна», «Мой милый друг Marie».
Внучка двоюродного брата Марии Синельниковой Наталья Сошальская вспоминала, что в детстве видела у своей бабушки пачку пожелтевших писем. Это были письма Гоголя, адресованные Марии Николаевне. Однако бабушка никому не давала их читать, полагая, что нельзя нарушать покой умерших. Перед своей смертью эту переписку она, скорее всего, уничтожила. А о Марии бабушка отзывалась очень уважительно, говорила, что та всегда была приветливой, внимательной и безгранично доброй.
Кстати, кузина Гоголя до самой кончины (в 1892 году) не снимала с пальца траурное золотое кольцо, которое она заказала сразу после смерти своего любимого. Это было полое кольцо, открывавшееся бриллиантом. На его внутренней стороне выгравировано «Сконч. Н. Гоголь. 1852 фев. 21». В нем Мария хранила прядь русых волос Николая Васильевича. Раньше так было принято — любящие друг друга люди носили прядь волос в медальоне или в кольце.
— А разве писатель был русым?
— Да. Темноволосым его стали изображать позже. Потому что портреты молодого Гоголя со временем потемнели. Писатель, кстати, всю жизнь протестовал против того, чтобы рисовали и продавали его портреты, поэтому их мало сохранилось. Первый портрет 25-летнего писателя создал художник Алексей Венецианов.
*На уникальном гравировальном портрете работы Алексея Венецианова 25-летний Николай Гоголь выглядит интересным молодым человеком
— Рената Арсентьевна, я знаю, что вы встречались с родственниками нашего гениального земляка. Это они передали вам для музея кольцо кузины Гоголя?
— В 1983 году мне посчастливилось отыскать в Ленинграде наследников Марии Синельниковой. Сто сорок лет эти люди бережно хранили мебель из красного дерева, старинную фарфоровую и хрустальную посуду, украинский костюм, ковры, золоченые канделябры, зеркала, вышивку бисером, поделки из слоновой кости из имения Власовка. Они, а также потомки Гоголя по линии его сестер Елизаветы Васильевны и Ольги Васильевны — Данилевские-Цивинские, Савельевы, Галины — передали через меня музею свыше двухсот реликвий: портреты, книги, вещи, мебель, золотые украшения. Все это экспонируется в музее-заповеднике Николая Васильевича Гоголя, открытом тридцать лет назад на месте бывшей усадьбы его родителей в селе Гоголево (ранее Васильевка) Шишакского района.
Траурное золотое кольцо Марии Синельниковой сейчас экспонируется в Полтавском областном краеведческом музее. Наследница Синельниковой, Ольга Николаевна Сошальская, с которой я встречалась, рассказала такую историю. Ее мама носила заветное кольцо на груди. Когда в блокадном Ленинграде начиналась бомбежка, она никогда не пряталась в подвале. А ложилась в квартире на пол, накрывая своим телом эту реликвию, и говорила: «Пусть меня убьют, но кольцо надо сохранить для потомков и со временем отдать его в заповедник Гоголя!» Она свято верила, что такой заповедник обязательно появится. И беда обходила их стороной.
А правнучка сестры писателя Ольги Васильевны Гоголь-Головни Елена Александровна Цивинская, жившая в Киеве, вспоминала, что их семью в сентябре 1941 года фашисты должны были вывезти на работу в Германию. Готовясь в дорогу, она спрятала на груди золотые часы и золотые сережки с аметистом, которые Николай Васильевич привез сестре из Рима в 1840 году, брошку с жемчугом «Мария» — подарок Гоголя матери. Все эти драгоценности женщина прикрыла своей единственной годовалой дочерью. При погрузке в поезд присутствовал их сосед-врач. «Этот ребенок болен тифом, всю его семью срочно надо изолировать», — сказал он полковнику немецкой армии, занимавшемуся отправкой остарбайтеров. И их повели под конвоем в барак для тифозных больных, но, к счастью, не в главный корпус, где можно было бы действительно подхватить болезнь, а в пристройку к нему. Таким образом, потомки великого Гоголя были спасены.
Не знаю, как это назвать — простым совпадением или мистикой, которой пронизаны многие произведения писателя…
65573Читайте нас в Facebook
