До рождения сына тяжело раненный боец не дожил несколько недель
Молодую маму с новорожденным, одетым в крошечную камуфляжную курточку, на пороге роддома встретили побратимы ее мужа. Крепко прижимая к себе малыша, Катерина улыбнулась и… расплакалась. Среди окруживших ее военных не было самого любимого и дорогого человека — мужа. Боец 93-й отдельной механизированной бригады Эдуард Панченко умер в госпитале, не дожив до появления на свет сына.
«Кричу ему: „Падай, командир, убьет же!“ Но товарищ обнял меня за плечи и потащил…»
Этот материал давался тяжело. Первый раз «ФАКТЫ» писали о 23-летнем механике-водителе Эдуарде Панченко спустя несколько дней после того, как раненого бойца прооперировали в Киевском военном госпитале. О нем рассказали родные погибшего капитана разведроты Максима Преснякова, получившего смертельное ранение при спасении бойца во время вражеского обстрела. Выполняя боевое задание в районе Песков, их БТР подорвался на фугасе. Бойцы успели выскочить, а вот водитель оказался зажат в кабине искореженным металлом. Когда сзади раздались выстрелы из ПЗРК, командир — единственный, кто был в бронежилете, — кинулся к бойцу, прикрывая его собой и пытаясь высвободить из «плена». Ему почти удалось оттянуть парня от линии огня, когда сверху их накрыло еще одной очередью.
— Из бронежилета буквально вырвало кусок пластины, Максим погиб мгновенно, — рассказала мать капитана разведроты Валентина Преснякова. — Боец, которому сын спас жизнь, находится в госпитале в тяжелом состоянии. Ампутация ноги, гангрена. Мы всей семьей молимся за его жизнь. Хочется, чтобы наш сын погиб не зря.
*О 23-летнем Эдуарде Панченко «ФАКТЫ» рассказывали вскоре после того, как раненого бойца прооперировали в Киевском военном госпитале. Казалось, угроза его жизни миновала. Но спустя неделю он умер
Я навестила раненого бойца, когда из реанимации его перевели в отделение гнойной хирургии. Тогда медики были уверены, что самые тяжелые дни, когда можно было всерьез опасаться за его жизнь, миновали. Эдуард держался молодцом. Рассказал, что первую операцию по ампутации ноги перенес в днепропетровском госпитале. Потом оказалось, что в организм попала инфекция, нужно резать еще выше. Бойца перевели в Киев, где получше оборудование. Несмотря на боль и большую кровопотерю, Эдуард запомнил обстоятельства боя до мельчайших подробностей.
— Нужно было ехать в село Тоненькое выручать наших ребят, попавших в засаду, — вспоминал Эдуард Панченко. — Уже на выезде случилось небольшое ЧП. Мой БТР ударился о бордюр, соскочила гусеница. Мы быстро ее поставили, но все равно восприняли это как дурной знак.
Приехали на указанное место — там никакой стрельбы, тишина. Кругом разбитые машины. Только развернулись, вдруг взрыв прямо под машиной. И выстрелы из гранатомета. Спустя мгновение я понял, что не чувствую ног. Командир стал меня вытаскивать. Тянул-тянул, вытащил из кабины. Я стоять не мог, падал. Кругом выстрелы, гранаты, взрываются ракеты из «Градов», минометный обстрел. Такого даже в кино не видел. Кричу ему: «Падай, командир, убьет же!» Но он не падал, обнял меня за плечи и потащил — чтобы быстрее было. Назад, по дороге — ко второй машине.
Потом очередная серия взрывов — и он упал прямо возле меня. Я чуть-чуть полежал рядом с ним. Сепары, наверное, подумали, что мы оба убиты. Силы закончились. Голова кружилась, потерял много крови. Не чувствуя ног, превратившихся в кровавую кашу, я услышал между взрывами крик товарища: «Давай, брат, ползи! У тебя через два месяца сын родится!» Я напрягся и пополз из последних сил.
Эдик признавался, что для него сейчас главное то, что скоро приедет жена Катя. Очень соскучился, столько не виделись.
— Ей сейчас непросто — все-таки седьмой месяц беременности, — говорил он. — Но ничего, волонтеры обещали помочь, даже жилье для нее нашли. Что родится сын, мы с ней знаем точно. Уже и имя придумали.
«Через два часа после ампутации муж позвонил из госпиталя и… стал утешать: «Ничего, что ногу отрезали, главное — живой»
Эдуарда не стало 8 февраля — спустя несколько дней после публикации в «ФАКТАХ». А 16 апреля родился маленький Андрюша Панченко. Поздравляя молодую маму с рождением сына, я все-таки не удержалась:
— Медики говорили, что боец идет на поправку. Да и сам Эдик выглядел бодрым, так радовался вашему предстоящему приезду.
— У него потрясающая сила воли, — вздохнула Катерина. — Даже если ему было плохо, он держался из последних сил. Ну представьте себе: через три часа после операции по ампутации ноги он уже звонил мне из днепропетровского госпиталя и… утешал, успокаивал: «Ничего, что ногу отрезали, главное — живой. А протезы сейчас хорошие делают».
*Екатерина Панченко с новорожденным сыном. «Маленький Андрюша — бесценный подарок, оставшийся мне от мужа», — говорит вдова
— Вы знали, что он воюет в АТО?
— Конечно. Его мобилизовали в апреле прошлого года. Мы тогда еще только встречались. Познакомились в компании друзей. Помню, Эдик, вернувшийся со срочной службы в армии и устроившийся на работу, получил первую зарплату. На «обмывание» этого дела выделил 300 гривен. Для нашей небогатой компании это было неслыханной щедростью.
Познакомившись с ним поближе, я поняла, какой он надежный и ответственный человек. Когда заболела, приходил каждый день, покупал лекарства. Сразу нашел общий язык с моей мамой. В апреле его мобилизовали в часть. Он рвался в 25-ю бригаду, но она уже была полностью укомплектована. В мае Эдика направили на Донбасс. Он звонил мне каждый день, но я все равно очень беспокоилась. Не только из-за опасности, а еще от ревности. Он парень видный, девушек там много. В августе поехала к нему — и целый месяц провела с ребятами на войне. А в сентябре он отпросился в отпуск домой на несколько дней — специально, чтобы отгулять свадьбу.
О том, что муж ранен, Катя узнала из его телефонного звонка. Увидеться получилось только в киевском госпитале.
— Проблема была в поисках жилья, — продолжает Катя. — Сначала Эдика хотели направить в госпиталь во Львов, я искала квартиру там. Потом его отвезли в Киев, и какое -то время ушло на то, чтобы найти жилье в столице. Многие предлагали приют, но далековато — добираться целый час, а то и два. Наконец повезло: с помощью соцсетей нашлась девушка, живущая всего в трех остановках от госпиталя, пригласила пожить у нее. Хотя мне на седьмом месяце даже забираться в троллейбус было тяжеловато. Я приехала в столицу на следующий день после того, как мужу сделали операцию. Женщины-волонтерки, увидев мой внушительный животик, предложили возвращаться домой: мол, береги себя, а за Эдиком мы тут присмотрим. Но я не согласилась.
С каждым днем мужу становилось все хуже. Его возили на перевязки, чистили гноящуюся рану. В сущности это каждый раз была маленькая операция под наркозом. После чистки его тошнило, рвало, он не мог есть. Врачи успокаивали меня: «Ничего страшного, это после наркоза, пройдет». Если бы его забрали в реанимацию хоть днем раньше! С ним в палате лежал парень, тоже с фронта, с гнойной раной бедра. Как только состояние ухудшилось, его срочно увезли в отделение реанимации, где десять дней держали в состоянии медикаментозного сна. Сейчас он жив и идет на поправку. Его спасли, а Эдика — нет. Уже когда он умер, одна из медсестер призналась мне: «Тянули с отправкой в реанимацию, потому что не хотели тебя беспокоить, чтобы ты зря не нервничала. Надеялись, ему станет лучше».
«Эдик сказал, чтобы я шла домой, что хочет отдохнуть… Когда вернулась, он был уже в коме»
— Последний день, когда Эдик был в сознании, я провела возле него до позднего вечера, — вспоминает Катя. — Ему было очень плохо, он говорил мало и с трудом. Держалась высокая температура, давление 80 на 30. Я старалась приободрить его. Рассказала об увиденном накануне сне. Будто мы втроем — я, Эдик и наш сынок, которому на вид уже лет шесть, сидим дома и разговариваем. Потом мы уложили сынулю спать, а сами сели смотреть какой-то хороший фильм. Говорю: «Зая, ты же знаешь, у меня сны вещие! Раз такое приснилось, значит, все так и будет. Скоро поправишься, заберу тебя домой. А потом родим сынишку и начнем жить-поживать…» Эдик слушал внимательно и молчал, только по щекам все время катились слезы…
Катя заплакала.
— Накануне он просил принести ему свежевыжатый яблочный сок, — рассказывает она. — Но врачи не разрешили — ни в коем случае. Я пообещала, что сделаю сок, как только ему станет немного получше. Не вышло… К вечеру муж отправил меня домой. Сказал, что хочет отдохнуть. А через полчаса, едва я зашла в квартиру, мне позвонили из госпиталя — его перевели в реанимацию. Когда вернулась, Эдик меня уже не увидел. Он был в коме. Врачи объяснили, что он уже не чувствует боли. Мне разрешили сидеть с ним рядом. Держала его за руку, гладила, умоляла очнуться. Спросила медиков: «Он меня слышит?» — Сказали: «Вряд ли…» Спустя сутки умер.
Похоронили бойца в родном Днепродзержинске. Побратимы погибшего солдата сразу взяли опеку над Катей.
— Я не занималась ни оформлением документов, ни получением компенсаций. Просто написала у нотариуса доверенность на ротного старшину, воевавшего вместе с мужем. Он после ротации находится тут у нас в воинской части. Спасибо огромное, выбегал для меня все, что нужно. К тому же городская администрация Днепродзержинска помогает семьям погибших и раненых. Я не слышала, чтобы в нашем городе кому-то чего-то не выплатили. Многим дали квартиры. У меня квартира своя, сейчас из села приехала бабушка помочь с малышом в первые месяцы.
Имя для сына мы с мужем выбрали еще в первый месяц беременности. Эдик был «главным» по женскому имени, я — по мужскому. Сразу предложила: «Если родится мальчик — назовем его в твою честь Андреем». Дело в том, что «официального» отца у Эдика не было. И его мама, выбирая между нравившимися ей именами Эдуард и Андрей, решила проблему, назвав сына Эдуардом Андреевичем. Вот вышло, что у моего мужа было как бы два имени. А теперь маленький Андрюша — бесценный подарок, оставшийся мне от мужа. Буду растить его, учить гордиться отцом-героем, погибшим за Украину. Хотя лучше было бы, если бы его папа остался с нами…
Фото автора
5703Читайте нас в Facebook
