Станислав Ясинский: "Я заметил, что дети, видевшие войну, не плачут"
Для известного журналиста Станислава Ясинского это уже четвертый документальный проект. Предыдущий, называвшийся «Счастье. Дальше некуда», был снят в зоне АТО о бойцах, защищавших Широкино. Новый проект посвящен детям. Три истории маленьких героев, волею судьбы оказавшихся на Донбассе в самое страшное для нашей страны время. Премьера «Вернуться домой» состоится 1 июня во Всемирный день защиты детей. Затем фильм покажут в столичной «Лире» — первом кинотеатре украинского кино…
— Съемки картины начались в начале марта и длились до конца апреля, — рассказывает Станислав Ясинский. — Мы поехали в поселок Новоайдар Луганской области, в интернат, который ближе всего расположен к зоне боевых действий и до сих пор не вывезен. Дальше были Пески и Мариуполь. Знаете, я специально не выбирал героев для нашего фильма. История каждого ребенка, видевшего войну, потрясает.
— Многие читатели знают десятилетнего Данилу — единственного ребенка, живущего в Песках.
— В нашем фильме есть рассказ о нем. Мои коллеги с «плюсов» часто делали репортажи из Песков и говорили, что ребенка, находящегося ближе к зоне боевых действий, мне не найти. Мы созвонились с папой Дани и поехали в Пески. Нас долго не хотели пропускать на блокпосту недалеко от Песков. Это одно из самых острых ощущений — мы стояли неподалеку от наших военных, а впереди, в районе поселка, шел настоящий бой. Слышался постоянный разрыв снарядов. Честно говоря, страшно было осознавать, что сейчас нас пропустят и придется ехать в этот ад. Но когда попадаешь в зону боевых действий, работаешь уже на автомате. Мы ехали на своей машине: я, оператор и водитель. Знаете, Пески показались мне похожими на Марс — нет ни одного целого здания. Дорога длиной в один километр, которую надо проехать от крайнего к поселку блокпоста, состоит из сплошных воронок. По дороге надо мчаться со скоростью не меньше 120 километров в час, потому что со всех сторон дорога простреливается снайперами. Нам удалось проскочить. Приехали в расположение «Правого сектора» и оставили машину в защищенном гараже. Но в этом месте никто никаких гарантий дать не может. Водителя мы оставили в подвале, а сами перебежками добрались до дома нашего героя.
— Строение уцелело?
— Это, пожалуй, единственное в Песках здание, пригодное для жизни, поскольку хозяева стараются как-то его поддерживать. В доме живут отец, мать и десятилетний Даня. На вопрос, почему они не уехали, услышали ответ: «Как же мы оставим свой дом?» Как и многие жители Донбасса, они считают, что в другом месте никому не будут нужны. На самом деле дом не представляет из себя никакой ценности — кирпичное одноэтажное строение с выбитыми стеклами, затянутыми пленкой. Над его крышей уже пролетели тонны металла. Папа — бывший рабочий одного из местных военных заводов — полагает, что он знает, откуда стреляют и когда приходит опасность. По его мнению, их семье безопаснее в Песках, чем в любом другом месте. Вот такое абсолютно искаженное мировосприятие.
— А мама?
— У них какой-то очень сильный симбиоз. По сути, целый год они были отрезаны от мира и общались только между собой: папа, мама и сын. Они и теперь практически не могут обходиться друг без друга. И когда маму с Даней таки вывезли из Песков, где остался отец, то для всех троих это стало огромной травмой. Это случилось недавно, когда в поселок приехали представители президента по правам детей. Им удалось уговорить мать с сыном уехать к сестре женщины в Керамик. Хотя они по-прежнему считают, что в Песках гораздо спокойнее.
— Несмотря на то что им пришлось пережить?!
— Они абсолютно спокойно рассказывали о том, как несколько недель не могли выбраться из подвала, потому что шли тяжелые бои. Помню, мы вышли с ними в огород. Только закончился обстрел, и, казалось, наступила передышка. Даня бегал в окружении кошек и собак, которые получили приют в их доме. Тут вдруг в соседний двор залетают пять мин и разрываются в 30 метрах от нас. Я вижу, как в одну секунду меняется лицо Дани. Будто из него высасывают все соки. Он кричит истошно: «Папа, домой!» Что есть духу мчимся в хату и падаем на пол. Но, похоже, для Дани в этом не было ничего необычного. Через пару часов мы сели обедать на кухне. Вдруг слышим, как пули стали свистеть буквально возле окна. Даня и ухом не повел, продолжая кушать. Тут во двор залетает мина, мы с ребенком падаем на пол, пережидаем, затем поднимаемся, и Даня, как ни в чем не бывало, со словами: «Ну надо же!» продолжает обед. Война вошла в привычку. Знаете, это как в концлагере, где люди тоже могут быть счастливыми. Семья очень обрадовалась, когда мы привезли им свежий хлеб и лекарства. Всем остальным их снабжают солдаты «Правого сектора».
— У родителей Дани есть позиция по поводу того, что происходит вокруг?
— Они говорят, что хотят жить в составе Украины, хотя в высказываниях достаточно осторожны. Война изнутри выглядит совсем не так, как мы, живущие на мирной территории, ее себе представляем. У людей, которые оказались в зоне боевых действий, более практичные взгляды на происходящее.
— Вы спрашивали Даню, часто ли бывает ему страшно?
— Страх уже стал частью его жизни. Когда он с мамой прибыл в Керамик, мы приехали, чтобы записать с Даней интервью. Мама разрешила ему пойти с нами на улицу. Он поговорил с нами буквально несколько минут. Вдруг взгляд паренька стал тревожным, и он попросился: «Можно, я пойду обратно в хату?» Мальчик не может находиться на улице. Вокруг не стреляют, и он не понимает, что ему делать. Это посттравматический синдром. Страх, в котором он жил последний год, начинает выходить из него маленькими порциями.
*Для десятилетнего Дани из села Пески страх уже стал неотъемлемой частью жизни. Кадр из фильма «Вернуться домой»
— Какая из трех детских историй, вошедших в картину, потрясла вас больше всего?
— Каждая из них по-своему поражает. Наш герой, шестилетний Богдан, жил в Трехизбенке. Его вместе с мамой, которая находилась на девятом месяце беременности, бойцы из-под обстрелов вывезли в Новоайдар. Богдана определили в детский интернат, мама родила и уже вернулась домой. Иногда она приезжает навестить Богдана. В Новоайдаре жили бабушка и дедушка Богдана. Бабушка умерла во время одного из обстрелов в подвале — не выдержало сердце. За две недели до этого пропала ее мать, которая была еще жива. У женщины был рассеянный склероз, и когда стали бомбить, она потерялась… Богдан — просто замечательный мальчик! Он удивительно похож на героя известного мультфильма Петрика Пяточкина: рыжий, маленький, весь в веснушках.
Чувствуется, даже у этого крохи уже очень сильный характер. Он хорошо помнит, как началась война. Мальчик стоял с соседскими детьми на своем участке, и они смотрели, как в небе летают снаряды, выпущенные «Градами». Мы с Богданом и его дедушкой решились на поездку в его родную Трехизбенку. Нас прикрывали украинские бойцы. Подошли к дому Богдана, и он тут же побежал в огород собирать осколки. Складывал их в коробочку, чтобы привезти своим друзьям в интернат. Они будут играть в войну. Это была страшная картина. В интернате раньше жили около ста детей. Сейчас жилой корпус занимают солдаты, там разместилась казарма. В интернате осталось всего 12 детей, в том числе и Богдан.
— Что оказалось самым сложным во время работы над фильмом?
— Наверное, это больше касалось эмоциональных потерь, потому что каждый раз мы все переживали лично. Самой тяжелой стала история девятилетней Даши из Мариуполя. В мир девочек очень сложно попасть мужчине, они более замкнуты. Еще мы заметили одну деталь: детям, оказавшимся в зоне АТО, оказывается, гораздо лучше в детских учреждениях, чем дома. Социальная ситуация во многих семьях очень тяжелая, а в детских домах о них заботятся, их любят и, самое главное, учат прощать. Даша родилась в Донецке. Когда ей было три года, она потеряла маму. Ее отец и последующие мачехи пили и били ребенка. Говорят, сейчас отец девочки ушел к сепаратистам. Дашей, по сути, никто не занимался.
Когда начались обстрелы Донецка, она жила в подвале родной школы. Девочка рассказывала, как однажды ей камнем разбило голову. Недалеко от места, где находилась Даша, разорвалась мина и осколки разлетелись во все стороны. Девочка с подружкой, несмотря на сильную боль, со всех ног побежали в соседний дом, сели на пол и с головой укрылись одеялом. Сидели несколько часов, пока длился обстрел. Когда он закончился, пошли к школе, а через несколько минут в дом, где сидели подруги, попал снаряд и его полностью разрушило. Она рассказывала это, не проронив и слезы. Я заметил, что дети, видевшие войну, не плачут.
Фото в заголовке с «Фейсбука»
1751Читайте нас в Facebook
