"Когда в столовой столичного госпиталя со звоном упала ложка, пациенты, как по команде, попадали на пол"
Несмотря на объявленное перемирие, ежедневная статистика потерь украинской армии говорит о том, что война, замедлив темп, продолжается. Как и шестая волна мобилизации. А значит, количество тех, чью жизнь навсегда изменит АТО, увеличивается.
«Шаг навстречу» — новая сеть центров психологической помощи, в которую входят более чем 70 психотерапевтов в 15 городах Украины (запись на консультацию бесплатной службы осуществляется по телефону 0 (44) 222−90−94). Ее цель — помощь в адаптации к жизни всем тем, кто пострадал от событий последнего года. Создана одноименным всеукраинским благотворительным фондом в Тернополе. Сотрудничает с Министерством обороны Украины по вопросам разработки единой системы реабилитации и подготовки военных, принимает участие в круглых столах НАТО и международной организации «Альянс» с «Группой Помпиду» при Совете Европы.
Центры работают бесплатно и анонимно с бойцами и ветеранами АТО, их женами, матерями, детьми, с семьями раненых и погибших, переселенцами и волонтерами. Все терапевты имеют соответствующее образование и прошли спецкурс подготовки для работы с посттравматическим синдромом. Специалисты центров сотрудничают с госпиталями, социальными и ветеранскими службами, военкоматами, телефоном доверия и капелланом. Но на передовую не выезжают и экстренной службой, позвонив в которую можно получить консультацию сразу и в телефонном режиме, не являются. Зато на удобное для звонящего время записывают на прием.
— Восстановление — процесс не быстрый, — объясняет «ФАКТАМ» координатор киевского центра Виктория Бурова. — Большинству необходимо примерно 40—50 часов терапии. Это около года. Государство не может себе позволить оплатить ветеранам такую длительную реабилитацию. А «Шаг навстречу», являясь инициативой благотворительного фонда, может.
Тех, кому необходима помощь по адаптации к изменившимся условиям жизни, мы находим через госпитали и различные соцслужбы. Между тем именно в тех случаях, когда люди звонят нам сами, сеансы дают наилучшие результаты — эффективность терапии напрямую зависит от внутренней мотивации человека.
Посттравматический синдром проявляется не сразу — симптомы могут возникнуть спустя шесть и более месяцев после травмирующего опыта. Поэтому на данном этапе актуален вопрос не столько адаптации к мирному образу жизни после военного, сколько последствий мощных стрессов, с которыми солдат не может справиться.
— В киевском госпитале мне рассказали, что отделение психиатрии переполнено. И припомнили случай: в столовой отделения во время обеда с одного из столов упала ложка, громко звякнув о пол, и большинство пациентов, как по команде, попадали на пол. С какими симптомами обращаются к вам?
— Симптомы похожи, но каждый случай индивидуален. Ночные кошмары, тревога, рваный сон. Повторяющиеся сны. Приступы агрессии, панического страха, удушья. Страх и стыд. Вздрагивание от резких звуков, подозрительность без причин, депрессия, заторможенные реакции, ухудшение памяти и рассеянность. Суицидальные мысли, алкогольная зависимость и галлюцинации.
Для посттравматического синдрома характерно регулярное возвращение в мыслях к одному и тому же моменту жизни, ситуации стресса, что заставляет человека снова и снова переживать сильные негативные эмоции (так называемые «флэшбэки»). И порой действительно достаточно неожиданно испугаться, чтобы спустя месяцы и годы после пережитого человека внезапно «подкосило».
Недавно был случай, когда в зоне АТО возле солдата, для которого это вторая в его жизни война, взорвалась граната. Вечером он решил снять стресс алкоголем, а ночью у него начались галлюцинации. Старые травмы «открылись»: ему казалось, что он в той, предыдущей войне, и вокруг не его украинские товарищи, а враги-арабы. Он хватался за ружье, и его пришлось останавливать всей ротой.
— Каким образом может помочь психотерапия?
— Травматичность в том, что стрессовая ситуация не прожита до конца. Все случается так быстро, ситуация вызывает такие сильные переживания, что хоть она и остается в прошлом, но человек не успевает ее «переварить». Воспоминания, чувства можно спрятать, затолкать вглубь сознания, но рано или поздно они о себе заявят — и человека накроет переживаниями. Поэтому нужно вернуться в прошлое и понять эти переживания, разобраться в ситуации. Снять все противоречия. Ясность успокаивает.
А когда внутри слишком много переживаний, возникает агрессия. Эмоциям нужно давать выход. И если человек — в силу воспитания и характера — не хочет и не может проявлять агрессию по отношению к другим, он начинает направлять ее на себя. Например, ищет опасность, нарывается на «шальную пулю». Или замыкается, уединяется. Это не столько пугающе для окружающих, сколько болезненно для самого человека. Ведь почему человек отстраняется? Таким образом он старается уберечь своих близких людей от себя. У меня есть знакомый, который вернулся с войны и понял, что не знает, как жить со своей семьей дальше. Контакты с окружающими доставляют ему серьезный дискомфорт. Он хочет купить дом за городом и жить там — в окружении одних лишь животных. Среди людей его все злит, раздражает. Близкие, не понимая неуместность своего поведения, пристают с вопросами. И чтобы не расстраивать других, он вообще отстраняется. Ему так легче справиться с внутренними тревогами.
Так вот, психотерапевт, установив доверие с человеком, помогает ему взглянуть на свои переживания, чувства, эмоции, мысли и не испугаться, прожить их и пережить. Когда это удается, наступает облегчение. Проходят бессонницы. Появляются силы идти дальше. Психотерапия — не манипуляция, а открытые отношения.
— Мужчины плачут во время сеансов?
— Конечно, — признается психотерапевт киевского центра «Шаг навстречу» Анна Корчевская. — Иногда навзрыд. И в этот момент их невозможно не уважать. Надо обладать большой внутренней силой, чтобы позволить себе открыться, довериться, взять на себя ответственность за свое состояние.
Оплакивают погибших друзей… Чувствуют свою вину за то, что сами выжили, а их не спасли. За то, что приходилось убивать. Часто солдату сложно понять, где его ответственность, а где не его. Почему его не пускают на передовую воевать, а держат в казарме. Если чувство вины слишком большое, могут появиться мысли о самоубийстве.
— Кроме солдат, вы также работаете с их женами и детьми. Что тревожит их и как им помочь?
— Жены чаще всего обращаются по поводу агрессии или алкогольной зависимости мужа, — продолжает Виктория Бурова. — В этих случаях помогать надо всей семье, так как и насилие, и зависимость разрушительны для всех членов семьи.
Дети мгновенно впитывают все происходящее, как губка. Вокруг тревожатся — ребенок в тревоге. Родители в истерике — у их чада тоже уходит почва из-под ног. Один из специалистов нашего центра работает с первоклассницей, семья которой в результате переселений несколько раз меняла место жительства. До начала военного конфликта на востоке Украины девочка была спокойной и покладистой, а тут стала драчливой, ее стали мучить ночные кошмары и вспышки гнева. Мы занялись с ней сказко- и арттерапией. Рисуя картины на заданную тему и разговаривая в процессе творчества о чувствах малышки, мы обнаружили скрытые отчаяние, стыд и чувство вины за происходящее с семьей. В действительности принцип работы с ребенком тот же, что и со взрослым, — помочь открыться, освободиться от наболевшего, которое разрывает изнутри. Но так как детям выразить свои чувства сложнее, нужны проективные методики — когда ребенок рисует, лепит, сочиняет сказки о своих переживаниях, а не озвучивает их напрямую. Поэтому, если ваш малыш много рисует, строит, конструирует, создает свои миры, значит, он нашел свой способ «выпустить пар».
Ребенку нужно подсказать, на что он может опираться, когда ему сложно. А опираться, как это ни банально, он может только на родителей, их спокойствие, участие, честность и любовь.
— А на что опираться взрослому?
— Кто-то опирается на отношения с близким человеком, — говорит Анна Корчевская. — Кто-то — на друзей. Кто-то, как ученый, исследует природу происходящего, и это помогает ему не сойти с ума. Кто-то опирается на религию, семью, работу, искусство. Можно найти опору и в алкоголе, но это разрушительно. Ну и, конечно, очень важно знать, что даже тогда, когда никаких других опор нет, ее можно найти в комнате психолога.
Сейчас многим кажется, что «все пропало». Такая установка, как ни парадоксально, тоже в некотором смысле опора. Ведь когда все плохо, когда ты на дне, в это дно можно упереться, ощутив «почву под ногами»! У многих, особенно тех, кто пережил огромный стресс, сильно нарушены границы безопасности. От этого и недоверие, замкнутость. Так вот, терапия помогает научиться заново доверять. Найти безопасное место, где к тебе не пристают с нежелательными темами и напрасными ожиданиями. Один из ветеранов признался: «Для меня важно, что есть место, где я вообще могу об этом поговорить». А пока есть на что опираться, как бы мы ни устали, сдаваться поводов нет.
7243Читайте нас в Facebook
